Воины ветра - Дмитрий Янковский

– Расул, – представился он без всяких предисловий.

Я сглотнул. Имя было говорящим донельзя. Обозначало оно «посланник» – один из синонимов пророка Мухаммеда. А без положенной приставки «абд», то есть раб, положенной в случае присутствия в имени синонимов Аллаха или Мухаммеда, звучало еще и дерзко.

– Сулейман, – представился я.

Это имя сопровождало меня с Беш-Тау, менять его уже нельзя, но сейчас я пожалел о том озорном настроении, которое толкнуло меня обозваться именем своего великого предка в арабской транскрипции.

Расул усмехнулся. Вряд ли он заподозрил подвох, но забавность такого совпадения от него не ускользнула.

– Кем был твой отец? – напрямую спросил он.

– Плотником. Он умер в Фергане десять лет назад.

Фергану я упомянул неслучайно, поскольку из более чем тридцати арабских диалектов хорошо меня натаскали именно в современном памирском.

– Путешествуешь?

– Да, – кивнул я. – Зарабатываю на жизнь. Брожу с братом. Он полоумный.

– Знаю, – снова усмехнулся Расул. – А сейчас издалека?

Вопрос был в лоб. А времени на выбор дальнейшей тактики не было. Если Расул – посланник Аль Руха, то о моих перемещениях ему известно не хуже меня. Вопрос-тест. Проверка. Интересно, на что? Но выкрутился я достойно:

– Из Беш-Тау.

Он это съел. Точнее, не по пафосу ему было задавать один вопрос дважды, когда был получен вполне честный ответ.

– А куда? – быстро реабилитировался он.

Вот это был ход. Очень достойный. Собственно, по Баксанской долине добраться можно было только до одного места. Нет, понятно, что не один аул лежал на пути, но проблема в том, что Минги-Тау являлась преградой, за которую перейти в это время года хоть и можно, но с трудом. Минги-Тау запирала собой долину, а ее ледники, в основном, и питали Баксан. Дальше путь лежал только через перевалы или по боковым ущельям в полную и беспросветную дичь. Получалось, что путешествовать бродячему плотнику по Баксанской долине не очень умно – все равно придется возвращаться обратно. Да и глупо уже было корчить из себя плотника. Все во внешнем виде Расула говорило о том, что он прекрасно знает о моем пересечении границы.

Мне принесли мясо и кашу, моему новому знакомому плов. Перед едой нужно было ответить, а пауза и так затянулась. Тогда я решил немного подерзить. Кто он, в конце концов, такой? Я его знать не знаю, докладывать не обязан.

– Какая разница? – пожал я плечами. – Брожу.

Расул ничего не сказал, взялся за плов. Я – за мясо. Только закончили трапезу, прозвучал азан – призыв муэдзина к саляту. Мы омыли руки и вышли во двор вместе со всеми. Там стоял скоростной четырехместный глайдер с двумя плазмометами по бортам. На такой машине можно без всякой опаски путешествовать по местным дорогам. Я сразу понял, кому принадлежит глайдер. Других вариантов просто не было.

Мы совершили салят и вернулись в чайхану.

– Где живешь? – поинтересовался Расул.

– Через дорогу, на постоялом дворе.

– Не уезжай пока никуда. Это просьба.

Он расплатился за трапезу крупной монетой и вышел, оставив меня в не лучшем расположении духа. Как-то иначе я этот контакт представлял. Слишком уж нахраписто ко мне подкатили.

Чайханщик принес кофейник. Видимо, кофе заказал Расул. Ладно. Прочистка мозгов мне не повредит. Скверно и то, что обо всем придется рассказать Дану. А он мне выволочку непременно устроит за то, что предпринимаю без него важные действия.

Все же интересно, за кого меня принял Расул? Понятно, что не за плотника. Хотя легенда с ферганским отцом могла прокатить. Выговор у меня характерный. Но вот чего я никак не могу утаить, так это перехода через границу. Что бы я подумал на месте противника? Ну, в любом случае, с такой внешностью, какую мне обеспечили нанороботы, на легальном положении в Империи жить я точно не мог. Этот вариант отпадает. Выходит, что в России я мог входить в какой-нибудь южный партизанский отряд. Это ладно, этот вариант я еще прокачаю. Но вот за каким шайтаном мне через границу понадобилось? С заданием? С каким, от кого? Расул ведь непременно поинтересуется.

Успокаивало лишь то, что на силовые меры противник без необходимости не пойдет. Зачем устраивать впрыск крови, если я араб? Со мной можно поговорить, рассказать о важности джихада, о демоне, который уничтожит неверных, о моем царском происхождении. Будь я арабом почти любого ранга, это сработало бы на сто процентов. И противнику стоило бы наименьших усилий. Да и безопаснее было бы дать мне активировать лампу…

Я продумал эту мысль, и только через секунду до меня дошла ее значимость. А ведь это логично до одури – дать мне активировать лампу, перед тем накачав в нужном идеологическом направлении и снабдив необходимыми заклинаниями. Варианта три – либо мне отчаянно повезло, либо я очень умный, что так грамотно все просчитал, либо Дворжек умнее меня в три раза и в десять раз хитрее. Последнее больше всего походило на правду. Лампа сама шла мне в руки. Без усилий, без штурмов. Если Дворжек с самого начала предусмотрел такой ход событий, то он редкой одаренности человек. Гений.

Фактически, для получения лампы мне оставалось только втереться в доверие к Аль Руху. А для этого придется придумать цель пересечения границы. Очень правдоподобную цель. Желательно с доказательствами. Сам же я доказательства на коленке сфабриковать не смогу. Нет ни времени, ни средств. Было ясно, что потребуется помощь Института, а я не имел представления, есть у нас связь с Базой или нет.

Как бы там ни было, теперь не оставалось ни малейших сомнений, что мы с Даном под пристальным наблюдением противника. И противник не пытается скрыть своей мощи – Расул прибыл на гравио-глайдере, что по здешним меркам уже само по себе является немалой роскошью. Да и остальная экипировка у него была та еще. И уж точно я не таким нахрапистым представлял первый визит. Уверен был, что посланник Аль Руха будет выглядеть попроще, замаскируется под крестьянина или пастуха, попробует нанять в плотники, поселит у себя, а потом, за вечерними беседами, попробует завербовать. Такой вариант дал бы мне куда больше свободы для маневра и времени для обдумывания ходов. Но Аль Рух поступил жестче. Намного жестче, чем я рассчитывал. Прислал Расула, а тот без лишних обиняков с ходу взял меня в оборот, не оставив возможности каких-либо вариаций. Это меня напрягало. Как-то привык быть самостоятельной боевой единицей, а тут, понятно, – не выйдет. Ни без помощи Дана не обойдусь, ни без помощи Института, скорее всего. Старею, что ли? Или, как для любого бойца, наступил некий предел возможностям? Может, взвалил на себя задание не по силам? Дан вон, несмотря на институтскую закалку, тоже ломается периодически. То в подполье хочет уходить, то не хочет садиться на верблюда, то еще какой-нибудь взбрык устроит. А что, собственно, странного? У многих ли выдержит психика, когда приходится бродить под чужой личиной в стане врагов? Недолго можно. И при поддержке. А тут – один в поле воин. Хотя почему же один? Нас с Даном двое.

Допив ароматный, густой, как смола, кофе, я покинул чайхану и вернулся на постоялый двор. Ощущение чужого взгляда было сильным, но в данном случае я не мог понять – это плод моего воображения или реальная слежка. Дан по-прежнему спал в комнате. Я плотно прикрыл за собой дверь и задвинул засов. За окном взревел один из наших верблюдов – других на постоялом дворе не было. Была мысль дематериализовать обратно плазмоган, чтобы избежать дополнительной словесной порки, но я ее отогнал. Ничего, перетопчется Дан. Обстановка становится боевой, так что я запросто могу взять командование в свои руки и выпотрошить весь арсенал. Или послать напарника к черту, если начнет артачиться. Хитер все же Дворжек. Лучший способ скрепить команду – это сделать невозможным ее развал. А мы с Даном друг без друга не могли. Ни разойтись не могли, ни послать друг друга, куда подальше, ни поубивать. Психолог Щегол, сказать нечего.

Я не стал сразу будить Дана, а подтащил к окну табурет и, усевшись на него, решил прикинуть план ближайших действий. Как ни крути, а мне придется отвечать Расулу о цели пересечения границы. Не выйдет иначе. Послать-то его можно. И убить не составит большого труда, даже если их с десяток идет у нас по пятам. Но толку-то? Это ничего ровным счетом не даст. Только взбесит Аль Руха, и он, наплевав на мое псевдоарабское происхождение, найдет способ завернуть мне ласты и использовать в качестве резервуара для донорской крови. Этот вариант устраивал меня меньше всего. Точнее, не устраивал вовсе. Если же все провернуть красиво и тихо, в результате можно получить лампу. Скорее всего, так и будет, поскольку для самого Аль Руха имеется определенный риск при активации демона даже с Печатью Соломона. Куда безопаснее поручить это оболваненному дурачку на безопасном от себя лично расстоянии. Логика эта была безупречной, и я цеплялся за нее, как цепляется утопающий муравей за соломинку.