ЦРУ против СССР - Николай Яковлев

Французская газета, естественно, не могла решить вопрос, о котором шла речь выше, но очень уместно обратила внимание на то, как в США умеют заметать следы. Примечательно не только это, а то, что лица, которым в США вверено поддержание законности, считают своей обязанностью закрывать глаза на явное ее нарушение, когда на этом настаивают спецслужбы, в первую очередь ЦРУ.

Осталось досказать немногое. Предателя продержали в застенках контрразведки ЦРУ до октября 1967 года, протоколы допросов его достигли почти 1000 страниц. Контрразведчики со временем стали от души советовать ему покончить с собой, а коль скоро он медлил, заговорили о необходимости ликвидировать неудобного свидетеля. До этого дело не дошло. К этому времени обнаружились резкие разногласия между ЦРУ и ФБР, да и в других подразделениях ЦРУ стали скептически смотреть на происходившее – как бы не отбить охоту у предателей просить убежища в США, отчего пострадает оперативная работа ЦРУ. Результатом жаркой потасовки спецслужб было то, что мерзавец выжил, его не ликвидировали, как неизбежно случилось бы в другом случае. Осенью 1967 года его передали в ведение управления безопасности ЦРУ, где допрашивали еще с год, а затем «отпустили» – поселили под чужим именем в доме, купленном ЦРУ, назначили вспомоществование и приняли в американское гражданство. «В обмен он обещает не раскрывать, что произошло с ним в ЦРУ» [226]. На том бы дело и заглохло, если бы не новые внутриведомственные склоки, на этот раз в связи с Уотергейтом. У. Колби, назначенный директором ЦРУ, в интересах налаживания более эффективной работы разогнал руководство контрразведки ведомства, поставив ему в вину, помимо прочего, растрату сил и средств на бессмысленную затею (хотя с первого взгляда было ясно, что X заурядный негодяй, а не законспирированный «советский агент»).

Другой, не менее поучительный случай. В 1981 году в США вышла книга Г. Харта «Шадрин: шпион, который не вернулся». В ней повествуется в детективной манере о судьбе изменника Родины, некоего А., принявшего в США фамилию Шадрина. В 1959 году он сбежал на Запад, поступил там на службу в американскую разведку, получил гражданство США и работал против СССР, а в декабре 1975 года загадочно исчез. Вывод книги – ЦРУ по каким-то причинам физически ликвидировало Шадрина. Такого же мнения придерживается адвокат его вдовы.

В конце 1981 года «Вашингтон пост» разразилась статьей по поводу этой книги и самой истории. На первый взгляд просто удар молнии в американские спецслужбы, на деле акция в русле политики администрации Рейгана, критикующей некомпетентность в темных делах предшественников в Вашингтоне. Написал ее не кто другой, как Р. Кайзер. Прежде всего, он указал на наивность самого Шадрина. «Я усматриваю в Шадрине, – пишет Кайзер, – честолюбца и двойственного человека, который был подвержен самому страшному недостатку – нереалистическому представлению о себе… Он, по-видимому, ожидал, что его новая страна, Америка, раскроет перед ним не меньше возможностей, чем старая, возможностей не вообще, а на государственной службе. Это было нереально и даже глупо – предателю никогда полностью не доверяют».

С этих позиций Кайзер укоряет автора книги Харта за «идеализацию» Шадрина. Но кем бы ни был этот человек, сокрушается Кайзер, все равно «правительство Соединенных Штатов обошлось с ним возмутительно, а… ФБР и ЦРУ продемонстрировали свою опасную некомпетентность». Кайзер даже высказался за проведение «расследования» темной истории каким-нибудь комитетом конгресса [227]. Мотивы огласки этого дела как в книге Харта, так и в статье Кайзера определенно не имеют ничего общего с желанием просветить публику. Речь идет о профессиональных интересах американских спецслужб. В большой публикации «Мандат на руководство», выпущенной в 1981 году и содержащей рекомендации администрации Рейгана, сказано: «Главный актив подрывных операций – люди, обычно иностранцы, с которыми ЦРУ имеет очень прочные тайные связи или имеет основание надеяться, что установит их… Наши спецслужбы должны создать максимально большую и надежную сеть тайных агентов, и мы должны отпустить на это большие средства» [228]. Рекомендации эти, плод работы ряда исследовательских групп, как известно, претворяются в жизнь правительством Рейгана, о чем с видимым удовлетворением сказано в предисловии к этой публикации.

Служебно-бюрократическим схваткам и дрязгам мы обязаны некоторым, правда очень ограниченным, знанием темных дел. Собираются безмерно расширять шпионско-диверсионную рать, а тут, видите ли, кого пытают, кого убивают. Непорядок! Но едва ли стенания на страницах «Вашингтон пост» отучат ЦРУ от убийств.

Истории эти независимо от омерзительных личностей их «героев» в высшей степени поучительны в том отношении, что проливают свет на методы работы ЦРУ. Больше того, они, вне всяких сомнений, показывают: те, кто в Вашингтоне ратует за «права человека» по всему миру, прекрасно знают, что в самих Соединенных Штатах права эти пустой звук. Американская пропагандистская кампания в пользу их обеспечения не больше чем провокация в «психологической войне».

8

Кампания эта во многих отношениях признание банкротства линии ЦРУ, методов, разработанных еще в УСС, действий типа «операции Солженицын», исходивших из посылок, что оголтелая проповедь свержения советского строя найдет-де сторонников в нашей стране. «Инакомыслящих», выступавших под этими лозунгами, постигла та же судьба, что и бандитов и террористов, засылавшихся ЦРУ частично через НТС в Советский Союз. Все они не нашли решительно никакой поддержки. «Нью-Йорк Таймс» осенью 1977 года не оставалось ничего другого, как заключить: «Диссидентство в России доживает свой короткий срок… пора наконец взглянуть правде в лицо» и признать их (диссидентов. – Н. Я.) «очевидное поражением [229].

Но ЦРУ по-прежнему ведет «психологическую войну», и поражение одного отряда привело только к тому, что на первую линию фронта выдвинулись те самые фальшивые поборники «прав человека». Появление их в авангарде подрывной работы отнюдь не новинка. Американские политические деятели и профессора, выпустившие в 1978 году довольно реалистический сборник «Здравый смысл в американо-советских отношениях», указали на преемственность этой кампании с антисоветскими акциями, проводившимися миром капитала против нашей страны начиная с 1917 года. Как заметил профессор социологии Гарвардского университета Д. Ризман в эссе «Опасность кампании о правах человека»: «Эта кампания против Советского Союза, конечно, не началась с президента Картера. В определенном смысле она восходит к дням возникновения советского режима к Другой ученый, С. Коен, обратил внимание: «Администрация Картера определила ее в терминах советских «прав человека», что неточно. Тут ставится вопрос только о политических правах или свободах. Термин «права человека» много шире, включая целый спектр экономических и социальных вопросов, в решении которых Советский Союз по сравнению с остальным миром может записать в свой актив значительные достижения» [230].

Стратегическая установка ЦРУ в этой кампании, как и прежде, подрыв советского строя, не объявляя декларированной целью его свержение, хотя речь идет именно об этом. Уроки «операции Солженицына» и иных в том же духе учтены! Есть многие доказательства именно такого хода мысли, конечно, более ясные в документах, не публикуемых для всеобщего сведения. Еще в годы президентства Л. Джонсона его влиятельный помощник, профессор-историк Э. Голдман, с величайшим одобрением написал в связи с одним документом: берусь «попытаться добиться самой тщательной и справедливой оценки его идей», и, наверное, преуспел в своем начинании. О ком идет речь? В архиве президента Джонсона в Остине, штат Техас, хранится обращение в государственный департамент некоего К. Монголда, по профессии инженера, работавшего по контракту в СССР в 1934 – 1936 годах. Он и привел в восторг Голдмана, подав в 1964 году записку, в которой твердо обещал: если его рекомендации будут приняты, то победа в борьбе с СССР за США. Какое значение в Вашингтоне придали записке, свидетельствует простой факт – официально адресованная в отдел СССР госдепартамента записка оказалась на самом высшем уровне. Мудрость, которой делился Монголд, состояла в следующем:

«В 1917 г., – писал он в своей записке, – в России был сравнительно слабый средний класс. Сегодня существует большой интеллектуальный средний класс, который по большей части не принадлежит к партии. Он может возглавить народную революцию. Этот средний класс также пожелает демократии с конституционными гарантиями… (то есть американской «демократии» – Н. Я.). Мы должны идентифицировать наши политические интересы с интересами этого непартийного среднего класса, а не с политическими интересами «благополучных» коммунистов. Демократическая революция в России приведет к децентрализации и распаду русского могущества. Она дает лучший шанс выиграть «холодную войну» решительным образом без риска вызвать ядерную катастрофу, которая может привести ко всеобщему уничтожению…