ЦРУ против СССР - Николай Яковлев

Основной его тезис наиболее ярко прозвучал, пожалуй, в выступлении на французском телевидении 9 марта 1976 года. «Нынешнее положение Запада, – сказал он, – это не только политический, но и духовный кризис, которому, возможно, 300 лет. Этот кризис происходит оттого, что со средних веков мы бросились в материю, мы захотели иметь много вещей, мы хотели жить ради телесного, а моральные задачи мы забыли». Если оставить в стороне религиозно-мистические разглагольствования, суть дела предельно ясна – по Солженицыну, начиная, видимо, с английской революции, мир сбился с правильного пути. Изрек. И пошел дальше своих духовных предшественников. Напомним: «Мы выступаем в роли антитезы по отношению ко всему кругу идей 1789 года» – Бенито Муссолини. «1789 год будет вычеркнут из истории» – доктор Геббельс. Нужно ли напоминать, как Муссолини и Геббельс были вычеркнуты из истории? Вероятно, небесполезный пример для их идеологического фашиствующего последыша.

Он надеялся, что его слова встретят благожелательный прием в Испании. Для этою Солженицын и восхвалил франкизм, который-де принес испанцам «абсолютную свободу». Гордый народ придерживается иного мнения. Журнал «Камбио 16» заметил: «Выступление Солженицына было рассчитано на слабоумных». Один из умеренных лидеров Испании сказал: «Мы должны сейчас задать себе вопрос, не страдает ли этот писатель серьезной психической болезнью, которая нарушила его способности политически правильно мыслить и дала возможность правым экстремистам использовать его личность как орудие для нападок на дело социальной демократии, прав человека и свободы рабочих».

Апокалиптические разглагольствования Солженицына, его параноидные призывы, вне всякого сомнения, надоели многим европейцам. Узрев собственными глазами «пророка» в действии, некоторые не могли скрыть своих переживаний и поторопились поделиться ими с газетами. Одно из писем, помещенное в английской «Таймс», свидетельствует о том, что солженицынский «блиц» против Британских островов не лишил англичан чувства юмора. Некий К. Тайнан написал:

«Ну, сэр, теперь, когда Британия сурово поставлена в угол Александром Солженицыным, многие из ваших читателей могут подумать, что писатель в изгнании считает дело всего западного мира погибшим. Счастлив заверить Вас, что это не так. Г-н Солженицын усмотрел по крайней мере один маяк надежды в окружающем мраке. В течение недавнего 48-минутного интервью по испанскому телевидению он с энтузиазмом отозвался о победе Франко в гражданской войне как победе «концепции христианства». Он затем поздравил испанский народ, среди которого провел целых восемь дней, с тем, что испанцы, по его словам, пользуются «абсолютной свободой». Поэтому мы можем со спокойной совестью обозвать большевистскими экстремистами тех граждан Испании, первым побуждением которых после этих слов было чистосердечное желание плюнуть прямо в глаза великому моралисту. Искренне ваш, Кеннет Тайнан» [214].

Европейское турне 1976 года выявило явную непригодность Солженицына для текущей политики. ЦРУ пока списало «пророка» в резерв. Выступления Солженицына становятся редкостью, проще говоря, ему заткнули рот, хотя поминали, и нередко, что живет-де на Западе «борец» с коммунизмом и пр. ЦРУ прибегло к хорошо известной тактике, традиционной в деятельности тамошних спецслужб. В свое время абвер и СС примерно так же обращались с духовным предтечей Солженицына – Власовым. Его поставили на котловое довольствие вермахта, но практически запретили выступать, хотя геббельсовская пропаганда без устали использовала имя предателя. Конечно, времена разные – в нацистской Германии, шедшей к гибели, Власову обеспечили не бог весть какие условия. ЦРУ располагает куда большими материальными возможностями, посему «пророк» живет получше, но в глухой изоляции – вблизи деревни Кавендиш в штате Вермонт.

Корреспондент американской газеты, побывавший у дома Солженицына в 1977 году, подробно описал, где он помещен, однако статья была озаглавлена крайне двусмысленно: «Рай Солженицына: тюрьма собственного изобретения». Насчет «собственного» можно быть уверенным – сказано из кондового американского почитания ЦРУ. Надо думать, над устройством «тюрьмы» немало потрудились профессионалы ведомства. Журналист, естественно, не мог ничего узнать подробнее – в дом никого не пускают, но имел возможность обозреть внушительный забор из колючей проволоки, которым обнесен участок. Различного рода электронное оборудование «стережет» Солженицына от нежелательных посетителей. Жители Кавендиша немало посудачили насчет нового соседа, даже номер телефона которого не внесен в местный справочник. Некая домохозяйка, встретив Солженицына, поздоровалась с ним, назвав по имени. «Он так перепугался, видя, что его узнали», – рассказала она корреспонденту.

В июне 1978 года Солженицына во плоти представили в Гарвардском университете, где в числе 11 человек он получил почетную степень доктора наук. Он произнес речь, повторение того, что уже говорил по прибытии на Запад, скорректированное цензорами ЦРУ. Но, видимо, в ораторском угаре добавил кое-что от себя в плане упреков Западу – недостаточно, мол, решимости в борьбе против коммунизма. Это, вероятно, было бы приемлемо, но вот объяснение показалось обидным. Солженицын разъяснил: «Западный мир потерял общественное мужество… Все власти западных стран резко ослабли». Они, эти самые «власти», отчитали зарапортовавшегося оратора.

Энтээсовский «Посев», с большим запозданием опубликовавший речь Солженицына, вздохнул: «Теперь в Америке обнаружен новый, источник беспокойства – Солженицын». Так же «Нью-Йорк таймс» назвала его «одержимым, страдающим маниакальными идеями и мессианским комплексом». Напомнив о «Вехах», журнал настаивал, что Солженицына не так поняли – он не хотел обижать власть предержащих, а имел в виду другое: «Веховцы, исходя из анализа главных тенденций культуры нового времени, предсказали русскую революцию и все ее последствия. Ныне Солженицын переадресует эти пророчества – ведь обстановка западной жизни позволяет это делать, она до деталей схожа с предреволюционной русской».

Объяснения эти адресованы ничтожной части эмиграции. Совершенно другой вес имеет «Нью-Йорк Таймс».

Когда с начала 1980 года резко усилилась антисоветская кампания на Западе, прорезался и Солженицын. Американский журнал «Форин афферс» в апреле 1980 года вдруг предоставил ему свои страницы для очередной исступленной антикоммунистической проповеди. Она полностью соответствует стратегии ЦРУ – упорных попыток подрыва нашей страны изнутри. Он настаивает, что «Запад, даже до конца единый, может возобладать, только объединившись» с противниками социализма внутри стран социалистического лагеря. Немедленно «прекратить верить в разрядку», ибо «сосуществовать с коммунизмом на одной планете невозможно» [215]. Не бог весть какое подспорье в антисоветской кампании, но все же! Появление Солженицына в большой печати Запада ясно показывает – империализм собрал все резервы, дабы попытаться вновь ввергнуть мир в «холодную войну». Рейган шел к власти.

7

Но все же люди типа Солженицына в основном нужны для ведения «психологической войны», пока они находятся в пределах Советского Союза. Оказавшись на Западе, они быстро видят – им разрешаются только такие действия, которые определены спецслужбами. Никакой отсебятины. Нужны только их имена и скандальная известность. Отщепенцы, попадающие на Запад из СССР, ощущают это на собственной шкуре.

Взять матерого преступника Буковского. О его судьбе западные средства массовой пропаганды сочиняли самые поразительные небылицы. В изображении их он находился на последнем издыхании. Но вот «мученик» предстал на Западе живым, здоровым, да и весьма бойким. Он произносил речи, давал интервью, развил кипучую деятельность под силу очень здоровому человеку и даже удостоился приема в Белом доме в феврале 1977 года. Его восхваляли – как же, уголовник выливал потоки грязи на Советский Союз.

Сообщая об этой приятной во всех отношениях для НТС деятельности, «Посев» восклицал: «Надо надеяться, что западные политики и общественные деятели в своих отношениях с Советским Союзом почерпнут кое-что из опыта В. Буковского». Озаренный «славой» антисоветчика, уголовник, как и надлежит профессиональному преступнику, был настороже: «Когда Буковского попросили сказать, какую позицию по отношению к Советскому Союзу должен был бы занять Запад, он повторил, что ни давать советов, ни навязывать своего мнения не может».

Он недолго удержался на этой позиции и, возомня себя стратегом, полез с советами. Для хозяина – ЦРУ дело смешное и нетерпимое: марионетка вознамерилась давать руководящие указания тем, кто дергает за веревочки. Итог: на антисоветском сборище в Париже в сентябре 1977 года Буковский жаловался: «Когда я оказался в госдепартаменте США, я вдруг обнаружил, что человек, который отвечает за всю восточную политику… такой толстый, очень важный и смотрел на меня как на букашку, которая ползет поперек пути. И он знал лучше меня, что нужно Америке и что нужно Советскому Союзу. Я ничего не мог ему доказать». В жалобах своих он, впрочем, был похвально осмотрителен: ссылался на госдепартамент, а не на тех, с кем много чаще имеет дело, – сотрудников ЦРУ.