Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности - Владимир Гаков

Снова говорит Алесь Адамович, и, как всегда, говорит ярко, образно и просто. Многие, вероятно, решат, что упрощенно… Но суть дела ухвачена верно.

В мои намерения не входило повторять общеизвестные факты краткой, но оставившей такую долгую память истории "холодной войны". Об этом много писали, и уроки ее, надо думать, сейчас хорошо усвоили даже те, кто в свое время раздувал ее "холодное" горнило. Однако некоторые страницы этой самой бескровной — но оттого не менее опасной — войны освещены, на мой взгляд, недостаточно. И поскольку тема этой книги — войны реальные и воображаемые, самое время поговорить о тех войнах, что полыхали на политической карте мира и в видимое затишье "холодной войны".

Карты эти, правда, были воображаемыми — как та карта СССР с надписью "Оккупационная зона", помещенная на обложке журнала "Кольерс"… Военные действия всегда предполагают пропагандистскую обработку — своих собственных солдат и солдат противника. Стратегам "холодной войны" тоже потребовалась солидная пропагандистская поддержка — и они нашли ее!

"Нас, американцев, буквально утопили — постарались школа, средства массовой информации, фильмы, книги, церковь — в океане стереотипных образов. Советские люди, коммунисты вообще представали нашему воображению как злодеи и заговорщики, жестокие и фанатичные агрессоры, единственная цель которых — захват и порабощение Америки. В течение трех лет, последовавших за периодом военного союза с СССР, каждый американец, чтобы подтвердить свою лояльность, вынужден был смотреть на Советский Союз как на врага"[6].

Эта на первый взгляд обычная цитата любопытна тем не менее по многим причинам. Она взята из статьи, датированной 1981 годом, речь в статье идет о событиях более чем тридцатилетней давности; по читается отрывок словно свежий газетный комментарий к сегодняшнему дню. (Ну, может быть, "вчерашнему", ибо что-то же меняется на глазах!) Однако самое интересное, что "свидетельство" пришло не из мира политики, социологии, журналистики — это вряд ли поразило бы неожиданностью, — а из мира американской научной фантастики.

В нем имя ведущего специалиста по американской фантастической литературе XIX–XX веков профессора Брюса Франклина давно пользуется заслуженным авторитетом. Признают его даже те, кому гражданская позиция профессора-филолога явно не по нутру…

ГОВАРД БРЮС ФРАНКЛИН

Род. в 1934 г.

Американский литературовед. Окончил Стэнфордский университет, где защитил диссертацию; там же организовал один из первых двух курсов научно-фантастической литературы. Покинул университет в 1973 г. в знак протеста против травли, организованной в отместку за его "левые" убеждения. В настоящее время профессор университета Ратжерс (штат Нью-Йорк). Лауреат высших премий в научно-фантастическом литературоведении. Автор книг "Будущее совершенно" (1966), "Роберт Хайнлайн: Америка в призме научной фантастики" (1986) и др.

Одна строка в досье проливает некоторый свет на совсем "неакадемическую" возню вокруг профессора Франклина. Многие любители фантастики в Америке знают его как ведущего теоретика, составителя "этапных" сборников (вроде "Отсчета к полуночи", уже упоминавшегося на страницах этой книги). Не столь широко известны познания ученого-филолога в другой области — истории гонки вооружений.

По крайней мере, присланная профессором ксерокопия его статьи "Америка — первой" в журнале "Нью-Бостон ревью" (откуда и приведена цитата) стала для меня подлинным откровением.

"Я без тени сомнения верил в то, — вспоминает профессор, — что Америке угрожает коммунистический заговор, что мы постоянно под угрозой внезапной советской ядерной атаки. С этой уверенностью я приступил к несению военной службы в январе 1956 года… Так получилось, что процесс сползания моей страны к фатальной границе "ядерного балансирования", за которой могла начаться война, происходил при моем непосредственном участии. Первые два года я служил навигатором звена стратегической авиации, летал на самолетах-заправщиках в северных широтах; а в свободное от полетов время по совместительству выполнял обязанности офицера военной разведки в эскадрилье, получив доступ ко всей секретной документации — из нее я и узнал, что главной нашей целью была как раз дестабилизация положения в мире. Мы должны были убедить рядового американца, что ему перманентно угрожает ядерная атака со стороны СССР. Хотя кто-кто, а мы-то были прекрасно осведомлены в ту пору, что никаких планов атомных бомбардировок городов США у Советского Союза не было"[7].

Убеждения Франклина заметно выделяют профессора из среды коллег. Себя он открыто называет марксистом. Когда он демонстративно оставил кафедру и позже, в разгар "антивьетнамской" кампании, Франклин, вероятно, нередко мог слышать в свой адрес: "Коммунист!" — слово в нынешней Америке бранное.

Ничего не могу сказать определенного о его членстве в Компартии США (хотя от многих слышал о Франклине и такое, но не от него самого), но то, что имя профессора для многих его "нейтральных" коллег как красная тряпка для быка, могу засвидетельствовать. Разменяв шестой десяток, Брюс Франклин не отказывается дать бой тем, кто ничего не желает помнить из прошлого, — на книжной странице или очно, как это случилось, например, в 1985 году во время съезда Ассоциации исследователей научной фантастики.

…Когда я уже заканчивал работу над книгой, в американской прессе запестрели рецензии на новую монографию профессора Франклина "Военные звезды: сверхоружие и американское воображение" (1988). Открывается книга словами: "Для того чтобы создать нечто, угрожающее существованию людей на Земле, какие-то люди должны вначале представить себе это "нечто". Далее, чтобы воплотить этот продукт воображения в техническое решение, гораздо большее количество людей должны мысленно представить себе весь последующий сценарий — образ будущего, которое нас ожидает в случае изготовления этого сверхоружия, и выбрать из всех вариантов наиболее желательный. Таким образом, свое первое рождение всякое "сверхоружие" претерпевает в воображении людей, в воображении, которое формирует значительную часть нашей культуры"[8].

Начинает свой рассказ профессор Франклин со времен американской Войны за независимость и особый акцент делает на годах 50-х. Эрудированный специалист и непосредственный участник событий тридцатилетней давности, профессор Франклин помнит, как все начиналось…

Одно из первых заметных произведений на тему "русские идут!" — роман Леонарда Энгеля и Эммануэля Пиллера "Мир в огне" (1947) имел подзаголовок: "Русско-американская война 1950 года". Посвящено это краткое, но детальное и весьма корректное (с научной точки зрения) описание ядерной катастрофы, по словам авторов, "тем, кто сообразит, что следующая война будет не чем иным, как опасной авантюрой, и завершится самоубийством всех трех видов — индивидуальным, национальным, всемирным. Авторы искренне надеются, что число таких людей будет расти, пока их влияние не предотвратит подобную возможность"[9].

Поскольку это первая ласточка, есть смысл остановиться на сюжете подробнее.

Авторы выбрали форму официального радиорепортажа. Итак, в мае 1950 года после пограничного инцидента американцы предпринимают (заметим: первыми) ядерную атаку против СССР — начинается война. Русские отвечают массированным наступлением по всей Европе. США устанавливают союз с поверженной Германией, вызывая недовольство Англии, Франции и всей остальной Европы. Война разгорается: американцы безуспешно бомбят советскую территорию, русские используют отравляющие газы — тоже без видимого эффекта. Наконец США решают применить особый токсический газ, уничтожающий весь урожай злаков в СССР, после чего советская авиация обрушивает атомный груз на пять крупнейших городов США. Западная цивилизация гибнет…

Последствия атомной бойни в Чикаго явно списаны с других источников (один очевиден: реалистический роман Джона Херси "Хиросима"). Списаны небесталанно, чего стоит, к примеру, жуткий образ: манекены, вышвырнутые взрывной волной из витрины магазина одежды, ничем не отличаются от валяющихся на тротуарах и мостовых трупов… А что творится в Западном полушарии после того, как "русские пришли"! "Тоталитарный режим", общая и постоянная нехватка продовольствия и промышленных товаров, развал хозяйства; конечно, концлагеря для недовольных. И поневоле забываешь, кто все это начал…

Авторы, как им самим кажется, горько иронизируют: в борьбе за свободу других народов — потерять свою собственную! Однако право на "защиту" других народов — против их воли — похоже, иронии не вызывает — вспомним наставника Пушкина В. Ф. Малиновского!