Сделаю, что смогу - Александр Беркут

— Ах вот как…, - в задумчивости протянул я, — так значит одна из картин — это автопортрет? Она что с вами не живёт? Она замужем? — Вопросы сыпались из меня как из мешка. Вот что значит три минуты молчать!

Тяжело вздохнув, Алекс продолжил, — это не автопортрет. Это она сама и есть.

— Не понял, как это? — Чуть не споткнувшись я попытался заглянуть старшему брату в лицо.

— Послушай, Алекс, я сейчас тебе всё расскажу, но больше, как друга, прошу, этой темы не касаться.

Задумавшись на минуту, он начал рассказ:

— Элизабет наша младшая сестра, она родилась на семь лет позже нас. Наши родители были обычными людьми, хотя и занимали при дворе высокие должности. Узнав, что мы с братом родились с даром, они долго не решались заводить ещё одного ребёнка. Рождение близнецов — будущих магистров, само по себе событие очень редкое, и поэтому они, по совету короля…

— Короля? — я невольно перебил Алекса.

— Да, короля! Тогда правил отец Адриана — его величество Альберт Адамсон. И кстати, моего младшего брата, который родился на час позже меня, назвали в честь их предка Альфреда Адамсона… Так вот, по совету короля, родители не стали объявлять, что родились близнецы. И то что нас двое, знал ограниченный круг людей. Именно поэтому, чувствуя, что нас ждёт нелёгкая служба при дворе, родителя не решались заводить ещё ребёнка. Но мама хотела девочку. Девочки не рождаются магистрами. И вот, через семь лет родилась Элизабет. Родители были счастливы, да и мы с братом тоже. В десять лет сестра увлеклась рисованием, и с годами достигла удивительных успехов. Её картины были на столько реалистичны, что люди часами могли стоять и смотреть на них. Это напугало магистров, они посчитали, что это дар, и её картины были запрещены, а те что уже были написаны, собраны в хранилище магистрата. Сестра была так расстроена, что заболела. Её пытались лечить, но всё было напрасно. Элизабет тайком написала ещё три картины, они висят в гостиной, и мы никому не говорим, что эти полотна её работа. А над последней она работала в своей спальне, в тайне даже от нас. На эту картину был нанесён только фон, никакого портрета там не было. И вот однажды, придя домой мы увидели, что на этом фоне появился портрет Элизабет, а сама она исчезла. — Алекс замолчал, но через мгновение продолжил, — она иногда меняется — то улыбнётся, то нахмурится, но в последнее время она всё чаще печалится…

Минут пять мы шли молча.

— А вы не пытались её как-то вытащить оттуда, — мне было неудобно спрашивать, но я всё же спросил.

— Каким образом? У неё нет браслета, она не в другом мире. — Голос Алекса звучал глухо. — Мы думаем, что она сама пыталась вернуться, но у неё это не вышло и поэтому она теперь всё больше в печали. Старший брат замолчал, и вернув опять звуки улицы, дал понять, что разговор окончен.

— Прошу меня простить, за моё любопытство, я не знал, что это такая трагедия. — Я ругал себя за свой несносный характер. Всё-то мне надо знать! А с другой стороны, кто мог подумать, что у них тут такое возможно?

И Алекс ещё пытается меня убедить, что дар — это что-то очень хорошее.

Не… Надо быстрее домой. Там вся эта магическая ерунда закончится.

Мы подошли к дворцовым воротам, Альфред скинул капюшон плаща (братья опять были одеты в те же плащи что и утром), узнав его, старший гвардеец, видимо зная о нашем посещении, проводил нас до дверей, передав офицеру внутренней стражи дворца. Тот проводил нас в небольшую комнату, где мы остались ждать. Через несколько минут он вернулся и попросил следовать за ним. Через пару минут перед нами открыли двери, и мы прошли в большой кабинет. В центре кабинета располагался большой длинный стол, во главе которого стоял высокий резной стул, напоминавший трон. Вдоль стола стояли стулья поменьше, но тоже очень красивые. Стены были задрапированы гобеленами. Но больше всего меня удивил пол, он был деревянный, но выложен в виде мозаичного рисунка, из разных пород деревьев.

Более подробно рассмотреть кабинет не удалось — открылась дверь и вошёл король. Мы склонили головы в приветствии, а его величество быстро пройдя по кабинету, уселся в высокое кресло-трон. Рядом с ним тут же появился Колючий. Видимо они уже поладили между собой и теперь волчонок везде сопровождал своего нового хозяина.

— Прошу вас, господа, проходите и садитесь поближе, — король сделал рукой приглашающий жест. — И, взглянув на меня, он сразу задал вопрос, — что у вас с волосами, господин Берк?

Я, не успев сесть, смущённо ответил, что это последствия создания мной нового браслета.

— Так-так-так…, прищурившись, король смотрел на меня. — Ладно, садитесь, потом поговорим.

И обращаясь уже ко всем, но в большей степени к братьям, он спросил? — что вы можете добавить по заговору? Как думаете, есть ещё сочувствующие бывшему архимагу и его приспешникам?

Поднялся Альфред и довольно подробно рассказал, как из Трента приезжал гонец с донесением о том, что я везу важный браслет. Заговорщики, зная, что кому-то удалось подслушать их разговор, но при этом экстренно телепортироваться, могли предположить, что браслет везут в столицу, чтобы помочь вернуться его владельцу. Но, к счастью, браслет попал в сюда раньше, чем прибыл гонец с донесением, поэтому план заговорщиков провалился.

— Мне, с помощью господина Берка, удалось быстро вернуть брата. Ну а дальше вы, ваше величество, уже всё знаете.

— Так значит в Тренте, а может и не только там, есть люди, которые были в курсе заговора? — король задумчиво смотрел на нас.

— Это очень вероятно, и поэтому надо срочно разослать донесение всем нашим доверенным лицам, чтобы они начали негласную проверку местных магистров. — Альфред глянул на меня.

Я понял его, и поднявшись обратился к королю, — ваше величество, раз уж мне в этом деле пришлось сыграть немаловажную роль, прошу вас отправить меня и магистров Бакер в Трент. Думаю, мы быстро найдём того, кто отправил гонца. К тому же, мне хотелось бы побыстрее вернуться в мой мир, а для этого, как объяснили мне магистры, — я кивнул в сторону братьев, — нужно вернуться на место, где я очнулся — то есть в окрестности Трента. При всём уважении к вам, ваше величество, а также уважая ваши традиции, я всё-таки прошу разрешения завтра же отправиться в путь.