Князь Лавин - Ольга Погодина

– Тревога! На нас напали!

Илуге трижды пронзительно свистнул, подзывая Аргола. Рядом из палаток выныривали воины, подзывали коней, – хмурые, сосредоточенные.

Ну конечно, ведь наместник Шамдо не мог не знать, что должно быть в последнем обозе и наверняка рассчитал, что варвары перепьются и взять их будет легче новорожденных ягнят!

– Ко мне! – рявкнул Илуге, птицей взлетая в седло. Подскочил неизвестно откуда взявшийся Анвар, появился из своей палатки Ягут. Ему показалось, – или в той же палатке мелькнула смуглая женская рука, рывком задернувшая полог?

Времени не было. Гикнув, Илуге коленями пустил Аргола вскачь, на ходу поправляя ножны: умно выбрали время, сейчас, в предрассветной темноте, стрелы бесполезны и возможна только ближняя схватка. Сколько их?

От основного лагеря до оставленного у хуа пао караула было столько времени, сколько требуется, чтобы не торопясь почистить меч. Не так уж много, если подумать, но картина, представшая глазам Илуге, расставила его взвыть от ярости и боли: почти весь караул полег в неравном бою, и куаньлины уже принялись было громить хуа пао. Чонраг (его и в темноте было видно, точнее, слышно по затейливой брани) с двумя-тремя десятками израненных защитников буквально собой прикрывал орудие – то самое, главное, уже нацеленное на ворота!.

Илуге с размаху врубился в плотную стену куаньлинов, разворачивающуюся навстречу. В темноте он видел только металлический блеск шлемов, пластинок на доспехах, вскинутых мечей. Казалось, его вносит течением в темную реку, по которой сплошным неостановимым потоком идут на нерест огромные серебристые рыбины, заставляя воду кипеть. Выбирать удар, оценивать противника не приходилось, и Илуге вместо меча выдернул из-за спины Ягутову секиру – куда более страшное оружие в ближнем бою. Заточенные полукружья с травленым орнаментом засвистели, рассекая воздух и все, что попадалось им на пути. На этот раз, против обыкновения, Илуге не щадил и лошадей.

Рядом один за другим тонули в схватке его всадники. Замелькали кривые мечи степняков, покатилась под копыта чья-то голова, блестя невидящими зрачками… Аргол, привычный к схватке и даже испытывающий от нее боевой азарт, оглушительно ржал, лягался и кусался, то есть помогал хозяину, как мог. Пожалуй, не всякий при этом вообще усидел бы на нем, но Илуге уже давно чувствовал себя с конем единым целым, – ведь даже смерть в свое время их не разлучила!

Слева и чуть сзади раздались крики и пространство заметно поредело. Бросив беглый взгляд, Илуге увидел, что в бой вступил могучий горбун, – его молот, способный одним ударом свалить коня со всадником, мерно рассекал воздух по обе стороны от него, и металлические шлемы куаньлинов раскалывались под страшными ударами кузнеца, как яичная скорлупа. " Эх, что будет, если потеряю его?" – промелькнуло в голове. Илуге старался беречь Ягута, хотя угрюмец несколько раз просил его пустить его в бой. А тут такая суматоха, – и спрашивать нечего…

Сзади равнина дрожала от топота все новых и новых копыт, – видно, все, кого Илуге так долго сдерживал, бросились на выручку.

Однако и куаньлинов было не меньше: отчаявшийся правитель явно выслал их разрушить хуа пао и уничтожить обоз, поняв, что ведет себя, как лиса в норе, которую опытный охотник начинает выкуривать.

Небо на востоке начало розоветь, но из-за закрывавших его гор здесь, в долине еще долго сохранялся прохладный, влажный полумрак. Однако Илуге уже мог различать своих и чужих в этой беспорядочной свалке, и оценить собственные позиции. Довольно неудачные: к Чонрагу прорвалось от силы двадцать тридцать-воинов, а остальных куаньлины отрезали, заходя широким полукругом. Надо прорываться. Он смел секирой с седла какого-то тыкавшего в него пикой воина, и зычно выкрикнул:

– Чонраг? Ты жив?

– Жив! – завопил тот обрадованно.

– Готовь хуа пао! Сейчас мы сомкнем защитное кольцо, но ты должен попасть в ворота! Попади в них любой ценой!

– Понял! – проорал Чонраг, в то время как Илуге сделал знак своим людям плотнее сомкнуть кольцо обороны вокруг хуа пао. Куаньлины дрогнули под напором озверевшей конницы, их командующий, – его уже можно было различить по шлему с красным султаном и щегольскому шелковому плащу, – что-то неразборчиво крикнул, и Илуге вместе со своими людьми клином вошли в живую массу, расступавшуюся под их натиском, окружили своих, уже буквально еле дышавших.

Солнце взошло в тот момент, когда хуа пао выстрелил. И, подняв голову, Илуге увидел, что вместо одного шара, как раньше, оставляя за собой дымный след, к воротам полетели целый три. Видно, Чонраг понял, что до следующего залпа может и не дожить и зярядил в хуа пао все, что было. На какой-то момент все, – и степняки, и их противники, – затаили дыхание…Шаров было три. Один взорвался в воздухе, – видно, слишком быстро прогорел фитиль. Но через долю мгновения остальные два ударили точно в то место, что и в первый раз. Со страшным грохотом одна створка ворот проломилась и криво повисла на полувырванной из стены петле. Сила взрыва была такова, что языки пламени взметнулись выше ворот, доставая укрывшихся в бойницах куаньлинов. Есть!

Куаньлины заметались, явно разрываясь между желанием броситься защищать пробитую в воротах брешь, открывавшую для нападения город, и довершить начатое, разрушив хуа пао. Куаньлинский командующий снова выкрикнул что-то, однако вокруг стоял такой шум, что Илуге расслышал только бессмысленные обрывки. Вокруг него блестящими бликами плясали чужие мечи: куаньлины явно опознали в нем лидера и теперь лезли на него, надеясь взять количеством. Секирой уже было просто не размахнуться, и Илуге снова взялся за меч.

Откуда-то донеслась новая волна неразборчивых воплей, тонувшая в шуме схватки. Илуге, отбиваясь одновременно от троих, силился разглядеть что-либо сквозь поднятую конями пыль, колышущиеся головы и пики. Воин слева, слишком сильно стремясь достать его, поднялся в стременах, и Илуге, чуть изменив направление удара, позволил мечу скользнуть по лошадиной холке, прежде чем удар достиг своей цели – второго нападавшего. Ни того, ни другого он не убил, зато лошадь первого, получив скользящую рану, скинула седока, а у второго раскололся щит, открыв, наконец, Илуге кусочек пространства, в котором из-за пологого холма к городу катилась темная лавина всадников в красных плюмажах.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Эрулен проиграл битву! Это означало, что сейчас их, скорее всего, сомнут, – и это в одном корпусе от победы!

Скрипнув зубами, Илуге отбил удар третьего нападавшего, развернул корпус и зло ударил наотмашь, попав тому прямо в рот. Лезвие разрубило челюсть и половину шеи, кровь мгновенно залила сидящее тело, которое медленно повалилось вперед, под копыта. Обезумевший конь прянул в сторону и буквально сбил целившегося в него пикой кряжистого куаньлина, – судя по знакам отличия, командира. Просвет стал шире, и Илуге, развернув Аргола, рявкнул: