Дорогами Пустоши - Герасимова Галина Васильевна "oginen"

— Переживаете из-за ее смерти? — проследил за взглядом Бениты алхимик. — Зря. Эрика не была хорошим человеком. Честно сказать, мы друг друга стоили. Интриганка еще та! Она даже Гретора могла поставить на место! — Он рассмеялся, видно вспомнив что-то забавное.

— Покушения на вечере у Грифона, авария в Фелтоне — это ваших рук дело? — прямо спросила Бенита.

— А если так, то что? Ждете, что я извинюсь? Можете подождать еще — или засунуть свою гордость поглубже и задать пару нормальных вопросов. Я, так и быть, готов на них ответить. Пока готов. — Судя по взгляду Петри, очевидные вопросы ответа не требовали.

Только сейчас Бенита заметила, что очертания алхимика начинают стираться. Черты его лица теряли яркость, словно дымка Пустоши окутывала его коконом слой за слоем, заставляя все больше погружаться в другой, потусторонний мир.

Бенита встрепенулась, отдергивая ногу от щупалец тумана. Времени оставалось мало. В самом деле, что ей сейчас эти извинения, если главный виновник, тот, кто оплачивал эксперименты и без раздумий жертвовал людьми, разгуливает на свободе!

— Расскажите подробнее, что задумал маркиз Гретор, — попросила она.

ГЛАВА 11

Соргесу уже доводилось сталкиваться с делами, разобраться с которыми было непросто порой из-за давности лет. Еще в Фелтоне он взял за привычку в свободное время просматривать «висяки» и пытаться найти к ним зацепки. Иногда проблему создавали сами участники событий, запуганные или поддавшиеся жалости жертвы давали лживые показания и уводили со следа. С ними менталисту было проще всего — Соргес ощущал, когда ему лгали. А дальше, слово за слово, он выуживал правду. Хуже всего, если делу пытались помешать свои же коллеги. Его предыдущий напарник искренне недоумевал, почему детектив не хочет взять предложенные теневым братством кровенты и закрыть глаза на поставку нелегальных артефактов. Кому от них будет хуже?

Дело о «спящей красавице» тоже притормаживали, и детектив не мог этого не замечать. Сначала посчитал за случайность, ну потеряли алхимики запрос на исследование, с кем не бывает? Тем более Гарт по дружбе сделал этот анализ даже быстрее.

Затем из его отдела перевели всех штатных специалистов, заменив стажерами и бесполезным, вечно болеющим лейтенантом, и от отдела осталось одно название. Тут Соргес списал все на собственную требовательность, от которой волком взвыть можно, на обвинение в превышении полномочий и понадеялся, что в ближайшем времени инцидент забудется, а люди найдутся.

Но когда Форц запретил уйти за Торфяником в Пустошь, закрались первые подозрения. Может, не в нем дело? А наркотиками занимался кто-то обладающий достаточной властью, чтобы повлиять на комиссара управления.

До разговора с Орша Соргес грешил на теневое братство. После… В стране было всего несколько человек, кто мог так спокойно продавливать свои решения. И за попытку обвинить любого из них детектив мог лишиться не только руны стража, но и головы. Оставалось надеяться, что Бенита найдет зацепку в воспоминаниях Эрики. Соргес подозревал, что нескольких попыток обвинить высокопоставленных чиновников и горожан ему никто не даст.

От неудобной позы затекла спина, и Соргес немного поерзал на корточках. Ему пришлось взять Бениту на руки, чтобы не оставлять на холодных камнях — простудится же. Но, кажется, он переоценил свои силы — в икры будто иглы воткнули, и с каждой минутой болезненные ощущения лишь усиливались.

Скорее бы подоспела стража! Странно, что они до сих пор не прибежали на выстрел. Хотя патруль мог проходить слишком далеко и не услышать. Отправить за патрулем сторожа не удастся — после ментального внушения он до вечера будет как вареная рыба. Оптимизм внушает то, что в ближайшее время начнут подтягиваться работники порта, и уж они-то в любом случае вызовут стражу.

— Ты там не задерживайся, — попросил Соргес напарницу, сопящую на его руках. Ее лицо было таким умиротворенным! И не скажешь, что она в мире мертвых. Хоть Бенита и утверждала, что в Пустоши ей ничто не грозит, Соргес не мог не волноваться о ней.

«Чернила» практически истаяли. Детектив покрутил головой, разминая затекшую шею, и увидел бегущего к нему Лерока. Значит, все-таки сообщили о происшествии!

— Вот черт! — выругался лейтенант, увидев труп. — Это вы ее?

— Сторож. — Соргес кивком указал на сгорбившегося мужчину, сидящего в отдалении. Тот понуро уставился перед собой. — Эрика встречалась здесь с Грифоном, сторож их заметил и разогнал. А когда она выпустила «чернила», испугался и выстрелил. Случайность. Но у него сильное потрясение, пришлось успокоить магией. Завтра можно допросить.

— А что с Дениш? Она ранена?

— Нет, она в Пустоши. Мы решили не терять времени. Эрика — это Сова, и чем больше мы сейчас узнаем о наркотике…

Краем глаза Соргес заметил, как Лерок замахнулся.

— Извини, — услышал он, прежде чем на голову обрушился тяжелый удар.

Возвращение в реальность было тяжелым. Бенита вымоталась — не столько физически, сколько эмоционально. Слишком много новостей свалилось сразу. Смерть Эрики, встреча с Торфяником и его история, которую еще надо было переварить. Голова просто раскалывалась. Девушка захотела потереть ноющий висок и поняла, что не в силах пошевелиться. Дернулась раз, другой — бесполезно. От резких движений перед глазами запрыгали цветные пятна. И этот запах… Он с самого начала сбивал ее с толку. Вокруг пахло деревом, затхлостью и сыростью — совсем не так, как в воздушном порту.

Она сделала усилие и все-таки сосредоточилась на расплывающейся фигуре, которая маячила перед ней. Напротив стоял лейтенант Лерок, а в помещении, где ее держали, не было ничего примечательного: обычная комната с выцветшими обоями на стенах, старой добротной мебелью и столиком с початой бутылкой яблочного потина. Разве что без окон.

На мгновение показалось, что она все еще в Пустоши — так странно было вместо города обнаружить себя в незнакомом доме, да еще придавленной к стулу заклятием оцепенения. Бенита закашлялась, и Лерок подошел к ней и поднес к губам кружку с водой.

Она жадно глотнула, убеждаясь, что вода настоящая, а значит, мир тоже. Пить девушка не боялась: вряд ли Нур стал травить воду, а если стал, влил бы силой, все равно в такой ситуации особо не воспротивишься.

Но как она здесь очутилась? Они с Квоном были в порту, когда Бенита ушла в Пустошь. Захоти Лерок ее похитить (знать бы еще зачем), то напарник должен был помешать. А если не помешал…

Она похолодела и попыталась оглядеться, но заклятие не давало толком пошевелиться.

— Нур, я не знаю, что ты задумал, но не падай еще ниже. Отпусти ее, — раздался за спиной голос Квона, и Бенита до крови прикусила губу, чтобы сдержаться. По крайней мере, живой!

— Не рычи, а то еще раз огрею. И в этот раз буду не так осторожен. — Спокойный голос Лерока, не похожий на его обычные визгливые интонации, подействовал как высыпанный за шиворот лед.

Детектив замолчал, и в этот момент дверь открылась.

— Наши гости очнулись? — В комнату зашел Грифон. Подтащил стул и уселся напротив. — Приношу извинения за такое приветствие. К сожалению, заклятие останется на вас, пока я не получу магическую клятву о неразглашении. И не надо делать такую кислую мину — поверьте, это для вашего же блага. К тому же, не прояви вы столько служебного рвения, этого неприятного разговора можно было избежать.

— А если мы откажемся?

— Детектив, ты будто не знаешь — есть предложения, от которых нельзя отказаться, — мягко напомнил Грифон. Покосился на старые напольные часы — стрелка перевалила за двенадцать. Бенита надеялась, что дня, а не ночи. Хотя чем дольше они отсутствовали, тем больше шанс, что их начнут искать. — Не будем терять времени. С кого начнем?

— С меня, — быстро ответил Квон и добавил: — Я вам хоть две клятвы дам. А Бениту не трогайте, она недавно из Пустоши.

— Как с вами сложно, — закатил глаза Грифон. Покосился на лейтенанта. — Что скажешь?