Союз нерушимый... - Михаил Каштанов

Встреча с Фрунзе, началась как-то обыденно просто, по-деловому. Ни тебе длительного ожидания аудиенции, ни церберов в парадных мундирах при входе. Даже в самом кабинете никаких внешних признаков величия пребывающей здесь персоны. Просто большой кабинет для работы и деловых совещаний. Ни золота, ни карельской березы. Даже часы на руке, и то, советские, Первого Государственного часового завода. Какой-нибудь мелкий менеджер, или владелец частного сортира, во времена уже далекие, 'теперь почти былинные', выглядел, по своему прикиду, намного круче. Вот только Фрунзе был далеко не мелкий менеджер. Да и люди, собравшиеся сейчас в этом кабинете, были явно не мерчендайзеры: молодой главком ВМФ Кузнецов, командующий Северным флотом Исаков, главком ВВС Громов, конструкторы Поликарпов и Сухой. А так же и еще пять человек в морской форме и в цивильном.

И атмосфера в кабинете была, самая что ни наесть, рабочая. Без всякой чопорности и подобострастия. В том числе и дым коромыслом от десятков выкуренных папирос. Решался вопрос подчинения нового рода войск — корабельной авиации. Авиация, действующая в интересах флота или флот, обеспечивающий действия авиации? Какова цель и задачи авиационной группировки планируемой к базированию на авианосцы?

Фрунзе, внимательно следивший за ходом совещания, чутко уловил момент, когда обсуждение стало заходить в тупик.

-Товарищи, можно наркому задать вопрос?

За столом наступила короткая, но весьма ощутимая тишина. Как раньше говорили — ангел пролетел.

-Задачей флота будет только оборона? Или нанесение ответного удара по агрессору и его территории тоже предусматривается? И если предусматривается, то, в каком объеме? Как акция возмездия, или как полномасштабное вторжение с задачей уничтожения противника на его территории? Поймите, товарищи, вопрос не праздный. Именно от стратегии будет зависеть и состав авиационных группировок, и тактика их применения, и целесообразность их подчинения.

Фрунзе слегка прихлопнул ладонью по краю стола, привлекая внимание и гася в зародыше готовый вновь разгореться спор.

— Пора вернуться к сути совещания. Хочу еще раз напомнить, товарищи командиры, что благодаря успехам нашей промышленности, благодаря творчеству наших конструкторов, и, конечно, благодаря самоотверженному труду нашего народа — мы впервые имеем реальную возможность адекватно ответить на любую угрозу. На любую агрессию. Мы не собираемся развязывать войну первыми. И это не идеологический штамп. Вы все прекрасно знаете и понимаете, что агрессором, поджигателем войны очень часто является не тот, кто сделал первый выстрел, а тот, кто довел ситуацию до безысходности. Наглядный пример кайзеровской Германии нас в этом лишний раз убеждает. Но ЛЮБОЙ, кто рискнет напасть на СССР или наших союзников — должен быть не просто разбит в приграничных сражениях, но и уничтожен. Так, чтобы в дальнейшем уже не мог представлять собой угрозу нашей безопасности. Следовательно, наступательные действия с переносом войны на территорию агрессора являются обязательными и необходимыми. Я еще недостаточно хорошо себе представляю возможности наших авианосцев. Но в любом случае, они ограничены количеством базирующихся на них самолетов. Поэтому считаю, что их использование на начальном, Европейском этапе войны следует рассчитывать из возможности обеспечить авиационное прикрытие действий линейных сил флота. Остальные задачи с успехом выполнит авиация берегового базирования. Радиус действия и ударные возможности вполне это позволяют. В дальнейшем корабельные авиагруппы следует использовать для непосредственной поддержки действий морской пехоты или частей, участвующих в высадке на побережье. То есть, все будет сводиться опять к обеспечению действий флота. Ударные возможности будут востребованы только при переносе действий на акваторию открытого океана, в отрыве от береговых баз. Только в этом случае авиация может играть ведущую роль в ударах по конвоям и корабельным группировкам противника. Исходя из этого, считаю, что авиасоединения, базирующиеся на авианосцы, должны входить в подчинение флоту и в первую очередь решать вопросы по обеспечению его защиты и усилению ударной мощи. Решение каждой конкретной задачи будет требовать изменения структуры авиации. От чисто истребительной, для обеспечения защиты флота, до истребительно-штурмовой и смешанной, истребители — штурмовики — бомбардировщики, для проведения ударов по флоту или поддержке десантных операций. Вот в этом ключе давайте и будем рассуждать дальше.

А получившего назначение на должность командира Первого смешанного авиаполка авиации корабельного базирования Родина увозил поезд. Думаете на Север? К Полярным ночам и Полярным сияниям? Как бы ни так! А как вы будите готовить летчиков полярной ночью? Ведь на дворе уже октябрь. Так что, по воле мудрого начальства, увозил Родина поезд на Юг. В Астрахань. Ну, не в саму Астрахань, а на Опытно-техническую базу ВМФ. Там, в Азовске, в почти тепличных условиях и предстояло формироваться полку. Именно там, на относительно спокойном и мелководном Каспии предстояло освоить взлеты и посадки на плавающую палубу. И только потом — Север.

*

ДИС — дальний истребитель сопровождения.

УАГ — ударная авианосная группа.

Пантюшин.

Привешенный над верхним косяком массивной входной двери чёрный прямоугольный громкоговоритель голосом бессменной секретарши директора Зиночки, булькнув, произнёс:

— Пантюшина Андрея Васильевича просят срочно пройти к директору.

Рука, державшая пинцетом тонкие выводы лампы, дрогнула и паяльник, дымящий сосновой канифолью, влепился точно под ноготь большого пальца.

— Убью Зинку! Найду, поймаю и убью!

Пантюшин снял плотно прижатые к ушам наушники и повернулся к остервенело сосущему палец Кольке Прохорову:

— Она-то тут при чем? Лучше признавайтесь, обалдуи, кто опять язык на полную вытянул?

Языком назывался регулятор громкости, висящий на толстых проводах между громкоговорителем и дверным косяком. Почему языком? А как ещё назвать нечто, высовывающееся из разрисованного ярко красными губами прямоугольника? Хорошо хоть зубы не стали изображать — лениво было. А так — рот как рот, и губки, согласно текущей моде, вполне себе ничего. И то, что этот матюгальник чаще всего разговаривал голосом Зиночки, общей картине соответствовало. Ну, а шутка с громкостью... Неужели кто-то в самом деле думает, что талантливый инженер — это некий угрюмый тип, полностью занятый своими великими мыслями и не обращающий никакого внимания на окружающий его мир? Или того хуже — небритый и лохматый переросток, озабоченный гормональными проблемами и загнанный в одиночество непониманием и 'еврейским вопросом'. Прыщавый гений, не умеющий связать двух слов, но зато с офигительной скоростью молотящий по клавиатуре и на раз сшибающий русские спутники. Ради торжества демократии, само собой.