Чья-то любимая - Лэрри Макмуртри

– Оставь меня в покое, я спать хочу, – сказал я. Джилл замолчала. Но на ее лице появилась улыбка.

Она, наверное, подумала, что все мне высказала. Проснувшись среди ночи, я Джилл в постели не обнаружил, ее силуэт вырисовывался па балконе на фоне черного неба. Она стояла и молча смотрела на лунный свет, на Вечный Город, на все такое прочее. А я тут же снова заснул.

ГЛАВА 5

На следующее утро я нашел записку:

«Уехала с Джимом Роско взглянуть на декорации. Приезжай, как отдохнешь.

Джилл».

Поскольку Джим Роско уезжал где-то на рассвете, Джилл, похоже, вовсе не спала. Я ни разу не встречал человека, который спал бы так мало, как она. Мне кажется, она по какой-то причине просто противилась сну, словно боялась, что как только закроет глаза, сразу что-то такое потеряет.

Я спустился вниз через пару часов, как раз вовремя, чтобы поехать вместе с Баклом и Гохагеном. Они с шумом плюхнулись на задние сиденья своего лимузина. Оба были бледными, как мертвецы. На Эльмо был наспех надет его пиджак-дубленка, а на Винфильде топорщились его джинсы «Левис» и рубашка для родео. В руке Винфильд держал банку с пивом, а глаза его были закрыты.

– Привет, парень, – сказал Винфильд, когда машина тронулась.

– Мне показалось, я вчера видел здесь каскадера для ковбойских сцен, – сказал я. – Куда он делся?

– Старина Кейси Тиббз сейчас в городе, – сказал Эльмо, слегка проснувшись. – А этот юный придурок – один из его помощников.

– Годится только на то, чтобы сортиры вычищать, – вставил Винфильд.

– Он нам так не нравится, что мы не стали бы с ним вместе даже сортиры чистить, – сказал Эльмо. – Проклятый Винфильд должен утром работать с переводчиком, примерно до пятой бутылки пива. Он настолько, мать твою, разозлен и запуган, что даже и слова правильно выговорить не может.

– Долбаный мерзавец, ублюдок и жаба, – совершенно членораздельно и громко произнес Винфильд.

Эльмо, по-видимому, и не подумал относить это высказывание на свой счет. Мы выехали за пределы Рима, оставив позади какие-то сухие безлесые холмы. Если не брать в расчет эти тощие деревья, то здешний ландшафт не намного отличался от Южной Калифорнии. К тому же, воздух здесь был словно напоен оливковым маслом.

– Так уж случается, но этот ковбой удрал с самой главной из всех девок Винфильда, – сказал Эльмо. – Вся из себя такая чопорная старушка Линда. Я его о ней предупреждал все последние полтора месяца.

– Он имеет в виду, что все это время трахался с нею сам, – выдавил из себя Винфильд, открыв глаза. – Эльмо считает, что он меня предупреждал, хотя сам-то он чего только не делал, чтобы скрыть от меня всю эту подлую аферу. Я это никаким предупреждением не считаю, и не думаю, что это, мать твою, уж очень-то честно и по-соседски. Жалко, что я сейчас не в Остине и не могу оттрахать его бывшую жену.

– Да вокруг полным-полно всяких других девок, Винфильд, – сказал Эльмо.

Было ясно, что совесть у него была не слишком чиста. Я уж не знаю, почему это его так беспокоило. С тех самых пор, как я с ними впервые познакомился, они постоянно отбивали друг у друга баб.

– Линда была не просто девка, – произнес Винфильд. Он выкинул в окно пустую банку из-под пива.

При этом его глаза смотрели на Италию с таким прищуром, будто бы ему больше всего на свете хотелось заполучить большой ластик и начисто стереть им всю Италию с лица земли.

– Линда была куда выше, чем девки этой категории, – добавил он. – Это была любовь всей моей жизни, или, скажем, этого месяца – мне все равно. Мне бы хотелось, чтобы этот Богом проклятый Кейси Тиббз научился жить у себя дома. И почему это ковбоям разрешается трахать девок таких международных знаменитостей как мы?

– У меня для тебя есть маленький совет, мой дружок, – сказал Эльмо. – Хватит тебе так долго растравлять себя из-за этой душевной трагедии.

– Это почему же? Ведь она – любовь всей моей жизни! – настаивал Винфильд.

– Потому что, если ты будешь вот так все это мусолить, то наверняка напьешься до чертиков. И полезешь на рожон против этого наездника на быке. А уж после него ты наверняка превратишься в обосранный труп! И мне тогда придется искать себе нового партнера. Вот почему!

В этот ранний утренний час эти двое не очень-то меня веселили; они напоминали перегретую пиццу. Пока мы добрались до нужного нам места, Винфильда дважды вырвало от езды. А добрались мы до какого-то уголка города возле фантастического сада.

– Т. М. – крепкий орешек, – сказал Эльмо, когда мы стали пробираться через всякого рода вспомогательные устройства, необходимые для съемочных площадок.

Тут стояло несколько лимузинов, в которых похрапывали без дела шоферы-итальянцы. Рядом с лимузинами громоздились обычные для киносъемок шумные грузовики и фургоны, до верху набитые бутафорией и всякими постановочными материалами. Здесь все еще лежал тот самый съемочный автомобиль, который опрокинул слон. Сейчас на него с разных сторон залезали шесть—восемь итальянских ребятишек, одетых в красочные лохмотья.

– Вот это и есть Бомарцо, – продолжал рассказывать мне Эльмо. – Он был маленького роста, болезненный и с горбом. Принц времен Возрождения. Он велел своему скульптору установить в кустах фигуры чудовищ. Как мы бы сказали, сделать ему маленький Диснейленд. А теперь Т. М. решил, что это все сделал Нерон. Хотя все очевидные факты это опровергают.

– Т. М. не имеет склонности извращать исторические факты, – произнес Винфильд.

С одного взгляда на эту заваруху было ясно, что у Бо Бриммера были веские причины для беспокойства. В небольшой долине расположилась полностью экипированная римская армия, все занятия воинов которой состояли в получении денег. Повсюду сновали статисты, некоторые из них дремали, растянувшись вповалку прямо на траве и накрыв головы капюшонами своих плащей. Открывшаяся взору сцена свидетельствовала о том, что задумано грандиозное зрелище, требующее кучи денег и множества актеров. Подобного зрелища не организовывали со времен знаменитой «Клеопатры». Старине Тони дали леденец на палочке стоимостью по меньшей мере в десять миллионов. И все лишь потому, что он когда-то помог им нажиться на умопомрачительно модном фильме под названием «Расселина», в котором пучины моря поглотили три прибрежных города Калифорнии.

По-видимому, «Падение Рима» снимали уже лет десять или пятнадцать, потому что съемки время от времени блокировались то одним директором студии, то другим. А потом этот настойчивый старый ублюдок воспользовался временным отсутствием на студии всякого руководства и протащил-таки свой проект.