Профессор Криминале - Малькольм Брэдбери

«Я вовсе не хотел его в чем-либо обвинять, — сказал я. — Думаю, насчет афер все это бред». «Ну хорошо», — сказала Илдико, беря мороженое у гарсона. «Я имел в виду, хотя бы в выходные... Что бедная мисс Белли делает, когда он на своем конгрессе?» «Нет, вы послушайте, — сказала Илдико, — как он печется о чужих бабенках! Криминале хоть живет с ней в одном номере. А ты со мной как проводишь выходные?» «Мы будем наслаждаться жизнью, когда доберемся до него, — сказал я. — Так или иначе, может, мы после обеда сходим в «Бо риваж палас», пропустим там по рюмочке». Илдико взглянула на меня. «Зачем?» «Я думал, ты не прочь. А заодно и поглядим на Криминале с Белли». «Да ну, — сказала Илдико, противореча себе, как всегда. — Мне эта мысль не слишком нравится. Он вряд ли ожидает нас увидеть». «Но ведь нам же нужно подобраться к нему ближе», — напомнил я. «Зачем?» — спросила Илдико. «Ведь я готовлю передачу про него, — сказал я. — Или так, или ходить по банкам и расспрашивать служащих». «Ну, это ни к чему, — отозвалась она. — В швейцарских банках не выносят этого. Могут выслать тебя из страны».

«Так что ты предлагаешь?» — спросил я. «Я знаю, завтра ты попрешься на его конгресс, — сказала Илдико, — как он там называется?» «То-то и оно, — ответил я. — Привратник в «Бо риваже» мне не смог сказать или не захотел». «Ну, это не проблема, — заявила Илдико, — не думаю, что здесь проходит сразу множество конгрессов». «Вот и ошибаешься, — ответил я. — Именно в Лозанне проходит их невероятное количество. Это явно мировой центр конференций. Тут небось у каждого второго — на лацкане карточка». «Может, это им и заменяет секс?» — предположила Илдико. «Если ты считаешь, что участники конгрессов отказываются от секса, значит, не на многих ты бывала», — сказал я. «О-о, да он у нас специалист по сексу, — проронила Илдико. — Достал бы лучше список нынешних конгрессов». «Он есть в еженедельном гиде, — показал я ей, — гляди, не перечесть. И детективщиков, и виноделов, и гастрономический, и гастроэнтерологов, волейбольный, инвестиционных банкиров — этот разыскать наверняка не просто, — любителей курения трубок, и балетный, и часовщиков, и олимпийский, и по эсперанто. Идеальное, на мой взгляд, место для того, чтоб человек, подобный Криминале, мог исчезнуть. Мы его ни в жизнь здесь не найдем».

Илдико облизала пальцы и взяла путеводитель. «Нет, ты все-таки неисправим. А ну-ка дай сюда. Эх, был бы ты чуть-чуть умнее, сразу же уразумел бы, на каком он». «Ну и на каком?» — поинтересовался я. «Да вот же», — отвечала Илдико, указывая пальцем на один из пунктов. Я взглянул и сразу понял, что, как говорят французы, Илдико имела резон. Она остановилась на международном конгрессе по эротической постмодернистской фотографии, который проводился под эгидой кантонального музея «Элизе»; он начался за день до нашего приезда и обещал продлиться еще пару дней. «Ты просто блеск!» — воскликнул я. «А ты не блещешь, — отрубила Илдико и, сложив трубочкой губы, яростно всосала мороженое. — Стало быть, единственное, что тебе осталось, — завтра сделаться участииком конгресса по эротической фотографии». «А ты?» — спросил я. «Завтра я хочу заняться кое-чем другим». «Ну нет, — сказал я. — Только не шоппингом». «Нет, мне надо позвонить в свою контору и сказать им, что меня там нет». «Они, наверное, уже заметили», — ответил я. «Ну, ты-то ведь не замечаешь, есть я рядом или нет», — парировала Илдико.

Нет, она явно мне еще не отплатила! «Ну хорошо, — сказал я, — как же мне попасть в число участников?» «Да, на спеца по эротике ты явно не потянешь, — изрекла она. — Может, купишь камеру? В таком футляре, знаешь?» «Участники международного фотографического форума навряд ли репортеры, — отозвался я. — Кое-кто из них и вовсе к камере не прикасается. Они заняты хаосом знака, произвольностью значения. Пародийной интертекстуальностыо, мнимой бездонностью, фотографированием собственной мочи». «Ну, ежели тебе охота говорить этим дерьмовым языком, то говори, пожалуйста», — сказала Илдико. «А когда я встречу Криминале, что ему сказать?» — спросил я. «Ну, скажи: о, дорогой профессор Криминале, как я рад вас встретить снова! Я тут проходил случайно мимо и увидел вас, ну надо ж, вот вы где, оказывается, с вашей чудной новой хахальницей мисс Белли! Ах, какое совпадение! Кстати, вы по-прежнему протаскиваете всех этих телок контрабандой?»

И тут случилось нечто странное. «Уж если говорить о совпадениях, взгляни туда», — сказал я Илдико, указывая через площадь Генерала Гисана. Она оторвалась от своего мороженого и лениво огляделась. «Девка в «порше»? Нет, я думаю, она не для тебя, с таким-то выменем». «При чем тут девка, — закричал я, — глянь на набережную! Видишь это стадо, вон, бредет к причалу? Вырядились и куда-то топают». Илдико взглянула и увидела: достаточно большая группа расфуфыренных особ с делегатскими папчонками под мышкой направлялась к парку перед пирсом. «Ну и что?» — спросила Илдико. «Ты видишь в середине мужика с девицей в оранжевой хламиде? Не кажется тебе, что это Басло Криминале?»

«Я не надела линзы», — сказала она почему-то без особого энтузиазма. «Я не знал, что ты их носишь, — удивился я. — Да точно он!» «И что?» — спросила Илдико. «Ну так пошли!» — сказал я. «А зачем?» — спросила Илдико, зачерпывая ложечкой мороженое. «Догоним их». «Ну а потом?» «Решим по ходу дела, — потянул я ее за руку, — скорей, а то упустим!» Я уронил на столик несколько швейцарских франков. «Надо же, сам платит!» — изумилась Илдико, идя за мной по площади меж «порше» и «ауди». Мы прошли мимо другой большой гостиницы, «Шато д'Уши», где также собирались дипломаты и подписывались договоры. «Тоже славненько», — сказала Илдико, заглядывая внутрь. «Быстрей, пока они не смылись!» «По-моему, это не слишком умная затея, — заявила она. — Что ты ему скажешь, когда встретимся?» «Не знаю, но давай сначала их догоним».

Группа брела впереди нас через парк. То были явно делегаты, собиравшиеся где-то провести вечерние часы. «Куда, по-твоему, они идут?» — спросила Илдико. Я указал вперед: белый озерный пароходик, прежде нами виденный у пирса, был готов отчалить, из трубы шел черный дым. «Как здорово, прокатятся по озеру, — сказала Илдико. — А нас, конечно, не возьмут». Авангард участников конгресса проходил уже на пирс, минуя турникеты, и поднимался на борт. Среди них я ясно видел выразительную плотную седоголовую фигуру Басло Криминале, одетого в очередной костюм с отливом и, конечно же, увенчанного яхтенной фуражкой. Я разглядел ясней и его спутницу в оранжевом, которая вела его по сходням вверх, поддерживая под руку. «Я был прав, — сообщил я, — он с мисс Белли». «Вот и чудно», — процедила Илдико.

Но не ошиблась и она. Табличка у входа на причал гласила: «Privé»[1], матрос пускал на пароход лишь по билетам. «Чартер, — сказал я. — Видно, для участников конгресса. Придется ждать до завтра». Но, похоже, настроение Илдико менялось, ее явно охватил охотничий азарт. «Нет, ты безнадежен! — воскликнула она. — Если ты хочешь все-таки туда попасть, старайся мыслить хоть немного по-венгерски. Ладно, жди здесь, только дай мне твой бумажник». «Бумажник?» — удивился я. «Если ты действительно желаешь изловить его, тебе это чего-то будет стоить, — объяснила Илдико. — Так хочешь или нет?» Я протянул бумажник, и она умчалась и исчезла в свалке у входа на причал. Несколько секунд меня терзала мысль о том, какой я остолоп: небось я видел их с бумажником в последний раз, и присланные мне Лавинией гроши в ближайшем будущем отправятся в веселый путь по здешним магазинам! Но я зря грешил на Илдико. Немного погодя она уже неслась ко мне, держа большую папку.

«Ты где ее взяла?» — спросил я. «Все элементарно, — ответила она. — У одного участника за сто швейцарских франков. Я надеюсь, ты не против того, что пришлось потратить часть твоих бесценных денег?» «Нет, — ответил я, — но что ты сделала?» «Естественно, спросила, нет ли русских, — отвечала Илдико. — Ну, таковой нашелся, он-то мне и продал свою папку. Эти люди продадут все, что тебе угодно». «Илдико, ты временами просто чудо», — восхитился я. Открыв бумажник, она что-то там искала. «А ты иной раз настоящая свинья, — вынув наконец нагрудную карточку участника, она приколола ее мне. — Но теперь эту свинью зовут профессор Петр Игнатьев. Держи скорей, пока они там не убрали сходни. Давай возьму тебя под ручку, и пошли, как будто бы ты настоящий делегат конгресса». Мы миновали турникет и поднялись на пароход.

Через несколько мгновений он издал пронзительный гудок, чайки замахали крыльями и полетели прочь. Обильно смазанные пароходные двигатели заворочались, колеса принялись взбивать серую воду в белую густую пену. Вскоре пароход наш пятясь выходил уже в туманные просторы, а мы с палубы смотрели, как отдаляются Лозанна, порт Уши. В середине возвышался освещенный «Бо риваж палас», а где-то за углом его скрывалась низенькая «Цвингли», которая — путеводитель совершенно прав — не заслужила ни одной звезды. Били склянки; пестрая веселая толпа заполнила салоны. Стараниями Илдико мы стали участниками проходившего в Лозанне международного конгресса по эротической постмодернистской фотографии, и я — превратности судьбы! — заделался профессором Петром Игнатьевым из Ленинграда.