Период распада (Третья мировая война) Часть 1 - Александр Маркьянов

Дов был мертв, черт, он был мертв… только что он смеялся рад шуточками капрала, и над Гиладом, который задержался у обочины… и вот он был мертв, проклятье…

— Не сдавайся! — рявкнул Миша, пытаясь сделать хоть что-то — не подыхай, ты еще нужен!

Когда снимал бронежилет — дальне по дороге показался старый Хаммер, явно списанный из армии было видно что в крыше люк и приспособлена турель для пулемета, а самого пулемета нет. Миша выкатился из бронемашины, подхватил автомат — это и впрямь могли быть боевики… с них станется. Автомобиль остановился, мигнул фарами… словно подтверждая… я свой, я иду чтобы помочь тебе, дым сносило ветром в его сторону… дым заползал в глаза, потекли слезы… и тут вдруг у рядового Солодкина возникло какое-то странное чувство… будто что-то надвигается на него, что-то огромное… непонятное… сверху, с неба нарастал какой-то воющий шум… он поднял голову, и вдруг упал, упал прямо там, где стоял, потому что прямо над ним, с немыслимым шумом пронесся огромный самолет, такой огромный, что он на мгновение закрыл все небо… и он шел настолько низко, что казалось можно подпрыгнуть и коснуться его рукой…

А через долю секунды, через микронную долю секунды после того, как он упал — четко стукнул винтовочный выстрел от Хаммера, и пуля прошла где-то совсем рядом, и три автомата выдали торопливую барабанную дробь…град пуль взрыл землю, бросая ее рядовому Солодкину прямо в лицо, засыпая глаза, не давая стрелять. Но видимо сам Господь был сегодня на его стороне — он упал, избегнув нацеленного в него первого, самого точного выстрела, и никакая случайная пуля тоже не пометила его… и он сумел вскочить, и спрятаться за распахнутым люком Голана и дать короткую очередь в сторону машины террористов, а потом еще и еще. И один из автоматов террористов вдруг споткнулся на полуслове и замолчал, а он продолжал посылать во врага короткие, злые очереди, а потом где-то западнее, у самого аэропорта что-то невыразимо тяжелое ударилось оземь всей своей массой… и земля тяжко вздрогнула в ужасе от случившегося.

Но рядовому Солодкину некогда было отвлекаться на это. Он должен был стрелять, стрелять, чтобы выжить…

Заход на посадку в аэропорту обычно осуществляется в четыре приема, то есть самолет как бы делает круг над аэропортом. Как потом выяснят — с этим рейсом произошла буквально цепь случайностей, приведшая к трагическому концу: мало того, что самолет был перегружен, мало того, что двигатель был починен с использованием «восстановленных деталей» — так еще и коррумпированные служащие аэропорта положили в и так перегруженный багажный отсек контрабанду, естественно никак не отразив ее в карго-листе. Этой контрабанды было около четырехсот килограммов — немного, по сравнению с общим весом, но центровку самолета эти четыреста килограммов тем не менее изменили, и заставили экипаж неправильно рассчитать глиссаду — траекторию посадки. Но даже так — скорее всего посадка с грехом пополам, но удалась бы — потому что на самолете был опытный экипаж. Если бы не доктор Факих и его люди.

Самолет уже сделал последний разворот и приступил к снижению, второй пилот начал снижать скорость до посадочной, садясь больше визуально, чем по приборам — когда доктор Факих отдал приказ запустить ракеты. Один за другим Кассамы стартовали со своих пусковых площадок — и один из них пронесся совсем рядом с самолетом…

А потом небо распороли трассы Фаланкса, но это было уже не главное. Потом, когда Аль-Джазира покажет съемки с места происшествия, снятые неизвестным видеооператором — барану ясно, что если он там был готовый снимать, значит, он знал что произойдет, и готов был к этому. Израилю произошедшее не было нужно никаким боком — а нужно было палестинцам, вот и складывайте два и два. Но на видео отлично видны были трассы Фаланкса, потому что среди снарядов были трассирующие — а вот летящих Кассамов видно не было, потому что Кассам — это всего лишь черная точка, его двигатель не дает типичного для ракетных двигателей пламени из сопла — и поэтому увидеть летящий Кассам мог только специалист при замедленном повторе — но никак не обычный обыватель, которому все это показали в вечерних новостях. И даже то, что потом эксперты ИКАО[79] установили: ни один снаряд израильской установки Фаланкс не попал в самолет, система все же опознала «стоп-цель» и сумела избежать попаданий в нее — все равно общественное мнение к тому времени уже было сформировано: Израиль сбил гражданский самолет над Газой, который пытался прорвать блокаду. Точка. По определенным причинам многим была выгодна именно такая точка зрения — и голоса тех, кто пытался сказать правду, заглушил истошный вой правозащитников всех мастей.

В этой истории вообще не было невиноватых — виноваты были все. Израиль был виноват в том, что существовал, и пытался сделать что-то, чтобы на его города Хайфа, Сдерот и Ашкелон не падали ракеты, потому то он и выставил у границы цепь поставленных на автоматическое уничтожение цели скорострельных зениток-роботов. Палестинцы были виноваты в том что тоже пытались как-то существовать — но при этом не прекращали обстрелов и привечали на своей земле матерых боевиков Аль-Каиды, Иттихад-е-ислами, Джихад-е-ислам и прочих, которым все равно было, где лить кровь и чью. Но последним виноватым, чье решение и привело в конечном итоге к страшной трагедии, был второй пилот самолета Боинг 737 авиакомпании Иджипт-эйр…

— О, Аллах!

Что-то пронеслось перед самой кабиной, что-то маленькое. Капитан Аз-Зумр попадал под обстрел, и знал, как выглядит нацелившаяся на самолет зенитная ракета, но это была не зенитная ракета, она бы целилась не в кабину, а в один из двигателей, наводясь по тепловому следу. А вот Абдул испугался — военным он не был.

— Что это?

— Принимаю управление…

Капитан аз-Зумр не успел договорить — он хотел сказать «… на себя!» и перехватить штурвал, но тут небо распорола очередь из зенитной установки, это точно была зенитная установка, ярко-красная, пульсирующая трасса прошла совсем рядом, как на грех с правой стороны кабины, где сидел второй пилот. В отличие от Аз-Зумра он никогда не попадал под обстрел, и если бы капитан в таком случае попытался бы уйти боковым скольжением — то Абдул разом забыл все, чему его учили и с ходу сделал самую страшную ошибку, какую только можно совершить при выполнении посадки. Не имея достаточной тяги на двигателях, он резко рванул штурвал на себя, пытаясь экстренно набрать высоту и уйти из-под обстрела, он подумал, что палестинцы где-то раздобыли зенитку им теперь пытаются сбить его самолет, мстя за стену, выросшую на границе Газы и Египта и перекрывшую подземные ходы, по которым доставлялось все то что пользовалось в Секторе Газа спросом, в том числе оружие и материалы для изготовления Кассамов. Любой пилот скажет, что последовало после этого — резкое принятие штурвала на себя при отсутствии достаточной тяги на двигателях и выполнении перед этим маневра снижения приводит к тому, что вертикальная скорость самолета увеличивается скачкообразно, в два и более раза. Примерно в тех же условиях в десятом году в России погиб президент Польши Качиньский: совершая посадку на незнакомый аэродром, в тумане, летчики искали полосу, увидели по ходу дерево, отдали штурвал на себя — и моментально наелись земли. Здесь запас высоты у Боинга был, хоть и небольшой, капитан Аз-Зумр успел кое-что сделать — не пытаясь перехватить штурвал, в который намертво вцепился Абдул, вместо этого он рывком двинул вперед селекторы тяги, выводя двигатели на максимальную мощность. Горизонтальная скорость самолета, когда Абдул принял штурвал на себя моментально выросла с трех метров в секунду до почти восьми двигатели взвыли, на приборной панели перемигнулись красным сразу несколько лампочек — но по ощущениям капитана Аз-Зумра у них был шанс прекратить снижение над самой полосой и перейти в набор высоты, унося от смерти и их машину и больше двух сотен пассажиров. И шанс действительно был, если бы не таможенники со своей контрабандой, которая перетяжелила хвост самолета и изначально создала предпосылки к аварийной посадке, да скверно отремонтированный двигатель, который не вышел в отличие от своего собрата на максимальные обороты и создал почти тридцатипроцентную асимметрию тяги. Самолет начало разворачивать… заверещал прибор, показывающий, что они не попадают «в створ», что самолет выносит за пределы летного поля, и так они его не посадят. Тогда то капитан аз-Зумр и понял — все, отлетался. Понял это, очевидно и Абдул — бросив штурвал он начал истерически громко, под вой сразу нескольких систем предупреждения читать похороню молитву, потому что беда если мусульманин уйдет из жизни, не прочитав ее. Но капитан Аз-Зумр перехвативший штурвал молитву не читал — он учился своему делу у американцев, а американцы научили его сражаться за свою жизнь до конца. Он и сражался — до самой последней секунды, когда самолет, безнадежно промахнувшийся мимо ВПП одновременно задел землю хвостом и левым двигателем, и начал разваливаться на части, погибая сам и убивая пассажиров. Его так найдут потом — кабина будет относительно целой, и перед тем как его выносить — спасатели вырежут штурвал, потому что не смогут расцепить руки…