Прости за любовь - Вета Маркова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я стала зависима от Генриха. Он действует на меня, как очередная доза на наркомана. Только рядом с ним мне хорошо и спокойно, только рядом с ним я могу кушать и меня не тошнит.
Начинаю чистить зубы и вновь подкатывает тошнота, но я упрямая, продолжаю. Зря!.. снова начинает выворачивать на изнанку. Рвотные позывы настолько сильные, что даже до белого друга добежать не успеваю. Сегодня с утра обнимаю раковину. Желудок пустой. Вчера я так и не поужинала. Извини, малыш. Навряд ли позавтракаю… Но в этом, мой маленький, ты виноват сам. Голодать будем вместе… Хотя нет, ты найдёшь что-нибудь вкусное у меня…
Дверь в ванную комнату резко открывается и на пороге появляется Генрих. Какое-то время он стоит в дверях, подпирая косяк.
— Сколько может это продолжаться? — стону я, ведь у меня нет больше сил.
Неужели все женщины так мучаются, или действительно малыш пытается до меня донести, что ему нужен папа в лице этого заботливого мужчины?
— Маленькая, ещё немного. Ты должна успокоиться, перестать волноваться. Токсикоз — это отражение твоего переживания.
Его спокойный голос даёт мне силы, хотя он до сих пор подпирает дверной косяк, наблюдая за моими муками, но глаза… Его синие омуты ласкают и затягивают в свою бездну.
— Извини меня, пожалуйста, — шепчу я, оторвавшись от раковины, и смотрю в самые красивые глаза в мире.
— Ну, что ты, маленькая, — его голос обволакивает и успокаивает, тошнота отступает, перевожу взгляд на его губы, так хочется припасть к ним, хочется, чтобы они поцеловали меня так, как только они умеют и никто больше.
— Я вчера подумала, что речь о тебе шла. Но ведь не о тебе? — спрашиваю я, в надежде услышать, что не о нём и слышу то, что хотела.
— Не обо мне, — твёрдо отвечает он. — Пойдём завтракать, Вик. Каша остывает.
Обалдело смотрю на моего спасителя и не верю. После всего, что я вчера наговорила этому мужчине, он меня покормит завтраком?
Плетусь за ним следом на кухню. Мы вместе завтракаем, а потом я иду приводить себя в порядок.
— Вика, можешь не торопиться. Я тебя довезу до центра и даже доведу до кабинета.
Я летаю! Я счастлива! Меня простили!.. Генрих не обижается, не дуется, как это всегда делал Макс. После подобной истерики, прощение у Макса пришлось бы вымаливать долго, неделю это уж точно.
На работе с утра ко мне заходит Танюшка. Подруга светится счастьем. У них с Игорем складывается всё очень даже хорошо. В эти выходные она познакомила Игоря с родителями и с Алёнкой. Таня очень боялась, как дочь отнесётся к появлению чужого мужчины в их жизни. Но пока Алёнка отнеслась спокойно, и Татьяну это не могло не радовать.
— Вика, что у вас с Генрихом опять произошло?
Таня пристально смотрит на меня. После всего, что она для меня сделала, врать и изворачиваться я не имею права. Вот и говорю всю правду.
— Вика, ёжик в тумане, какого лешего!.. Ты чего над ним так издеваешься? Это без сомнения очередная пассия Макса. Прекрати Генриха во всем обвинять! Он — святой!..
Танюшка, улыбаясь, обнимает меня и целует в лоб.
— Ты завтракала? — строго спрашивает она.
— Завтракала. Генрих утром кашкой геркулесовой накормил со свежими лесными ягодами. Где взял, не спрашивай. Я не знаю… Возможно у нас в морозилке есть ещё. А может Дашка поделилась…
— Ладно, я побежала. На обед в кафешку вместе?
Отрицательно качаю головой.
— Нет, Танюш, не обижайся только. Я с Генрихом пообедаю, с ним у меня всё усваивается и ничего назад не просится, — смеюсь в ответ.
В обед приезжает Генрих. Обедаем в ресторане. Меня мой мужчина кормит исключительно пюреобразной пищей. Сегодня это суп-пюре с тыквой. Думала, что это гадость, а оказалось очень вкусно. На второе овощное пюре и котлета по-киевски. Плюс ещё сок персиковый с мякотью, прямо как я люблю. Вот откуда он это знает?
А после ресторана Генрих предлагает мне доехать до консультации, поясняя, что нужно взять выписку о первом приёме, да и в глаза звонившей посмотреть надо бы, чтобы той не повадно было свой нос в чужие дела совать. Я отрицательно качаю головой. Я просто боюсь туда идти.
— Я всегда буду рядом, моя маленькая. Вам ничего не угрожает.
Так и не получив моего согласия, Генрих останавливает машину на стоянке у женской консультации, помогает мне вылезти.
— Вика, ничего не бойся. В кабинет зайдём вместе. Это важно даже не столько для тебя, сколько для работы консультации. Таких нужно гнать взашей и вовремя, пока беды не натворили!.. О какой операции может идти речь, если у них даже реанимации нет.
Здесь я полностью согласна со своим мужчиной.
Поднимаемся на второй этаж, подходим к кабинету 210. Дверь чуть приоткрыта. Из кабинета слышны голоса.
— Кать, может не будем рисковать? Ведь если кто-нибудь узнает, нас уволят. Притом с волчьим билетом…
— Кто и что узнает? — узнаю я голос звонившей вчера. — Она будет молчать. К тому же согласие подпишет… В карточке подпись Алексеевича поставлю. Я постоянно за него карточки заполняю, притом последняя запись не закрыта. Она тогда из кабинета убежала, даже не попрощалась. Психичка! Как её Макс ещё терпит.
— Они что? И сейчас живут?
— Иногда он остаётся у неё, иногда у меня ночует. Не может он её бросить, ведь там же ребёнок. Его ребёнок. Он от ребёнка не откажется, помогать будет. А у нас и так денег немного…
— Да, Кипр вам теперь не по карману… А турецкие пляжи не про твою честь, — явно язвит вторая.
Я прижимаюсь к Генриху, а он, обнимая меня одной рукой, нажимает кнопку вызова на телефоне другой и, лишь услышав ответ, говорит:
— Маленькая, заходи в кабинет, но дверь не закрывай плотно. Сейчас заведующая подойдёт…
Доверившись Генриху, целую его в щёку и стучусь в дверь. Не дожидаясь ответа, захожу. В кабинете вижу только одну медсестру, вторая, скорее всего находится в данный момент в процедурном кабинете по соседству. Именно эту девушку я видела рядом с Максом в новогоднюю ночь, в ресторане с ним была уже другая. Вот
