Рублев - Валерий Сергеев

В другой такого же размера круг Андрей вписывает поясное изображение пророка Исайи. Разделывает бликами света одежды, кладет последние, завершающие мазки на его лице…

Какое выражение придал художник этому лицу, для нас навсегда останется тайной, поскольку, как и многое в этих фресках, оно оказалось в значительной мере утраченным. Но сохранился свиток в руках пророка. На нем надпись, обращение пророка к жестковыйному своему народу, у которого окаменело сердце и ослепли очи и он не может ни узреть, ни почувствовать правды.

Ниже по сводам той же арки, таков замысел, будут написаны величественные, выше человеческого роста, архангелы. Они вострубят в трубы, возвещая всеобщее воскресение умерших для Суда. Архангел Гавриил — его Рублев написал на северной стороне арки, под изображением Исайи — трубит вверх, как бы оглашая торжествующим гласом соборные своды. Напротив, на южном склоне, архангел Михаил. Труба его опущена вниз, к земле. И сам он, наклонив голову, повернулся туда, где изображены будут стихии — олицетворения Воды и Земли, отдающие мертвых из недр своих и глубин.

Гибки и легки движения небесных вестников. Это звучный торжественный запев ко всей росписи. Добрым людям имеющее свершиться — к радости. У них нет причин для страха. «Иже добрая соделавшеи в радости радуются…»

Фресковую роспись арки вчерне можно было закончить за один день хорошо отлаженной работы. Способ письма допускал и даже предполагал такую «скоропись». Но Рублев работал здесь в такой технике, которую теперь в привычных нам терминах нельзя назвать «чистой фреской». Собственно фреска — писание по сырой обмазке водным раствором минеральных красок. Рублев поверх фрески делал еще дополнительную проработку частностей теми же красками, но растворенными не на чистой воде, а с добавлением какого-либо связующего клейкого вещества. Это делалось по подсыхающей или даже совсем подсохшей фресковой живописи и требовало дополнительного времени.

Когда шла работа над росписью арки, Андрей уже знал, что именно он напишет под сводом, куда эта арка служила проходом. Он уж продумал, как, вторя движению и сочленению арок, сводов, стен, развернется действие Страшного суда. Центральный, напротив главного входа в алтарь, свод под хорами несколько выше арки.

Андрей, стоя на лесах, пишет «Спаса в Силах»[19]. Если спуститься с лесов вниз и вновь войти под своды через арку между изображениями трубящих архангелов, то Христос окажется прямо над головой входящего, он как бы парит, возникает и приближается к земле из небесных далей. Наверное, когда были убраны леса, Андрей стоял тут, первым проверял впечатление от этого своего создания. Следуя многовековой традиции, и он, Рублев, написал здесь, во Владимирском соборе, в синих кругах, знаке и образе небесных сфер, судию — Спаса. В окружении тепло светящегося золотисто-охристого нимба изображает он вдохновенное лицо. Пышная шапка длинных волос, небольшая борода, устремленный, исполненный внутренней силы взгляд. Всплески света на лбу и около глаз. Лицо серьезно, но не грозно. Суд его не кара, не расправа, а творчество, сотворение нового, светлого мира, где не будет зла и греха. В творящем и одновременно благословляющем жесте высоко поднята правая рука. Левая же опущена долу, как бы указуя путь в преисподние глубины тьмы для тех, кто не хочет войти в созидаемое царство добра и света.

Художник пишет вдохновенно, на едином дыхании. Широкий свободный рисунок, теплое на холодном синем фоне свечение одежд, золотистые, светоносные их складки. По внешнему кругу движутся, мчатся пламенеющие серафимы, огненные небесные силы. Спас движется к земле. Грядет, уже близко время, когда он воссядет на престоле: «А лета и времена и дни кончаются…»

Наверху свода, на одном уровне со Спасом, только восточней, ближе к выходу в подкупольное пространство собора, Андрей изображает небесный свиток, который свивают легко парящие ангелы. Исчезает старое небо и с ним вместе небесные светила — солнце, луна и звезды. Приходит время светить иному свету… Потом в самом конце свода, в арке, ведущей в подкупольное пространство, он напишет «зверей царств» из «видения» пророка Даниила. Мастерски вписаны в круг движущиеся друг за другом символические звери. Вот низко опустивший голову, будто высматривающий затерянный след медведь. Рублев делает четкую надпись внутри круга над зверем — царство «Вавилонское». Появляется надпись над крылатым львом — «Римское». Царство «Македонское» олицетворяет крылатая пантера. И наконец, четвертый зверь, странный, ужасный, многорогий, взглядом свирепый, все пожирающий и попирающий себе под ноги зверь «Антихристов». У всех зверей, кроме последнего, с его мертвым, тяжким взглядом, отсутствуют черты хищной свирепости. Подвижные их силуэты так вписаны в круг, что создается видимость замкнутого быстрого движения. Звери как бы усердно догоняют друг друга, торопятся пройти свой земной круг, чтобы уступить место вечному царству добра и справедливости.

Росписи верхней части свода окончены. Когда подсохла живопись, произведены все нужные проработки частностей уже по сухому. Теперь надо менять, опускать уровень площадки на лесах, с которой производится роспись, обмазывать свежей влажной обмазкой плоскости, расположенные ниже, под уже готовыми изображениями. Над аркой с восточной стороны, изнутри свода осталось свободное место. Здесь, как бы у ног Спаса, набрасывает, размечает художник изображение престола: воссядет «на престоле славы своея судия праведный». По крайней мере день вдохновенного труда потребовался, чтобы появилось, пока без окончательной отделки, это изображение.

Поперек престола лежит большой темный крест — образ жертвы, орудие страдания. Стремительно падают на колени перед престолом Адам и Ева. А по сторонам его с протянутыми руками в трепетном молении предстоят Богоматерь и Иоанн Предтеча. Тут же, но немного подалее Андрей написал архангелов Михаила и Гавриила. Они выделены, представлены впереди ангельского воинства, которое задумано изобразить по южному и северному склонам свода. Там же будут изображения апостолов. Но главные из них — Петр и Павел — приближены к престолу, расположены не на сводах, а над аркой. Их лицам художник придал спокойное выражение, но в чуть напряженном очертании фигур тонко и точно обозначено ожидание.

Наступил день росписи северного склона. Здесь Рублев напишет сидящих рядом, на одном общем седалище апостолов. Матфей, Лука, Марк, Андрей один за другим возникнут на стене под его кистью. Последний — Филипп — будет изображен в противоположном от «Уготованного престола» конце свода, на склоне восточной арки, которая ведет из-под хоров в подкупольное пространство собора. Ученики и последователи Спаса, таков смысл росписи, и призваны участвовать в решении вечной участи каждого человека. В изображении Рублева Матфей — тихий и кроткий старец. Он склонился к сидящему рядом Луке. Правая его рука поднята на уровне груди в жесте благословения. Левой он поддерживает раскрытую книгу, стоящую на его коленях. На ее страницах начертана монограмма МТ — Матфей. Во всем облике старого, доброжелательного человека выражена Рублевым внутренняя мягкость и расположенность к людям. Жесты его сдержанны, ноги в сандалиях скромно поджаты. Лука, созданный Андреем, напротив, нестар, это средовек, сильный, решительный. Твердо поставлены его ноги, крепко держит он сверху Евангелие. Благословляющая рука в движении, локоть сильно приподнят. Неспокойны, подвижны складки его одежд. Лицо с широким лбом, прямым носом, близко поставленными глазами вдохновенно. Он готов быть участником в великом событии. Но в его взгляде тонко изобразил художник погруженность внутрь себя. Лука как бы прислушивается к тому, что происходит сейчас в нем самом. Справа от Луки — Марк. Близки их позы, жесты, однако почти неуловимыми живописными средствами этому образу сообщено художником большее спокойствие.