Водный Лабиринт - Эрик Фраттини

— Святой Отец может скоро нас покинуть. Пожалуй, было неправильно поддерживать его на последнем конклаве. Но это не повторится. Отныне я не верю крестьянам с Востока, которые обещают больше, чем дают. Если новый конклав и соберется, то лишь для того, чтобы избрать на папский престол истинного князя церкви.

— Если выберут вас, то это будет чудесно!.. — выдохнул Мэхони.

— Дорогой епископ, щелчки по носу мы получаем куда чаще славословий. Здесь, при Святом престоле, собрались одни специалисты по таким вот щелчкам. Мой отец дал мне совет, которому я неукоснительно следовал и который теперь даю вам: если кто-то лижет тебе подметки, то пни его, пока он тебя не укусил. Когда скончается Святой Отец, многие из иерархов церкви, лижущих мои подметки, перейдут к укусам ради получения голоса на конклаве. Там, где собираются льстецы, всегда есть пожива для дьявола.

— Если вас выберут, то что же станет с братством, ваше преосвященство?

— Имейте больше, чем показываете, Мэхони, и говорите меньше, чем знаете. Пока не настал этот момент, мы должны быть внимательны к событиям, происходящим вокруг нас. Ведь после смерти Святого Отца кардиналы зашевелятся, чтобы заручиться поддержкой на конклаве. Я буду обязан направить все мои помыслы и всю энергию в эту сторону. Судьбами братства станете распоряжаться вы.

— Каковы ваши шансы?

— Наслаждайся днем сегодняшним и не доверяй дню завтрашнему. Таково мое правило. Надо жить в настоящем. Никто не знает, что готовит нам будущее. Теперь идите и помните мои слова, — сказал Льенар и хлопнул своего секретаря по спине. — Разберитесь сами с еретической стряпней. Лучше всего сделать это до конклава. Мне не хотелось бы рассматривать фрески Микеланджело и думать, что книга не уничтожена по вашей вине.

— Будьте спокойны, ваше преосвященство. Я приложу все свои силы, чтобы выполнить это поручение, хотя порой мне кажется, что братья Понтий, Альварадо, Корнелиус и Рейес не смогут довести свое дело до конца.

— Наше братство изумительно тем, что каждый из его членов — верный солдат, испрашивающий Божьего благословения, прежде чем уничтожить ближнего. Вам не кажется любопытным это обстоятельство? Пусть оно настроит вас на оптимистический лад, а не наоборот.

— Я это знаю, ваше преосвященство, но иногда меня одолевают сомнения.

— Вспомните слова философа: «Добро единовидно, зло же многообразно». Закончите с книгой, и вас ждет блестящая карьера в преобразованном Ватикане. Не разочаровывайте меня.

— Ни в коем случае, ваше преосвященство.

Мэхони склонил колено и поцеловал кардинальский перстень. Льенар же по-прежнему смотрел на площадь.

За несколько минут до этого коротко стриженный парень в белой рубашке и серой куртке затесался в толпу верующих именно в том месте, где предполагалась остановка папского автомобиля. Никто из ватиканских функционеров не обратил внимания на улыбающегося молодого человека, при входе на площадь показавшего пропуск, выданный ему журналистом по приказанию Льенара. Под его пиджаком был спрятан девятимиллиметровый браунинг.

Церковь праздновала день явления Богоматери, и громадная площадь Святого Петра была забита народом. Каждому хотелось получить благословение Папы.

Около пяти вечера понтифик вышел из Апостольского дворца для традиционного еженедельного общения с верующими. Все шло точно по расписанию. Тысячи людей скопились внутри овала колоннады Бернини: двести шестьдесят четыре колонны, увенчанные ста шестьюдесятью двумя изваяниями святых.

Ослепительно белый автомобиль с ватиканскими флажками на крыльях выехал из так называемых Бронзовых ворот. За ним следовали глава службы безопасности Ватикана, двое агентов службы в синих костюмах и два агента организации. Впереди вышагивали четверо швейцарских гвардейцев. Путь для «папамобиля» был выгорожен с помощью барьеров.

В пять часов восемнадцать минут прозвучал первый выстрел. Понтифик только что вернул родителям маленькую девочку, которую поднимал на руки. Он покачнулся и вцепился в поручень «папамобиля». Пуля попала ему в живот, серьезно повредив кишечник. Боль была невыносимой. Понтифик попытался зажать руками рану, из которой хлынула кровь.

Через несколько секунд последовал второй выстрел. Турок целился в грудь, но пуля таинственным образом попала в правую руку жертвы.

Ничего не понимающий водитель оглянулся и увидел, как один из агентов пригибал голову Папы, рухнувшего на заднее сиденье. По полу машины растеклась лужа крови. Охранники с криками старались вычислить стрелявшего, но его уже поглотила толпа.

Агджа с пистолетом в руке побежал к пропускному пункту. Кто-то ударил его по ногам, и турок упал. Это был итальянский полицейский, случайно оказавшийся на площади.

К Агдже тут же подбежали ватиканские охранники и агенты. Они порядком избили турка, а потом бросили в машину. В это время «папамобиль» на полной скорости промчался обратно к Бронзовым воротам, где понтифика пересадили в машину «скорой помощи». Под вопли верующих, расступившихся, чтобы дать дорогу, она понеслась в ближайшую клинику.

На десятом этаже, в хирургическом отделении, врачи разрезали на Папе белую сутану. Золотая медаль, покореженная пулей, и крест были залиты кровью. Именно медаль, как установили потом эксперты, не дала пуле попасть в грудь, изменив ее траекторию. Выстрел лишь оцарапал указательный палец правой руки.

Льенар бесстрастно наблюдал за происходящим из окна своего кабинета. Задвигались первые фигуры на большой шахматной доске. Если этот мужлан умрет на операционном столе, то Льенар сможет занять трон святого Петра. Он, как государственный секретарь, теперь распоряжался судьбами Святого престола.

Из задумчивости его вывел телефонный звонок.

— Ваше преосвященство, в Святого Отца только что стреляли.

— Все исполнилось, — сказал кардинал и повесил трубку.

После похорон Сабины Афдера вернулась домой. Ей надо было повидаться с Максом Кронауэром, который ждал ее там, и продолжить изыскания насчет книги. Ассали удалось откопать важные сведения в архиве.

— Когда выпишут Сэмпсона? — спросила она у сестры.

— Через день-другой он выйдет и сразу же полетит сюда. Я хотела отправиться в Аспен, но он сказал, что не надо этого делать.

— Ты же знаешь Сэма. Это стопроцентный немецкий швейцарец. Он не желает видеть, как ты рыдаешь у его постели.

— Наверное, ты права. Но я никогда не прощу тебе этого случая. Надеюсь, он нашел в Аспене то, из-за чего стоило рисковать жизнью.

— Если Сэма решили убить, значит, он отыскал что-то очень ценное дня меня и для тебя. Вчера я звонила ему в больницу, но он не стал ничего рассказывать до возвращения.

— Как таинственно.

— Может быть, это связано с нашим прошлым.

— Ты о чем?

— Ладно, пусть Сэм вернется и все нам выложит, — сказала Афдера и поцеловала сестру в затылок.

Вместе с Максом сестры направились в библиотеку. На столе были разложены документы и фотокарточки.

— Подойдите. Я вам кое-что покажу, — позвала Ассаль Афдеру и Макса. — Помнишь, сестричка, ты меня просила найти следы пребывания скандинавов в Венеции?

— Да. Что у тебя интересного?

— Я нашла свидетельство, хотя и косвенное. Причем случайно. Ты мне будешь благодарна по гроб жизни.

— Когда ты уже скажешь?

— Сядь и не нервничай. Я порылась в архиве. Кстати, мне сильно помогла Сильвия, тамошняя сотрудница. Сначала толку не было, но потом я нашла документ семнадцатого века. Там говорилось о странных надписях на одном из львов, стоящих у входа в арсенал. Я побежала туда, нашла льва, скопировала надпись на его спине…

— На каком она языке?

— Это рунические символы. Значит, один из северных языков. Я посидела в библиотеке и проследила судьбу этого льва. Сперва он охранял вход в Пирей. Сюда, как военный трофей, его привез Франческо Морозини в тысяча шестьсот девяносто втором году.

— Какое отношение этот лев имеет к тем самым варягам, охранявшим Фратенса? — вмешался Макс.

— Ты точь-в-точь как сестра. Подожди, и все узнаешь. В Пирее лев стоял с одиннадцатого века. Похоже, его установили варяги, служившие византийскому императору. Лев был для них символом могущества, твердости и верности. Возможно, один из ваших скандинавов оставил эту самую надпись.

— То есть скандинавские солдаты, служившие Людовику Французскому, нацарапали что-то на спине льва? — снова не удержался Кронауэр.

— Ну да. Но они не знали, что через несколько столетий лев окажется в Венеции. Скорее всего, они сделали это просто на память о своем заходе в Пирей.

— Каламатиано сказал, что Колаяни и Эоланд проследили путь наших крестоносцев до Пирея, а дальше след оборвался. Может быть, мы его нашли! — воскликнула Афдера.