Фаранг - Евгений Шепельский

— Все… все убиты, м-мать! — добавляла она. — Я осталась… как тогда… Но отбились! Отбились!

Над равниной вновь сияла луна. Чародейские тучи давили серую массу глейва, но их молнии уже ослабли, а рокот грома напоминал звук дальнего обвала. Конница, видимо, прорвалась внутрь Сумрачья, по полю сновали только разъезды. Они добивали раненых тварей. Земля курилась дымом с дурным запахом — вонь была такая, что хоть вешай топор. У мага началась горячка, он бредил. Да и его спасители, скажем прямо, чувствовали себя не лучше. Мы усадили Архея у стены, сами попадали на спекшуюся землю, пытаясь отдышаться. Не было сил даже крикнуть, замахать руками, подзывая конников. Я не знал, сколько прошло времени с момента моей последней отключки. Десять минут? Полчаса?

Тут в коридоре послышался шорох, и оттуда высунулась хитрая физиономия маленького вора. Он покрутил головой, с усмешкой оглядел нас, немощных старцев.

— Пошли, Джу.

Рикет был не один. На его руку опирался некий субъект — тощий, изможденный, стриженный наголо. Он припадал на левую ногу, раскачивался, как упившийся матрос. Рикет практически тащил его на себе. Маленький вор напялил солдатский нагрудник, за спину повесил меч, в свободной руке нес арбалет. Его напарник был в кольчуге, тоже с мечом за спиной и арбалетом в руке. Сквозь туман слабости я сообразил, что оба намерены сойти за солдат и в таком виде проникнуть в город без лишних вопросов.

Парочка отхромала с десяток шагов, когда Вако, шевельнувшись, внезапно подхватилась с земли.

— С-стой! Стоять, крысята! Куд-да?

Она двинулась за ними, злоба, кажется, придала ей сил, поэтому шаги получались уверенные. Я тоже попробовал встать, но без толку — распялился на земле, как старик с артрозом.

Коротышка застыл и несколько мгновений простоял неподвижно, словно обдумывал что-то. Затем развернулся, и Ваккарио Олмас схлопотала арбалетную стрелу в правое бедро. Лишенный поддержки, Джулиман Тизарр упал на колено, но встал и с искаженным лицом начал ковылять к Вако, чтобы добить. Тан-джерет Кустола, очевидно, шибко не любил солдат и закон вообще, каковая нелюбовь весьма усилилась после копчения у разлома.

Я умудрился вскочить, хрипло рыча, с губ на руки срывались кровавые капли. Сделал шаг к Вако (она распласталась на боку) и подхватил ее меч. Сделал еще шаг и увидел арбалет Тизарра, лежащий в руках коротышки.

— Назад, Джорек! Тебя я убивать не хочу! Назад, я сказал! — Взгляд маленького вора был ледяной и острый, и ни малейшего следа дерганья и ерничанья ни в его словах, ни в жестах я не увидел.

В груди моей начал расти обжигающий ком ярости. Звериной, нутряной, сумасшедшей.

Как во сне.

— Крэнк… убрали от нее руки!

Джулиман рыкнул — им двигала злоба. Пожалуй, провиси в клетке над зловонной трещиной сутки, я бы тоже исполнился ненависти к представителям власти.

— Нет, Джу! — взвизгнул коротышка. — Нет, пожалуйста, назад!

Джулиман Тизарр временно оглох. Лицо исказила безумная гримаса. Он вскинул щербатый клинок, и я ринулся на него. Рикет прянул вбок и выстрелил. Стрела угодила мне в плечо, я ощутил что-то вроде пчелиного укуса. Тизарр попытался достать меня клинком. Я отбил его меч, крутанул собственный и, не помня себя, обрушил по косой дуге удар, разрубая кольчугу и грудь тан-джерета Кустола. Рикет завопил — визгливо, тонко и страшно. Удивительно, подумал я, кричит так, словно я спровадил на тот свет единоутробного братика или еще какую-то близкую родню. Затем силы оставили меня окончательно. Земля накренилась, и я распластался на ней, глядя в небо и слушая нарастающий топот копыт. И тут же подкралась мыслишка: интересно, успеет ли прикончить меня Рикет? А? Шею пронзила острая боль. Рикет успел меня прикончить. За порог безмолвия я шагнул спокойно — Джорека убивали далеко не в первый раз.

На высоком холме, скрытом глейвом, далеко от места битвы, сидел белый пес. Изредка помаргивая прозрачными веками, он смотрел в сторону города.

Мне вновь приснился бег. Как и в первом видении после победы над големом. Только поменялась локация. Рыжей тенью я стелюсь над ночным городом, едва касаясь крыш. Совершаю прыжки — огромные, на двадцать метров. Приземляюсь неслышно, дышу легко, перед глазами цветная картинка из запахов. Тонкий розовый завиток ведет по следу…

Прыжок.

Еще прыжок.

В небе сияет полная луна.

В моей груди пылает свобода!

Прыжок. Внезапно сбиваюсь с ритма — новый запах! Опасность! Гнилостно-желтый завиток где-то там, внизу, среди городских улиц! Движется за мной, несется так же быстро, как и я. Очень опасный! Для меня. Преследует! Рычу. Не понимаю… Снова нащупываю розовый завиток и снова несусь по следу. Любой ценой добраться до розового завитка, а уж там… Да, грядет схватка! Гнилостно-желтый завиток явился по мою душу… А вот я тороплюсь, чтобы спасти женщину…

Еще до того, как я очухался, вонь глейва проникла в нос, затем в легкие, тонкой струйкой скатилась в желудок и свернулась там ноющим отвратительным клубком. Как тогда, в месте под названием Сумрачье… Когда же это было? Давно, так давно, что и не вспомнить… Мысли сбивались и путались, но постепенно обретали стройность. Так же постепенно я начал ощущать собственное тело. Руки, ноги… о, голова на месте, отличная новость! Под спиной — жесткая, чуть пружинящая поверхность. Хм, я лежу на матраце?

Руками пока не пошевелить, слишком велика еще слабость, но силы уже возвращаются, и ожившее сердце начинает разгонять застоявшуюся кровь мощными толчками.

Сколько меня не было… в живых? Сколько минуло времени, прежде чем я очнулся? Странно, мне кажется, что прошло… много лет.

Вокруг темнота. Я лежу в каземате, скрытом глубоко под землей. Меня зачем-то лишили света. Кто я? Тихон Громов. Он же — Джорек-Лис. Осознание пришло мгновенно. Так же мгновенно я вспомнил все, что случилось со мной с момента попадания в чужое тело. Но не вздрогнул и не вскочил. Просто не сумел пошевелить даже пальцем.

Нахлынули звуки. Сквозь гудение крови в ушах я различил капанье воды, чьи-то смутные полуохи-полустоны, шорох подметок о влажный камень и неприятный, пугающий шелест за изголовьем — кажется, все-таки за стеной. Да, определенно, эти звуки доносились из-за стены, и там, за этой стеной, было нечто скверное — кубло крысят, или других таких же приятных глазу и душе тварей, или змеиное логово, во всяком случае, звуки эти производил не человек и не домашний зверь. В странной парализующей полудреме я читал окружающее пространство с пугающей точностью. После долгого забвения восприятие обострилось, правда, синестезия на запахи пока отказывалась включаться. Шаги приблизились. Раздался лязг, затем — скрежет просевшей, обитой железом двери. Каземат осветился ярким светом. Скрипнул засов. Дверь заперли изнутри.

Возле моего ложа остановились двое — я видел сквозь парализованные веки колыхание теней.

— Ну-с, брат Гор, — сказал высокий хриплый голос, — давайте же начнем антропометрический обмер. Признаться, чудесный экземпляр бастарда горных эльфов, и как же я рад, что нас двоих все-таки к нему допустили…

Голос еще более тонкий ответил — с фальшивой кротостью, что я особенно остро почувствовал:

— Смею заметить, мэтр Финкель, бастард все же кажется мне полукровкой эльфов равнинных…

— Оставим пока диспут, брат Гор. Наше дело — обмер.

— Само собой, мэтр Финкель. Давайте же начинать! Снотворное зелье, как сказал мэтр Бромбак, продержит означенного бастарда в дреме еще не более получаса: он слишком велик и силен, даже несмотря на измождение и воспаление в легких, которое ковену удалось победить.

О-о-о, сколько нам открытий чудных… Выходит, я под сильным транквилизатором. Ага-а-а… А вот воспаление — это совсем интересно. Значит, не было у меня никакого превращения от глейва! Болгат ошибся. Обычное воспаление легких. Глейв частично или полностью отключил мою регенерацию, а все пережитое вылилось в обычную человеческую болезнь, какие с самого рождения обходили Джорека стороной. Так, стоп. А если регенерация отключилась насовсем? И теперь меня, как Иова, захлестнет вал всех болезней, которых Джорек счастливо избегал тридцать лет своей недоброй жизни? Не будь я под успокоительным, вскочил бы и закричал от вдохновляющей перспективы. Холодные пальцы безжалостно оттянули мои верхние веки.

— Зрачки, однако, прекрасно реагируют на свет.

— О да, мэтр Финкель, я зрю — он вообще загадочный экземпляр. Недаром брат Архей даже в бреду настаивал, чтобы ковен вылечил его как можно быстрей. Говорят, его доставили со страшной раной в области шеи и стрелой в плече…

— Удивительно, как быстро удалось излечить — на местах ран, заметьте, брат Гор, ни малейшего следа.