Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, достопочтенный член парламента от Суинли, одетый в неброский повседневный костюм, появляется у моего порога ровно в пять. Не люблю гадить там, где живу, однако на сей раз желаю полностью контролировать ситуацию. Жертва намерена всеми силами скрыть, куда направилась, потому преимуществ гораздо больше, нежели рисков. Открываю дверь прежде, чем он успевает постучаться, и молча веду его в гостиную. Занавески предварительно задернула.
Сперва приходится полностью завладеть вниманием Руперта, а уж потом развязать поясок шелкового халатика. Тот соскальзывает на пол, и я предстаю перед гостем в облегающем комбинезоне из черного латекса. На мне латексные же перчатки и высокие ботфорты, волосы забраны в хвост на макушке. Не слишком оригинально, но у Руперта есть определенные склонности, а я предпочитаю одежду, которая легко отстирывается.
Он сидит на диване, потеет и старается не пускать слюни. Наливаю ему двойную порцию односолодового со льдом.
– Уж начал бояться, что ты никогда не захочешь со мной встретиться, – бормочет мой гость.
Забираю опустевший бокал и вновь его наполняю.
– У меня стоит с тех пор, как получил твое сообщение. Черт, все думал, как бы не задержали за аморальное поведение.
– Ожидание – половина удовольствия, – отвечаю я.
Запустив Руперта в дом, держусь от него на расстоянии пары футов, не позволяю себя касаться. Передаю ему бокал, и он вытягивает ко мне лапу. Я быстро отступаю.
– Сейчас умру от нетерпения, – стонет подонок.
– Подожди, ты пока ничего не видел. – Провожу рукой в перчатке по шее, затем между обтянутых латексом грудей, и он следит за каждым моим движением. – Будь хорошим мальчиком, выпей еще.
Он опрокидывает в себя виски, поднимается и снова тянется к моему телу. Я опять делаю шаг назад.
– Нет-нет. Потерпи.
– Сколько можно терпеть… – надувает губы Руперт.
Хм. Значит, этого похотливого инфантильного человечишку заводит игра в недотрогу? Наверняка у него бывал секс по взаимному согласию – как иначе? Кстати, он не врал – у него и вправду стоит, хотя и не слишком впечатляюще, насколько мне удается рассмотреть. Лицо и шея – багровые, лоб блестит от пота.
Следует еще немного подождать – пусть подействует амфетамин, который я сыпанула в первую порцию виски. Подозреваю, что Руперту приходилось баловаться легкими наркотиками; если так, эффект наступит не сразу. Грань переходить нельзя: я не могу его сильно накачивать, иначе при вскрытии возникнут вопросы, однако клиент должен размякнуть. Я в гораздо лучшей физической форме, чем Руперт, на моей стороне опыт и ловкость, зато весом он меня превосходит на добрых девять стоунов[20]. Пожрать наш парламентарий любит.
– Ну, большой парень, пойдем посмотрим на мою спальню.
Подливаю еще спиртного.
– На твое зловещее логово… – хихикает Руперт.
Язык слегка заплетается – должно быть, амфетамин начал действовать. Жертва сама поднимается за мной по лестнице.
Спиной чувствую, как он пялится на мою задницу. Я в курсе, что Руперт категорически против презервативов; а вот латекс его возбуждает, странно.
– А… прорезь между ног там есть? – спрашивает он, указывая на комбинезон.
– Нет.
– Не хочу, чтобы ты его снимала. Может, замочек на боку или что-то подобное?
Это он спросил очень кстати. Открываю ящик прикроватной тумбочки и извлекаю оттуда охотничий нож Гарольда:
– У меня есть идея получше.
Убить Руперта я планировала давно, хотя сначала рассматривала другой сценарий. Намеревалась снять номер в Дорчестере, набить его сомнительной порнографией и устроить жертве передоз легкими наркотиками. И никаких свидетельств моего участия. После обнаружения тела появились бы прекрасные заголовки в газетах, вполне соответствующие образу жизни Руперта. О, с каким удовольствием я их читала бы…
Потом передумала. Наркотики и инсценировка – неплохо, однако мне хотелось большего, чтобы выразить свою активную жизненную позицию.
Идеально острый нож серебристо поблескивает, и глаза Руперта удивленно округляются. Он с трудом сдерживает вожделение. Наверняка полагает, что у нас с ним идеальное взаимопонимание.
Протягивает руку к ножу – ага, вознамерился испортить мой наряд, который мне, между прочим, начинает нравится. Очень злодейский. Я качаю головой.
– Терпение! Ты ведь пришел сюда не затем, чтобы мной командовать.
– Нет, – выдыхает он. – Здесь командуешь ты.
– Принес то, что я просила?
Руперт вытягивает из кармана старый школьный галстук. Итон, как иначе.
– Раздевайся, – требую я, забираю галстук и вновь запускаю руку в ящик тумбочки.
Зрелище меня ждет тяжкое. Ничего, выдержу. Пока он разоблачается, мысленно представляю себе Киану Ривза.
– Вот и молодец. А теперь открой рот.
Руперт с готовностью повинуется. Делаю грациозный шаг вперед и запихиваю конец галстука в мерзкую пасть. Он не может прийти в себя от удивления, и я, пользуясь моментом, заклеиваю ему рот скотчем. Отлично, кляп на месте.
– Все в порядке?
Для непонятливых поясняю: сексуальные игры приносят удовольствие лишь при взаимном согласии.
Руперт кивает, издает неясный звук, и я вознаграждаю его легким шлепком по щеке.
– Я готова к грязному сексу, но желаю, чтобы мой мужчина был чистым. Марш в ванную! Освежишься, а я через пару секунд присоединюсь.
Парламентарий рысцой бежит в санузел, покачивая яйцами. Живот и задница трясутся, словно желе. Как только он поворачивается ко мне спиной, надеваю хирургическую маску и сетку для волос. Сперва планировала сразу натянуть латексный шлем, однако с ним слишком много возни. И так использовала полпакета талька, чтобы влезть в комбинезон. Вот вам еще одна причина, почему Мишель Пфайффер и Холли Берри пользуются моим искренним уважением.
Из ванной раздается удивленное мычание. Ага, понятно: Руперт заметил, что стены и пол обтянуты полиэтиленовой пленкой, как в сериале «Декстер».
– Затеяла небольшой ремонт, – небрежно поясняю я и с ножом наизготовку вхожу в свой маленький личный салон для убийств. – Смотрел «Психо»[21]? Обожаю классику.
Итонский галстук заглушает его визг. Соображает Руперт быстрее, чем я ожидала: должно быть, хирургическая маска сказала ему о многом.
Он отшатывается назад и падает через низкий бортик прямо в ванну. Распластывается на ее дне, словно дряблая бледная морская звезда, а я уже стою на коленях,
