Призрачный воин - Торп Гэв

Она когтями вонзилась в нити между нематериальным и материальным измерением, пытаясь обрести форму, чтобы смести врагов Шепчущего бога. Иврайна воспретила ей это, мысленно не позволив воплотиться, и в ответ ее опалила обжигающая волна гнева.

Она приняла боль и разделила ее с Иянной, и сестра по мертвым отразила гнев Инкарны могильным холодом.

Провозвестница сконцентрировалась и принялась вытаскивать Инкарну в материальное измерение из собственного тела. С ее уст вырывался крик, каждая мышца ныла от острой боли, пока сквозь Иврайну проходило материализующееся создание. Затем она позволила восходящей силе перетечь дальше — в разум Иянны. Растущая сущность Инкарны передавалась, словно вода, переливаемая из одного сосуда в другой.

Как только последняя крупица аватары бога мертвых покинула ее, Дщерь Теней увидела центр группового разума. На секунду она узрела созвездие мыслей тысяч альдари, связанных воедино гротескной матрицей полуживого тела Зайсутры. В этом скоплении узлы разумов чистокровных генокрадов походили на черное пламя.

Открывающая Седьмого Пути ощутила прилив радости, когда Иянна выпустила Инкарну, но не в реальность, а в само естество группового разума.

Подобно электричеству в цепи, морозное касание Мертвеца вспыхнуло и растеклось по дрожащей психической сети. Кинжалы ледяного гнева Шепчущего бога погрузились в разумы зайсутранцев и вонзились в чуждые мысли генокрадов.

Мир-корабль содрогнулся от сильного толчка, заставившего альдари пошатнуться и искать опору, и отвратительный стон, воспринимаемый разумом, а не слухом, прокатился по куполам и магистральным тоннелям. Земля под ногами ходила ходуном, а стены прогибались, когда вибрация передавалась от ядра к внешнему краю.

Ликующая Инкарна устремилась внутрь био-кристаллических сосудов Зайсутры, напитывая себя материей душ, что текла сквозь искусственные органы и артерии мира-корабля. В момент рождения инкарнации Шепчущего бога по всему рукотворному миру разошлись волны разрушения, сломившие все сопротивление и сокрушившие возведенные генокрадами пси-барьеры.

Искусственные звезды рухнули с купольных небес, принеся пламенное опустошение городам на склонах холмов и горным твердыням. На несколько мгновений расцвели яркие цветы взрывов, а затем увяли, и Зайсутра погрузилась в тревожные сумерки.

Инкарна взревела, и по дюнам и тундре устремились воющие ветра, словно предсмертные вопли Зайсутры. Леса падали, и вскипали моря, приливные волны и ураганы сметали тысячи альдари.

Разверзшиеся огромные расселины раскололи башни Блеклого Щита, обвалив залы и мосты и отправив сотни членов дома Ариеналь в глубины сводимого судорогами кристального основания. Инкарна встретила их гибель жестоким смехом, поглощая вырванную из группового разума материю душ.

Катаклизм коснулся каждой части Зайсутры; в разрушительности и смертоносности катастрофа не уступала родовым схваткам Инкарны, что раздробили рукотворный мир Биель-Тан. Иннеаду доставалось все. К Шепчущему богу возвращалась каждая душа — как верных, так и безразличных.

То было божественное избавление, которого за свое вероломство зайсутранцы, возможно, не заслуживали. Продав души вторгшемуся чужаку, быть может, не по собственной воле, но с полным осознанием, они временно избежали объятий Той-что-жаждет. В груди Иннеада они познают мир вечного покоя — будущее, уготованное всем альдари, если план Иврайны увенчается успехом, и Шепчущий бог пробудится окончательно.

Творимые Инкарной разрушения ощущались даже в глубинах Зайсутры. Пол трясся, стены прогибались, сбивая с ног сражающихся.

Вокруг Открывающей Седьмого Пути, как и по всему миру-кораблю, зайсутранцы истошно закричали в ответ на беззвучные судороги родного дома. Они корчились и шатались, прижимали руки к головам, пока льдистые когти отмщения Иннеада раздирали ядро их группового разума.

Чистая энергия альдари захлестнула генокрадов, заставляя их инстинктивно шипеть и носиться кругами, молотить когтями по полу и стенам, дергаться и кататься по земле.

Стенающий ветер скрывал вой разогнанных до предела антигравитационных двигателей, несущих Мелиниэля с оставшимися воинами над вздымающимися равнинами. Быстрые реактивные мотоциклы, «Рейдеры» и «Волновые змеи» оставили позади более медленные транспортники зайсутранцев, однако боевые орнитоптеры продолжали висеть у них на хвосте.

Клювообразные носы раскрылись, явив лазерные пушки, и летательные аппараты открыли огонь. Вслед убегающим иннари устремились красно-синие сгустки, но из-за голополей и миражных установок закладывающих виражи «Небесных ткачей» и «Пустотных ткачей» театра «Полуночная Грусть» преследователи не могли толком ни в кого прицелиться.

Мелиниэль поморщился, когда лазерный залп задел один из катеров, повредив его борт и сбросив Воющих Баньши. Скиммер резко вильнул в сторону и врезался в скальный выступ, где разлетелся по склону холма острыми осколками.

— Это, конечно, хорошо, — подал голос стоящий рядом с ним на палубе «Рейдера» Азкар. — Но мы не можем бежать вечно. Рано или поздно нам придется покинуть купол.

— Иногда не имеет значения, куда ты бежишь, — ответил ему автарх. — Лишь то, от чего ты бежишь. Приспосабливайся. Вот важнейший урок, который преподали мне иннари. Смерть ждет всех нас, поэтому нет нужды планировать наперед слишком далеко.

Нагорье Дальнего Отдохновения задрожало от грохота более раскатистого, нежели любой гром, который когда-либо слышал Мелиниэль. Он выглянул с кормы и увидел грозовые тучи, неестественно быстро затягивающие сумеречное небо. И в ревущей массе он как будто различил лицо, наполовину принадлежащее альдари, а наполовину — демону. Лицо Инкарны.

— Неужели это... — начал Азкар, однако очередной разрывающий уши треск оборвал его на полуслове.

В небе сверкнули черные молнии и поразили орнитоптеры, воспламенив их искусственную плоть и оперение. Следующая вспышка притянула взоры обратно к Блеклому Щиту.

Земля под поместьем и башнями взорвалась, как будто от извержения вулкана. Однако снизу вырвалась не бурлящая магма, но сияние ярящихся духов. Воронка мертвецов, состоящая из сотен душ, разрушала здания, раскидывая камни по склонам холмов, давя дождем из блоков и кирпичей гибридов и чистокровных генокрадов.

Фантомы образовали гигантский вихрь, который затягивал в себя боевые корабли и транспорты и забрасывал валунами и деревьями отделения потрясенных зайсутранцев. В эпицентре торнадо, среди кружащего мусора и подхваченных ветром трупов, Мелиниэль снова увидел темнеющую фигуру Инкарны.

Зайсутранцы на холмах вокруг развалин впали в панику, многих из них поразила невидимая рука, другие слепо метались по склонам.

— Вот наш шанс, — произнес Мелиниэль. — Они дрогнули, и теперь мы должны ударить.

— Я думал, мы убегаем, — откликнулся Азкар.

Он указал на ближайшие врата купола, наполовину засыпанные землей и расколотыми камнями.

— Приспосабливайся, — напомнил Мелиниэль. С его уст сорвался смешок облегчения, прежде чем он вернул себе толику самообладания. — Адаптируйся и выживай. Всем авиакрыльям, контратакуем!

— Убить их всех! — неистовствовала Иврайна, направив свой приказ не только Инкарне, что несла разрушение и отчаяние, но через нее в мысли каждому иннари. Ее мысли, подобно песне сирены, воспарили из группового разума и достигли кораблей, озарив дремлющие на них души легиона мертвецов.

И считавшие себя обреченными иннари пистолетом и мечом безжалостно предали опустошенных и обескураженных зайсутранцев смерти. С каждым умершим групповой разум ослабевал, теперь каждая душа еще больше увеличивала и без того гигантскую Инкарну. Будто паразит, закинувший щупальца во все артерии хозяина, аватара Шепчущего бога поглощала отлетающую материю душ. Она вбирала каждую каплю энергии и альдари, и чужаков и насыщалась беспредельной жизненной силой самой Зайсутры.