Макароны по-флотски (сборник) - Александр Федотов

Впрочем, на счет уколов медик потом признался, что и сам не знал, как и чем лечить в таких случаях. Да и никаких специальных лекарств, собственно говоря, у него в аптечке не имелось. Он вкалывал какой-то безвредный витаминный раствор больше для психологического воздействия и надеялся, что всё обойдётся. И, правда, на этот раз обошлось…

Для справки скажу, что вначале девяностых Вьетнам потребовал плату за аренду стареющей базы, угрожая, в противном случае, передать её китайцам или американцам. Из-за экономических трудностей Россия платить не захотела и летом 2001 года отказалась от аренды Камрани. В мае 2002 года весь российский военный контингент покинул вьетнамскую базу.

Писарь, боцман и дембель

– Что хуже дурака?

– Дурак с инициативой.

(Правда)

Даже если тебя съели, у тебя все равно есть два выхода…

(Девиз оптимиста)

Начальник корабельной строевой канцелярии старшина второй статьи, годок Дима Голиков сидел у себя в уютной писарской каморке. Лихо сдвинув полинялый рабочий берет на стриженный затылок, он деловито выстукивал двумя пальцами на видавшей виды пишущей машинке. В углу два карася, недавно назначенных к нему в помощники, сидя на корточках, раскладывали по аккуратным стопкам различие приказы и квитанции.

– Старшему писарю канцелярии простого делопроизводства Голикову прибыть в каюту старшего помощника командира корабля!

Дима передвинул каретку печатной машинки, прислушиваясь к голосу из репродуктора. «Новый старпом вызывает», – кивнул он карасям и неторопливо поднялся из-за стола. Взгляд его задержался на переборке. На ней висел календарь, там сверху жирными серебристыми цифрами было выведено – 1989. В этом календаре его караси аккуратно зачеркивали черным фломастером клеточки с датами. Вели счет дней оставшихся до Приказа. Сам день Приказа – 28 Марта был обведен жирным красным кружком. Все числа до этой даты уже были зачеркнуты крестиками. 28 марта было сегодня! Сегодня вышел Приказ министра обороны об увольнении в запас весеннего призыва. Его призыва! С той далёкой весны восемьдесят шестого, мама родная, прошло уже три года! Сегодня он добрался наконец до самой вершины неофициальной флотской иерархии. Из годка стал гражданским. Скоро домой… Дима улыбнулся и, выйдя из канцелярии, пошел к каюте старпома.

Старпом, капитан третьего ранга Кандыба, был переведён к ним на Большой Противолодочный Корабль (БПК) «Маршал Ворошилов» два месяца назад. До этого он служил старшим помощником на ремонтирующемся в «Дальзаводе» небольшом Сторожевом Корабле (СКР). На том СКРе он так усердно наводил дисциплину и порядок, что от его бесконечных смотров и построений взвыли не только матросы, но и офицеры. Вскоре в штаб эскадры от офицеров на него полетели жалобы.

Командир эскадры, капитан первого ранга Туча, хмуря брови, долго изучал сложенные в отдельную стопку присланные на Кондыбу донесения и рапорты. Вывод был один – такого строгого офицера, который весь экипаж в ежовых рукавицах держит, надо… поощрить. И комэск дал Кандыбе повышение, снял его с заводской рухляди и назначил старпомом на образцовый боевой корабль первого ранга – БПК «Маршал Ворошилов».

Командир, он хоть и главный на корабле, но он занимается общим руководством, включая отношения с флотским начальством. За повседневную деятельность боевых частей и служб корабля отвечает старпом. Новый старпом, прибывший на «Ворошилов», оказался человеком недалёким, но зато властолюбивым и с инициативой. Прибыв на новое место службы, он с упоением и полной самоотдачей бросился оправдывать оказанное ему высокое доверие. Образцовый порядок на БПК наводился по ускоренной авральной программе, испытанным на СКРе способом. Старпом, не задумываясь, крушил устоявшиеся порядки и традиции. Входил в контры со строевыми офицерами, не внимал никаким отличным от его мнения доводам и не думал о последствиях…, которые впрочем не заставили себя долго ждать…

Служба на ремонтирующейся в заводе ржавой посудине и на боевом корабле – это, как говорят в Одессе – две большие разницы. На одном надо строительный мусор вовремя выносить, а на другом – подводные лодки шестого флота США разгонять. Тут без взаимопонимания и поддержки со стороны строевых офицеров, будь ты хоть семи пядей во лбу, не вытянуть. А тут вместо пядей, только след от фуражки… И затурканные бестолковой муштрой и придирками демотивированные командиры боевых частей и служб стали постепенно «забивать» на службу. Показатели некогда образцового корабля резко пошли вниз.

– Разрешите войти, товарищ капитан третьего ранга? – Дима просунул голову в каюту старпома.

– А писарь! Заходи, заходи. Прикрой дверь. Дело к тебе.

Старпом сидел за баком (столом), раздраженно чиркая что-то на разбросанных перед ним листках бумаги. Его вечно оттопыренная нижняя губа нервно подрагивала, проговаривая текст резолюции.

– Значит так, – старпом отложил авторучку и поднял голову, – вот возьми.

Он протянул Диме несколько листков бумаги, исписанных аккуратным почерком.

– Это рапорт старшего лейтенанта Сергуни о причинах невыполнения им моего приказа. Тебе нужно срочно напечатать приказ о его наказании. «Выговор с занесением». Действуй!

Старпом снова взял авторучку. Но Дима медлил уходить.

– Товарищ капитан третьего ранга…

– Ты ещё здесь?

– Товарищ капитан третьего ранга, я не имею права…

– А ну, повтори, сынок.

– Не имею права. У меня к офицерским личным делам даже доступа нет.

Старпом привстал из-за бака.

– Товарищ старшина второй статьи! Я вам приказываю! Немедленно. Написать приказ о наказании старшего лейтенанта Сергуни! Кру-у-гом!

– Товарищ капитан третьего ранга, я писарь простого делопроизводства. Приказы о наказании офицеров, печатаются в секретной канцелярии. Я не имею пра…

– Ты что, сынок! Учить меня жизни будешь?! Не хочешь писать приказ о наказании Сергуни, напишешь приказ о разжаловании себя в матросы и переводе из писарей в боцмана. На это ты имеешь право?!!

– Так точно! Разрешите идти?

– Иди. Не имеет он права. Всё. Хватит штаны в писарях протирать! Сегодня же сдать все дела в канцелярии! И в боцмана. Корабль красить!

Дима, по-строевому, развернулся и вышел из каюты.

– Чистоплюй! Твою мать! Жизни учить меня будет. Ты у меня на дембель последним сходом сойдёшь! – неслось ему вдогонку.

– Ну, пацаны, всё. Иду в боцмана, – кивнул Дима своим писарским карасям.

Покачав головой, он сел за машинку и привычным движением ударил по клавишам. Сначала Дима аккуратно отпечатал приказ о своём разжаловании в матросы, потом о переводе в боцмана. Затем, так же аккуратно (что-что, а за три года службы законы флотской бюрократии он выучил досконально) он напечатал акт приёма/передачи всех дел строевой канцелярии. В трёх экземплярах. Первый себе, второй для корабельной канцелярии, а третий в канцелярию эскадры. В тот же вечер он подписал у старпома приказы и экземпляры актов и сдал по описи все дела. Под конец он торжественно передал двум бывшим своим карасям ключ от канцелярии:

– Ну, всё. Бывайте. Чую, однако, тяжко вам придётся…

Караси растерянно глядели на него из двери канцелярской каморки. Этих ребят ему дали в помощники всего месяц назад. И то, только после того, когда он лично, в сотый раз напомнил об этом старпому. «Тащ, мне на дембель скоро. Неплохо бы подумать о передаче канцелярского наследства».

До этого он почти полтора года в одиночку тянул на себе писарскую лямку. С того самого момента, когда дембельнулся его годок, старший писарь старшина первой статьи Григорьев. Вытянуть дела Диме помогла выучка. Григорьев был образцовый писарь, аккуратист и посему любимчик командира. Все первые полтора года он терпеливо натаскивал своего нового карася, обучая витиеватым премудростям канцелярского дела:

– Канцелярия она точность любит, – часто говаривал Григорьев – Это тебе не трюма от говна чистить. Ты думаешь, велика сложность – по машинке пальцами тыкать, «снял с довольствия», «поставил на довольствие»… А это, брат, деньги. Подотчетная вещь. Пред штабом эскадры отчитываемся. А те – перед штабом флота. Ты рубль потеряешь, а кэп за это – звездочки на погонах…

«Нда… На подготовку смены у Григорьева полтора года было… А у меня – месяц», – почесал голову Дима. – «За месяц клавиши на машинке не изучишь, не то, что делопроизводство… Хорошо у одного карася хоть мать учительница была, он печатную машинку издали видел… Другой, вообще, – помощник машиниста. На паровозе свистел…»

– Не успел… – вырвалось вслух у Димы. – Поздно мне вас дали. Ну, если что, спрашивайте, конечно. Помогу чем могу. Но я вам, по любому, не завидую… Мудак – этот старпом…

Караси стояли в полной растерянности. Они точно ещё не решили, грустить им или радоваться, что так рано теряют своего годка.