Вавилонские младенцы - Морис Дантек

Жестокость войны в Сараеве или где-либо еще в Боснии подчинялась определенной логике — безумной логике этнических чисток. Тем не менее эти зверства оказывались неотъемлемой частью истории, издержками борьбы восточноевропейских народов против тоталитаризма. Концентрационные лагеря, сожженные дотла деревни, групповые изнасилования женщин, снаряды, падающие на местные рынки, снайперы, получавшие сдельную зарплату, — все это, конечно, было абсурдом, как и большинство других деяний человечества, но тем не менее поддавалось хоть какому-то объяснению. Но тут, в окруженной спецназом дагестанской больнице, среди окровавленных трупов русских детей, убитых снарядом, выпущенным их же соотечественниками, наблюдая за чеченским снайпером-мусульманином, который жертвует собой ради православных малышей, чувствуя, как кровь струится по лицу, а каждый уголок тела отзывается болью, Тороп осознал, что в книге его жизни только что началась новая глава. Предыдущее «откровение» относительно законов войны, явившееся ему во время боснийской мясорубки, почти сразу же пошло прахом, не выдержав появления истины более высокого порядка.

Позже, после невероятного прорыва на территорию, контролируемую сепаратистами, Тороп воспользовался несколькими неделями, предоставленными для излечения от ран, чтобы задуматься над прошлым. Он подвел итог своей деятельности за последние пять лет и с непритворным изумлением обнаружил, что не только выжил, но и стал воином. Причем он не смог бы сказать точно, когда, каким образом и почему это случилось.

Информация, которую в избытке обнаружила поисковая система портативного компьютера «Сони» последнего поколения, была отсортирована в соответствии с безупречной логикой. Тороп забил в поисковую форму слова «война» и «сегодня» и немедленно получил иллюстрированный текст-резюме и длинный список ссылок на разные сайты.

Тороп быстро собрал целую коллекцию изображений, полученных оттуда, где шли жаркие бои. Межплеменные войны с использованием танков и переносных ракетных комплексов с компьютерной системой наведения. Поисковая система показала ему репортаж бельгийской телекомпании о западноевропейских наемниках, сражавшихся друг с другом на границах Судана, объединенного Конго и бывшей Центрально-Африканской Республики. У каждой из воюющих сторон были свои кондотьеры.[86] У Торопа невольно вырвалось нечто вроде вздоха удивления, когда он узнал своих бывших сослуживцев по 108-й боснийской бригаде, смешавшихся с украинцами и русскими в составе банды «Ниндзя» и сражавшихся против группировки «Воины» в районе пограничного селения пигмеев-бамбути. Тороп заметил парня, с которым познакомился в Афганистане, — маронита франко-ливанского происхождения, служившего в вооруженных формированиях партии Ливанских сил, а затем у узбеков Долсома в 1998–1999 годах. Вся эта славная компания получила самое современное оружие и оборудование со складов американской армии, НАТО или из арсеналов бывших советских республик и добросовестно колошматила друг друга ради нескольких саманных бараков с крышами из кровельного железа, старой железнодорожной ветки, цементного завода, облезлой ратуши постколониальной эпохи или дороги, терявшейся в густых зарослях.

В конце концов Тороп стал клевать носом над кадрами, где Джером Козвич — француз хорватского происхождения, которого он хорошо знал по службе в 108-й бригаде, — получил в грудь пулю из автоматической винтовки М-16 — он умирал на глазах у беспомощных товарищей и санитара-украинца из его подразделения.

Изображение умирающего Козвича как будто символизировало тот факт, что у парней из этого поколения истек срок годности. Они выходили из употребления по причине собственной изношенности. Очень красноречивое предупреждение для Торопа.

Он вышел из всех программ, выключил портативный компьютер и растянулся на диване.

У него не было никаких планов на следующий день.

Утром Тороп проснулся с каким-то странным вкусом во рту. Вкусом ржавчины.

Он залпом выпил пол-литровую бутылку ледяной кока-колы. От кисловатой, холодной жидкости, пронизанной пузырьками газа, миллионы вкусовых сосочков, покрытых толстым налетом мутного сна, пахшего безутешным отчаянием, снова заискрились всеми красками жизни. Затем Тороп приготовил себе чай на кухне и даже успел принять душ, пока нагревался чайник.

Было совсем рано. Возвращаясь из ванной, Тороп услышал, как встает Ребекка. Она вышла из комнаты и села рядом с ним за кухонный стол. На ней были тайские брюки из пестрого шелка и белая футболка большого размера с символикой какого-то американского университета.

Тороп налил Ребекке чая.

— Ночью вам звонил полковник, — сказала она.

Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Угу, — ответил Тороп.

И налил себе еще чашку.

— Вам пришлось поставить его в известность.

Это опять была констатация факта. Тороп не нашелся что сказать.

— Знаете, я ведь действую так, как вы велели. Я постоянно наблюдаю за ней.

Тороп сделал большой глоток дарджилинга:

— Прекрасно.

— Я пытаюсь замечать все странные мелочи, но, если не брать в расчет эти кризисы, она абсолютно нормальный человек…

Тороп промолчал и опять глотнул чая.

— За исключением одной маленькой детали.

Тороп застыл, не донеся чашку до рта. Он пристально посмотрел Ребекке в глаза:

— Давайте, Ребекка, не тяните.

Девушка колебалась, но затем решилась и посмотрела Торопу в лицо своими черными глазами:

— Сегодня тринадцатое августа, так?

— Вы что, шутите или потеряли счет времени?

— Значит, мы здесь уже пять недель.

— Вам нужны точные цифры, Ребекка? Завтра будет ровно пять недель.

— Ага.

— И что из этого следует?

— Ну, из этого, по-моему, следует вот что: учитывая, что прошло пять недель с гаком, могу заверить вас, что я еще не видела девчонку с настолько хорошо отлаженным организмом.

— Отлаженным организмом?

— Отрегулированным. Циклы. Менструации. Не говорите мне, что не знаете, что это такое.

Тороп не отводил от нее взгляда:

— Объясните, что вы имеете в виду.

Ребекка набрала побольше воздуха:

— У нее нет менструации. Я ни разу не видела в мусорном ведре ни одного тампона, если не считать моих.

Тороп почувствовал, что его челюсти сжимаются, как будто их сдавливают тисками.

— Мы тут чуть больше месяца, и у нее случались серьезные нервные срывы. Это может быть обычная задержка.

— Вы шутите. Если последние месячные были у нее накануне отъезда, значит, задержка составляет уже больше недели. Наверняка больше. Должна признаться вам откровенно: я перерыла все ее вещи, вплоть до самого крохотного закоулка дамской сумочки. У нее даже нет ни одной гигиенической салфетки, и хочу обратить ваше внимание на то обстоятельство, что она никогда не просила вас купить их.

В мозгах Торопа как будто включилась и стала разгоняться центрифуга. У факта, который сообщила Ребекка, просто не могло быть тридцати шести тысяч возможных объяснений.

23

— Моя клиентка недовольна, господин Горский, очень недовольна.

Старый врач расположился за письменным столом из темной древесины, в просторной, строго обставленной комнате, расположенной на последнем этаже медицинского центра. Огромные мансардные окна «Велюкс», снабженные защитой от ультрафиолетового излучения, пропускали жаркий свет августовского солнца в виде косых оранжевых лучей, отчего на длинное морщинистое лицо доктора падали голубые тени самых причудливых форм.

Горский вздохнул. Покупатели делают замечания. Он это понимает. Клиент всегда прав.

— Давайте проясним ситуацию: ее болезнь не может передаться «потомству», каким бы оно ни было. Ведь она только носитель, разве нет?

Врач издал звук, напоминающий щелканье механической игрушки:

— Вы не понимаете, господин Горский. Во-первых, мы оба знаем, что ситуация гораздо более серьезна, чем я им сказал. Во-вторых, вам конечно же известно, что последние два десятка лет наши знания о генетическом коде продвигаются вперед гигантскими шагами.

— Тем лучше для вас. И что?

— А то, что среда, в которой развивается зародыш, — одна из существенных компонентов эмбриогенеза, формирования зародыша, если так вам понятней. Однако мы знаем, мои клиенты знают, что между психикой и биохимией клетки существует множество взаимосвязей, которые осуществляются посредством того, что мы называем нейроиммунной системой. Если у девушки развиваются симптомы психического заболевания или если есть большая вероятность их возникновения, это может привести к формированию врожденных пороков развития. Это означает, что мы должны прервать операцию. Немедленно.