Сын Сталина - Андрей Земляной

Муссолини словно током ударило. Да уж не ясновидящий ли он?!

Он в нескольких словах обрисовал положение дел в Албании, кратко описал ход августовского восстания и вдруг звонко хлопнул себя по бритому лбу:

– Если ты давно не видел старого дурня, Алессандро, можешь посмотреть на меня! У нас же этот сидит… ихний оппозиционер… Чекрези Коста… Приказать, чтобы доставили?

Саша едва заметно напрягся:

– Было бы замечательно, товарищ первый секретарь. Не потому, что я не доверяю вашему рассказу, но информация из первых рук…

– Разумеется, amicarsi, разумеется.

Муссолини вызвал секретаря и приказал ему максимально быстро доставить Чекрези. После чего оба они вернулись к обсуждению перспектив итало-российского сотрудничества. Саша с интересом узнал, что ещё во время Первой мировой у итальянцев появились самые настоящие штурмовые подразделения, причем даже раньше, чем у немцев. Эти ардити[179] были храбрыми и даже некоторым образом обученными ребятами. Правда, толку от них было не много: итальянские генералы не представляли себе, как правильно использовать такой шикарный инструмент, а потому. В общем: хотели, как лучше, а вышло, как всегда.

Белов не преминул изложить свою точку зрения итальянскому лидеру, и тот согласился, но тут же попросил помощи в подготовке новых ардити в Алабино или на любой другой базе штурмовых подразделений РККА. Пообещать полноценную подготовку всех итальянских спецназовцев Сашка не мог, но предложил провести подготовку будущих инструкторов, которые в дальнейшем обучат остальных. Они принялись обсуждать необходимое оружие и снаряжение итальянского спецназа, и так углубились в этот вопрос, что даже не заметили, как наступило время обеда…

…Коста Чекрези ехал к Муссолини в самом хорошем настроении. Как видно, льстивые письма к итальянскому лидеру сыграли свою роль, и теперь дуче наконец решился на настоящее военное вторжение в Албанию. И это прекрасно! Итальянцам очень скоро потребуется надежный человек, пользующийся доверием большинства местного населения. А с учетом того, что во время восстания левые практически уничтожены – кого же ещё поставят на такую ответственную должность? Хотя, конечно, то, что Муссолини вдруг повернул в социализм, не очень приятно, но это можно пережить: в конце концов, кто там будет разбираться, какой социализм они строят в Албании. Да и что можно построить в стране, в которой три четверти населения – безграмотные темные крестьяне?

Правда, есть ещё один, ну-у, скажем так, сложный момент. Рядом сидит. Муса Кранья[180]. Как же, герой. Лично в генерала Гилярди, генерального инспектора албанской армии стрелял. Вроде как восстание начал. Ну и что?! Зато он – из семьи беев, и социалисты-коммунисты к таким очень плохо относятся. А он, Коста – из простой греческой семьи, вырос почти в бедности. Когда в юридической школе в Салониках учился, так хотел верховую лошадь! Но нет, не вышло. Не было у отца денег на верховую лошадь для третьего сына. Вот и пришлось на велосипеде ездить, хорошо, что хоть английский купить удалось.

Нет, эти левые никогда не примут Кранья к себе. Так что… Что? О, уже приехали! Прекрасно, прекрасно… Вот сейчас Муссолини все и решит так, как и должно быть.

– Я рад приветствовать вас, мой дуче!..

Вместо пышного обеда Муссолини предложил обойтись пиццей. Сашка и не подумал спорить: пицца – хорошая штука. Особенно – настоящая. А уж настоящая неаполитанская – м-м-м!.. Впрочем, от повара тоже немало зависит, а у первого секретаря народной компартии Италии повара выше всяких похвал!

– Алессандро, я смотрю, ты знаешь толк в пицце! И даже ешь ее именно так, как едят наши рыбаки – в трубочку свернул. – Муссолини даже языком прищелкнул. – Молодец! Я никак не предполагал, что в далекой России знают и любят нашу еду.

«Недаром говорят, что кулинарный патриотизм самый сильный! – подумал Сашка. – И мой гостеприимный хозяин лишний раз подтверждает это утверждение…» А вслух сказал:

– Ну, если честно, у нас много очень похожих блюд. Ваши равиоли, товарищ первый секретарь – это наши пельмени. Ну, или вареники. Наши ватрушки и шаньги похожи на пиццу, ну а паста вообще – русское народное блюдо! Макароны по-флотски!

Муссолини согласно кивнул и несколько минут они горячо обсуждали особенности национальных кухонь. И уже почти совсем договорились, что на следующий день попробуют русские блюда, когда в кабинет вошел Дольфин. Он слегка поклонился и сообщил, не поднимая головы:

– Дуче, привезли Чекрези и Кранья. Прикажете им подождать?

Итальянский лидер переглянулся с Александром и коротко приказал:

– Впустить!

Войдя в кабинет Муссолини, Коста Чекрези с удивлением обнаружил, что там присутствует ещё один человек. Вернее – совсем молодой юноша, в каком-то незнакомом мундире с красными петлицами и алой звездой с золотыми серпом и молотом на рукаве. «Советский, – понял Чекрези. – Значит, дело о вторжении практически решено. Русские прислали этого мальчишку просто для проформы: вроде как присутствовали при переговорах, но никто серьезный не захотел отвлекаться на уже решенное дело…»

Он мысленно похвалил себя за сообразительность, вежливо поздоровался с дуче, поприветствовал молодого советского и уже совсем собрался начать заранее подготовленную речь о необходимости итальянского вмешательства, как вдруг юноша на очень хорошем итальянском спросил:

– Господин Чекрези, попрошу вас объяснить: как случилось, что подготовленное вашей группой восстание не состоялось, но коммунистические отряды забыли предупредить о переносе сроков?

– Что? – растерялся Чекрези. – То есть как?..

Обращение «господин» повергло его в смятение.

Все русские, немцы и итальянцы обращаются друг к другу «товарищ», и он рассчитывал на то же самое, а тут… Впрочем, он быстро собрался и насколько возможно кратко изложил причины переноса сроков восстания на осень тридцать пятого или даже на весну тридцать шестого года.

– Ну, а что касается проблем с извещением всех отрядов о принятом решении, то поймите, молодой человек, что связь в подполье – одно из самых сложных дел. Где-то что-то сорвалось, не сработало, и вот результат… – Чекрези сокрушенно покачал головой. – Мы, к сожалению, не успели известить всех…

– М-да, связь в подполье – вещь и в самом деле не из легких, – кивнул юноша. Албанец расслабился, но тут же ударом бича хлестнул новый вопрос: – Может быть, вы потрудитесь растолковать мне, как же так вышло, что коммунистические отряды не получали никакой поддержки от подпольщиков в других городах? Более того – в городах Берат и Гирокастр подполье получило недвусмысленный приказ: ни в коем случае не идти на контакт с коммунистами, не оказывать им никакой поддержки и помощи, дабы не раскрывать себя перед властями. И как это надо понимать?

Муса Кранья в изумлении воззрился на Коста Чекрези.

– Это правда? Скажите, Коста, неужели был отдан такой приказ?!

– Ну, собственно, я такого приказа не отдавал, – выдавил из себя Чекрези. – Я допускаю, что подобный приказ был продиктован военной необходимостью, и потому… Ведь я как раз хотел просить первого секретаря народной коммунистической партии Италии послать к нам корпус. Тот самый, который столь блестяще выиграл войну в Абиссинии… Собственно, мы с вами, молодой человек, очевидно, не имеем боевого опыта. Вот, товарищ Муссолини… он воевал, командовал людьми. Он как раз мог бы…

Кранья выпучил глаза: Муссолини вдруг оказался стоящим вплотную к Чекрези и с силой ударил албанца в челюсть. У Коста Чекрези остекленели глаза, и он мешком осел на паркет. Но итальянец ухватил его за ворот и вздернул вверх:

– Ты, figlio di putana[181], как ты смеешь?!! Алессандро командовал тем самым корпусом, который ты собираешься просить! И ты, штатская сволочь, будешь его учить?!

От нового удара Чекрези мотнулся, точно тряпичная кукла, но Муссолини не отпускал его. Теперь дуче отвешивал ему тяжелые пощечины, которые звонко разносились по кабинету.

– Стоит ли марать руки об эту падаль? – спросил Белов спокойно. – Товарищ первый секретарь, отправьте лучше это в Organizzazione di Vigilanza e Repressione dell’Anticommunismo. Там с ним вдумчиво побеседуют и вытряхнут из него все, что нам интересно.

– Там из него и все дерьмо выбьют! – усмехнулся Муссолини и громко приказал: – Эй! Убрать эту тварь! И допросить как следует!

Чекрези уволокли, а Кранья стоял ни жив ни мертв, ожидая решения своей участи. Неожиданно он услышал вопрос, заданный совсем другим тоном:

– Товарищ Кранья, меня интересует, как в албанской армии относятся к коммунистическому союзу вообще и к Красной Италии в частности? И если сможете – поподробнее, пожалуйста…

Муса Кранья сглотнул, удивленно посмотрел на юношу, отметил, что на груди у молодого (очень молодого) человека красуются ордена, и принялся рассказывать все, что знал. Юноша и Муссолини внимательно слушали, изредка задавая наводящие или уточняющие вопросы. Когда же албанец наконец иссяк, юноша обернулся к итальянскому лидеру: