Пока светит Пламя (СИ) - Медянская Наталия

— Переждать? — предложил он. — Романтические порывы юных красавиц имеют свойство таять так же стремительно, как и появляться.

Кати с горечью подумала, что до встречи с Марком ни один мужчина не вызывал у нее никаких таких романтических порывов и тихо вздохнула:

— У тебя ведь наверное уже есть невеста, да?

— Нет. Когда я говорил, что сейчас не могу себе позволить серьезных отношений, имел в виду не только тебя.

— И все же, я совсем не нравлюсь тебе, правда?

— Глупая. — Марк наклонился и мягко прикоснулся губами к кончику ее носа. — Ты милая, нежная и всегда готовая прийти на помощь. Как такое может не понравиться? Когда я смотрю на тебя, у меня на сердце теплеет. Но, Кати, я совсем не хочу стать причиной твоих разочарований.

"Самым большим моим разочарованием будет, если ты меня сейчас оттолкнешь" — родилась мысль, и Кати тоже потянулась к вискам Марка. Наплевать, что решил для нее Бенедикт, и каких таких женихов приглядел. В любом случае, после его ареста и теткиного отречения все матримониальные планы братца улетели в трубу. Да и вообще, совершенно неизвестно, что дальше будет с ними обоими, а Марк — вот он. Реальный. Настоящий. Живой и теплый. И любимый.

Она закрыла глаза и уже привычно позвала. Чайка тотчас опустилась с неба в протянутые ладони, а потом Кати почувствовала на губах все еще сладковатый от вина вкус губ наставника. Глубоко вздохнула: в этом поцелуе была целая палитра новых незнакомых ощущений, в которые Кати тотчас с головой погрузилась. Радость, нежность, жар и отчаянное желание стать как можно ближе.

Кати совсем потерялась во времени, а спустя много тысяч лет Марк, похоже, оторвался от единения. Во всяком случае, она явно чувствовала его руки, то ласково гуляющие по спине, то почти невесомо касающиеся ее груди. Но сама Кати ладоней от висков Марка не отнимала, и все еще видела и птицу, и море, и синее небо, и льющийся с него полуденный свет.

А потом она как будто сама обернулась крачкой, взлетая рядом с наставником в зенит, прямо к солнцу. Глаза слепили солнечные зайчики, голова кружилась и плыла — как тогда, когда она страдала морской болезнью по пути в Хоррхол. Но только если в путешествии головокружение сопровождалось мерзкими тошнотворными ощущениями, то сейчас Кати было хорошо, как никогда.

В какой-то момент она поняла, что находится в незнакомой комнате, на широкой постели с откинутым покрывалом. И Марк, раскрасневшийся, обнаженный по пояс, с рассыпавшимися по лицу волосами, склоняется над ней. И его руки поспешно стягивают с нее ученическое платье.

Прерывисто дыша, Кати закрыла глаза и снова затерялась в небе. А вынырнув из полета во второй раз, осознала, что лежит перед наставником полностью обнаженная, раскрытая и отчаянно желающая, чтобы он прижался к ней своим разгоряченным телом. Она тихо хныкнула и бедрами подалась ему навстречу.

Марка упрашивать не пришлось — он одним мягким толчком вошел в нее. А после, услышав болезненный вскрик, замер, нежно целуя Кати в висок и гладя по животу. Потом рука его скользнула ниже, и Кати почувствовала мягкое тепло. Боль быстро уходила, подчиняясь целительной магии, а на ее место возвращались утерянные жар и желание, которые разгорались, кажется, даже сильнее прежнего.

Кати пораженно ойкнула, а Марк, тихо и низко рассмеявшись, снова закрыл мягкими губами ее приоткрытый рот.

— Вот теперь я на самом деле чувствую, что в какой-то мере часть тебя…

Они полулежали на постели. Кати уютно устроилась головой на груди наставника, размеренно поглаживая обнимающую ее худощавую, но мускулистую руку, светлая кожа которой была покрыта едва заметным золотистым пушком.

Марк нежно поцеловал ее в висок и смущенно добавил:

— Знаешь, вообще-то, такое иногда бывает между магами, если они по тем или иным причинам хотят надежнее объединить свои силы. Но я, честное слово, ничего такого делать не собирался, когда брал тебя в ученицы.

— Верю, — Кати прыснула. — Знаешь, у меня постоянно складывалось ощущение, что ты видишь во мне неразумного ребенка.

— А ты не ребенок?

Фыркнув, Кати подняла голову и посмотрела в его перевернутое улыбающееся лицо, показавшееся ей сейчас совсем юным.

— Не-а. Во всяком случае, братец в последнее время уже вовсю подыскивал мне супруга. А тебе сколько лет?

— Двадцать три.

Кати хмыкнула. Надо же, а Марк-то, оказывается, даже младше Бена. Наверное, просто храмовое одеяние и обладание статусом крачки делало наставника в ее глазах таким солидным.

— О чем задумалась? — Марк кончиком длинного пальца провел вдоль линии ее живота. Кати проследила взглядом за его движением. Покрывало, которым они были прикрыты, почти ничего не прятало, но она совершенно не испытывала смущения. Подумала, что окажись на месте Марка кто-то другой, она сейчас просто умерла бы от стыда. С ним же Кати чувствовала себя совершенно естественно, как будто в какой-то момент они действительно стали одной сущностью. И сущность эта ей очень-очень нравилась.

— Да ни о чем особо, — пожала она плечами. — Мне просто так уютно сейчас.

И они замолчали, наслаждаясь теплом и близостью друг друга, и в молчании этом не было и следа нарочитости и неловкости.

Кати с интересом разглядывала комнату. Полдень давно миновал, и солнечный свет из-за откинутой на сторону занавески заливал рыжестью мягкий ковер возле шкафа. Интерьер помещения весь был выдержан в коричнево-медовой гамме, что очень подходило по масти хозяину спальни. С противоположной от шкафа стороны стоял небольшой столик, заваленный книгами. Широкую постель обрамляли аккуратно подобранные сейчас вверх занавеси бежевого балдахина.

— Есть хочешь? — лениво спросил Марк, накручивая на палец прядь волос Катрины.

— Ага, — созналась она. — Обед я точно пропустила.

— Если тебя утешит, то я тоже.

Он мягко подался в сторону, лишая Кати уютного гнездышка и, встав с постели, принялся неторопливо одеваться. У Кати даже зародилось подозрение, что он хочет, чтобы она его хорошенько рассмотрела. Возможно, это тоже было частью обучения?

Тихо фыркнув, она, само собой, не упустила возможности лишний раз полюбоваться Марком. Худощавый, поджарый, но отнюдь не хлюпик. С слегка отросшей на лице щетиной, он вовсе не страдал излишней волосатостью, свойственной многим мужчинам, которых Кати доводилось повидать в Тумаллане. Работяги на лесопилке в особо жаркие дни, бывало, трудились, раздевшись по пояс, а порой и смывали трудовой пот в ближайшей речке, по которой сплавляли бревна. И Кати, вместе с любопытными подружками, конечно неоднократно подглядывала за противоположным полом, несмотря на строгие запреты матушки.

В Марке не было ничего от тех широкоплечих и кряжистых мужчин. Пожалуй, он выглядел даже аристократично, обладая тонкими чувствительными пальцами и гордой посадкой головы на длинной шее.

И жесты его, когда он собирал рассыпавшиеся волосы в короткий хвост на макушке, были полны изящества.

— Ты красивый, — констатировала она, поймав брошенный искоса взгляд.

— Спасибо, птичка, — Марк широко ей улыбнулся, блеснув глазами, — думаю, мы с тобой вообще выдающаяся пара. Главное, чтобы окружающие не ослепли от нашего великолепия. Замри!

Он смерил ее внимательным взглядом и поднял бровь:

— Ну да, точно, ты тоже ничего.

Кати прыснула и замахнулась на него подушкой. А потом, представив со стороны, как должна выглядеть, обняла ее и прижала к животу.

— Жди меня тут, хорошо? — Марк посерьезнел: — Не выходи из спальни, а я быстро вернусь. Раздобуду нам чего-нибудь посущественнее остатков печенья.

Когда за Марком затворилась дверь, Кати откинула покрывало и принялась за поиски своей одежды. Рубашку и панталоны она нашла тут же, среди смятого белья. Быстро нырнув в исподнее, встала и пошла по комнате в поисках платья. Скромное ученическое одеяние нашлось на ковре с другой стороны постели, а вот алый поясок Кати, как ни старалась, так и не отыскала.

Зато обнаружила бледно мерцающую сферу на небольшом комодике возле шкафа. Вспомнила рассказ наставника о меняющемся магическом поле и нахмурилась. Марк, конечно, успокаивал ее, но кто ж знает, что теперь может произойти с магией после гибели Ирсы? Вон как сфера в плошке еле тлеет.