Инквизиtor - Елизавета Домина

― Я говорил тебе, на работе трусы не носишь? ― прочувствовав прилив возбуждения, от волнения девушки, отодвинул в бок кружево стрингов. ― Но так даже лучше, маленькая шлюшка!

Вошёл в неё членом резко и глубоко, накручивая на кулак трусы девушки так, чтобы они впивались ей в клитор. Свободной рукой прижал её плотно к столу. Толчками, погружая жёстко ствол в вагину, задвигался активно. Девушка застонала. Мужчина вынул член, касаясь им упругого ануса, насладился тем, как в страхе она попыталась отодвинуться от угрозы анального проникновения. Вернулся обратно во влагалище, через несколько движений кончил. Чувствуя как горячая сперма, пульсируя, наполняет лоно секретаря, ослабил хватку.

― Почему ты всё это терпишь? ― с сарказмом спросил он.

― Я не терплю, мне нравится! ― Инна, притихнув, ждала момента, когда начальник вынет член. С пониманием, что ей необходимо успеть добежать до уборной, пока сперма не потекла по бёдрам.

― Ты трахаешься с кем-нибудь в отделе кроме меня? ― мужчина натянул стринги сильней.

― Нет, только с вами! ― секретарь насторожилась.

― Вадим сказал, что с Мироном тоже, ― Апостол понимал, что выудить нужную ему информацию легче в такой ситуации.

― Я не трахаюсь ни с кем, кроме вас, а Вадим этот давно с Мироном не в ладах.

― Продолжай! Откуда знаешь, если не спишь с ним? ― Апостол был доволен результатом эксперимента.

― Я видела, как они в приёмной чуть не подрались.

― Как интересно! Из-за чего? ― Пётр вытащил член, протягивая секретарю влажные салфетки.

Девушка выдохнула, достала несколько салфеток. Протирая пухлые половые губы, вернула салфетки начальнику. Тот, с улыбкой посмотрел на неё.

― Нет! Мой член ты приведёшь в порядок исключительно своим ртом. После того, как ответишь на вопрос. Ответишь медленно ‒ капнет на брюки, накажу!

― Я не знаю из-за чего, Вадим первый начал, Мирон его осадил, ― выпалила Инна, припав губами к члену.

― Точно не знаешь? ― начальник положил руку на голову девушке, поглаживая.

― Неа, ― раздалось невнятно из занятого делом рта.

― Хорошая девочка! Свободна.

Пётр Сергеевич расслабленно пил кофе, покачиваясь в кожаном кресле. Вадим и Мирон в контрах, причина не ясна. Хотя, разве это важно, если подчинённый достаточно замотивирован угрозой увольнения по статье? Если Мирон и ведёт двойную игру, Апостолу принесут доказательства в течение месяца.

Пристрастие

Вы помните свои первые ощущения после того, как проснулись впервые рядом с кем-то? Нет, не с мамой, бабушкой или отцом, которые взяли вас к себе в кровать из-за того, что приснился страшный сон.

С любимым человеком.

Однажды мне сказали интересную в своей простоте фразу: ‒ «Если влюбилась, представь, что просыпаешься рядом с ним: нечищеные зубы и лохматые волосы ‒ не отталкивает? Тогда ‒ это твой человек». Жизненно. Начнём с того, что я тоже по утрам лохматая… Поэтому приходится или вставать раньше, или осознавать, что партнёр меня любит любой. А, может, всё это не важно, если после совместной ночи рядом просыпаются два человека, которые знают, что они встречались в прошлых жизнях, но тщательно скрывают это друг от друга, чтобы не показаться сумасшедшими.

Сквозь шторы блэкаут невозможно было различить время суток. Аня проспала на уютном плече Мирона всю ночь. Она чувствовала сквозь сон, как он крепко прижимает её к себе и бережно укрывает одеялом. Чуткий сон мужчины был прерван, едва девушка зашевелилась от пробуждения. Широкая кисть руки Мирона скользнула по груди Анны, опускаясь к низу живота. Аня округлила попу, чтобы примкнуть плотней к его тазу. Почувствовав утреннюю эрекцию мужчины, довольно улыбнулась. Он уже раздвигал её бедра нежно, гладя пальцами половые губы. Поцеловал в ухо, сонным голосом прорычал: «Привет!»

В это утро они не занимались сексом, они занимались любовью, позволив себе отдаться неге чистой энергии, когда никто извне ещё не успел ворваться хаосом суетливых будней. Анна не представляла, каким ласковым может быть он в своих проявлениях. Она гладила его по волосам, чувствуя, как мужчина пробуждается, в его привычном танце тестостерона. Чем глубже и активней были его движения, тем больше девушка узнавала привычного за эти дни для себя Мирона. В нём таилось два человека: один ‒ жаждущий ласки и любви, второй, привыкший брать своим авторитетом всё то, что его привлекает. Он, насладившись беседой накануне, вдохновлялся тем, что Анна красива не только внешне, но и возбуждает его интеллектуально. Они восхищались друг другом в жарких стонах пробуждения. Поцелуи, объятья, прикосновения рук, прерывистое дыхание и череда несвязных звуков. Достигнув пика удовольствия, Анна прошептала в порыве:

― Я люблю тебя!

Мирон, впервые услышав эти слова, почувствовал, как тело податливо расслабляется, наполненное волнительными чувствами. Семя вырвалось наружу. Он повернул девушку к себе, поцеловал нежно.

― Повтори, пожалуйста! ― посмотрел в глаза.

― Я тебя люблю… ― прошептала Анна тихо.

Внутри Мирона раздался оглушительный звук ритма сердцебиения. Он не знал, что делают в таких ситуациях обычно, поэтому просто обнял Анну. Ответ: «я тебя тоже» казался ему каким-то банальным и пустым, учитывая, какое состояние он испытал от признания Ани. Смущенный нахлынувшими эмоциями, Мирон не мог понять, что делают в таких ситуациях? Мозг ещё дрейфовал в полудрёме, управляемый расслаблением после оргазма. Что делать с этим и где гарантия, что эти же слова она не произносила Апостолу, или кому-то ещё за время его отсутствия. Он не готов к ответственности или к принятию каких-либо решений сейчас. Да, ему понравилось то, как эти три слова отзываются в нём, но что делать с этим?

― Как спалось? ― прервав молчание, спросил он.

― Хорошо, но мало! ― ответила девушка, чувствуя, как обида затмевает её эмоции.

Он равнодушно не ответил на её признание. Оставил её наедине со своими мыслями. Мирон посмотрел на часы, нажал на пульте кнопку. Шторы автоматически распахнулись. Солнечные лучи, разодрав темноту, наполнили пространство.

― Что закажем на завтрак? ― сделав вид, что ничего не произошло, Мирон включил телевизор.

― Сколько времени? ― Анна, постепенно замыкаясь в раковине от болезненных переживаний, демонстративно зевнула.

― Одиннадцать уже! Мне на работу пора собираться. Быстро в душ, позавтракаем и по делам! ― мужчина поднялся с кровати.

Анне было больно. Она сожалела о том, что не сдержала чувства и высказала то, что говорить не стоило.

― Я не буду завтракать, дома поем, ― сдерживая слёзы,