Шам - Виталий Фёдоров

– Не учи отца ебаться. Зато вся зараза прожарится. Копай давай.

Пулемётчик вздохнул и без особого энтузиазма вернулся к работе – отделение уже второй час оборудовало позицию возле зоны высадки. Собственно, тем же самым занимался весь отряд, и тоже спустя рукава – противник так и не появился, ушедший вперёд «Четвёртый Рейх», не встречая сопротивления, уже практически дошёл до основной трассы, тем самым выполнив и почти перевыполнив задачу не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня. Завтра же ожидалась прибытие ещё двух ШО – «У́руз»186 и «Ту́рисаз»,187 одному из которых «Эрка» должна передать позицию, а горбатиться на дядю, понятно, никому особо не хотелось.

– О, глянь – опять автобус. Цивилизация, млять. – Лаврик, преемник Петренко на должности гранатомётчика, махнул грязной пятернёй в сторону подъезжавшего изделия китайского автопрома. Не то чтоб автобус кого-то на самом деле интересовал, но как повод поточить лясы и увильнуть от работы – почему бы и нет.

– Я вот что-то не пойму. – Тромб разогнулся со страдальческим кряхтением и, скорчив болезненную гримасу, принялся разминать поясницу. – У них тут вообще ИГИЛ188 или что? Автобусы, млять, ходят, дети в школу189 ходят… прям как у нас.

Предыдущий автобус, и правда, выгрузил, помимо остальных пассажиров, с дюжину пацанов лет семи-двенадцати со школьными ранцами. В этом учеников было поменьше, всего трое, большинство вылезших – взрослые мужики с мешками и баулами. Оружия, впрочем, не видно, что радует. Может, с рынка люди приехали.

– А ты вспомни. – Гриша тоже выпрямился и отставил лопату. – Под Акербатом вон даже асфальт недавно клали. У них же тут не просто так, а типа государство было.

– Было, да сплыло. – Зубастик жизнерадостно оскалился, демонстрируя происхождение позывного. – Пипец ихнему «государству»!

Окружающие отозвались одобрительно-неразборчивыми возгласами. В том, что духов в итоге разобьют, никто не сомневался. Какой ценой – другой вопрос.

– Э, борцы с мировым терроризмом! – командир отделения, оторвав кусочек от жарящегося на арматурных прутьях мяса, прожевал его и остался удовлетворён собственным поварским талантом. – Давайте жрать. Потом дороете.

Гул одобрения усилился, народ побросал лопаты и принялся мыть руки из заботливо припасённых полторашек. Завтрак сегодня был ранним, нервов и сил затрачено много, а день уже клонится к вечеру, так что на отсутствие аппетита никто не жаловался.

– Хрнй… уу..авр! – Негромко пробурчал Тромб, обжигаясь горячим, истекающим жиром мясом. – Лчш..уу..бмнли!

– Чего? – не понял Гриша. Он повертел свой кусок на ноже, давая чуть остыть, и уже потом осторожно отгрыз краешек.

– Хреновый, говорю, шашлычник из Мордвина. – калужанин понизил голос ещё больше. – Лучше б мне дали приготовить – жевали бы так, за ушами бы трещало.

Мясо, и правда, особыми вкусовыми достоинствами не блистало. С другой стороны, а что тут можно сделать, без маринада, когда всех специй – дрянной перец из сухпайка? Тромб, правда, с возражениями не согласился:

– Можно нормально, если умеючи. Он его даже покромсал абы как.

Петренко молча пожал плечами, выражая что-то среднее между «мне пофиг» и «тебе виднее». Собеседник от продолжения сеанса ресторанной критики воздержался, так что Гриша, от нечего делать, стал глядеть по сторонам, что там творится (ну, или хотя бы происходит) у соседей.

Ничего особо интересного вокруг не происходило. Кто-то лениво окапывался, кто-то курил кальян (Котлас, ага, он любитель этого дела), большинство же следовало древнему солдатскому принципу «война войной, а обед по распорядку». У остальных взводов, насколько уж Грише было видно с его позиции, происходило примерно тоже самое. Похоже, на сегодня активная движуха закончилась (так толком и не начавшись), что не могло не радовать.

…кать разрывов в боевых порядках. Особое внимание контролю застройки…

От позиции взводного связиста, облюбовавшего угол из двух непонятного назначения заборчиков посреди ничего, продолжал доноситься унылый бубнёж радиостанции. Командование, похоже, малость растерялось от полного отсутствия противника и теперь пыталось скрыть это за потоком распоряжений из серии «расширить и углу́бить». Ну и хрен с ними. В лоб на укрепы не гонят – уже хорошо.

Запах жаренного мяса привлёк местную детвору – чумазые, черноглазые пацанята начали роиться вокруг, делая умильные рожицы и жестами выпрашивая кусочек.

– Чего это они? Голодные что ли? – Лаврик, при всей своей внешности молодого бычка довольно сентиментальный, задумчиво покрутил в руках шматок мяса и, решившись, бросил им в одного из мальцов. – Скотины вокруг полно же.

Арабчонок ловко схватил запущенный в него кусок и мгновенно сожрал, прежде чем несколько корешей подскочили с требованием делиться. Оставшиеся без добычи развернулись к уроженцу партизанских краёв и требовательно, наперебой загалдели, отчего Лаврик слегка растерялся.

– Скотина-то есть, но она ж чья-то вся. – хмыкнул неслышно подошедший от костра Мордвин. – А тут кто чужое возьмёт, тому руку…

Он присвистнул и сделал рубящий жест. Арабчата опасливо покосились на него и чуть отступили, не прекращая, впрочем, клянчить.

– ….! – местная, закутанная в чёрное с головы до пят, подошла поближе и что-то резко сказала детворе. – …, …! …..!

Пацаны недовольно забурчали, но женщина повелительно махнула затянутой в чёрную перчатку рукой и разразилась длинной тирадой, на чём препирания и завершились – дети развернулись и пошли прочь. Арабка же (ну, или кто уж она там) осталась стоять, молча разглядывая пришельцев.

– Ишь, какая! – Лаврик, в котором приступ сентиментальности сменился приливом гормонов, цокнул языком. – Смотри, а ничё так! Я б ей вдул!

Каким образом он определил это самое «а ничё так», для Морлока осталось загадкой – женщина была укрыта полностью, вплоть до закрытой мелкой сеткой прорези для глаз. Платье, впрочем, довольно обтягивающее, видно, что стройная, и грудь есть.

– Ты бы и овце вдул, если б мы её не на шашлык не пустили. – Мордвин, как обычно, душевной чуткостью не лучился. – Эй, ты! Давай, шуруй отсюда! Шуруй-шуруй, я сказал!

Это уже предназначалось не Лаврику, а женщине. Та, постояв ещё секунду, молча развернулась и пошла вслед за детьми.

Бац!

– Ай! – получивший звонкий подзатыльник Лаврик обиженно набычился. – Чего я?!

– Чего, млять… Не расслабляйся, вот чего. Не дома у мамки. – Мордвин говорил тихо и монотонно, что лишь добавляло его словам вес. – Дети, женщины, похуй. Тут любой нож под ребро сунет, или гранату в форточку. Это же муслы. Я на них в Чечне насмотрелся. Как только расслабишься, так они тебя и достанут. Ясно?

– Ясно… – угрюмо пробурчал гранатомётчик. Глубоко проникшимся он не выглядел, но и препираться с командиром не собирался.

Гриша кинул взгляд правее, где у насыпи оборудовали позицию «огневики» из секции АГС.190 Расчёт, за собственной малочисленностью, овцу добывать не стал, выпросив (или выменяв) несколько порций шашлыка у кого-то из соседей, и, распотрошив для большей нажористости пару пачек галет, неспешно принимал пищу. Местная пацанва роилась вокруг, выпрашивая подачки. Небезуспешно – то один, то другой агээсник что-то кидал ребятне, что каждый раз вызывало восторженные вопли и, секунду спустя, новое выклянчивание и галдёж.

Строгая мадам в чёрном (во всяком случае, Грише показалось, что это опять она, хотя тут две из трёх в такой форме одежды) вскоре показалась и там. Дети, после недолгих препирательств, разбежались, женщина постояла ещё некоторое время, игнорируя окрики гранатомётчиков, после чего тоже ушла.

– Чего это она? – поинтересовался неугомонный Лаврик. – Они ж голодные. Так хоть пожрут чего…

Брянчанин опасливо покосился на Мордвина, но командир был настроен благодушно.

– А хрен её знает. Наверное, не хочет, чтобы с неверными общались. Харам, типа. Нельзя.

– Странные они тут все… – задумчиво пробормотал Тромб. – Всё не как у людей.

На этой глубокой мысли все согласно кивнули и сосредоточились на еде. Особо, впрочем, не спеша, ибо командование (в лице проходившего мимо Рябчика) не преминуло сообщить, что ожидает к вечеру наблюдать полностью оборудованные позиции, так что «хавайте в темпе и за работу». Понятно, что идею «протянуть время до темноты, а утром всё равно уйдём отсюда» не надо было даже озвучивать, настолько густо она разлилась в воздухе.

Попрошайки, отогнанные было таинственной вумен-ин-блэк, через некоторое время вернулись. Хотя нет, кажется, это новые, пока не знакомые с политикой партии в данном вопросе. Двое школьников лет десяти, даже не сняв розовые китайские ранцы, подошли к АГСникам и жалобно загалдели. В одного бросили чем-то съестным, кое он и принялся истреблять сам, не став делиться