Гадюка в сиропе - Дарья Донцова

– А мать его жива?

– Людка? Спилась совсем и померла. А вам зачем? И вообще, кто вы?

Отчего-то мне стало жарко и тоскливо. Бегаю, бегаю по городу, пытаясь помочь Лене, и все время налетаю на покойников, просто отчаянье берет. Наверное, от расстроенных чувств я вытащила из сумочки красивое бордовое удостоверение с золотыми буквами ФСБ на обложке, купленное мной за пятьдесят рублей в переходе между станциями «Тверская» и «Чеховская», и весьма агрессивно рявкнула:

– Агент Романова.

– Ой, – пискнула тетка и отпустила собачку.

Обрадованный Снаппи подскочил ко мне и моментально вырвал из рук так и не зажженную сигарету.

– Ваше имя, фамилия, отчество, – потребовала я.

– Лимонова Алла Марковна, – пробормотала сплетница.

– Пошли, – велела я.

– Куда?

– К вам домой, разговор есть.

Уж не знаю, какой женой и матерью была госпожа Лимонова, но кофе она варила отличный. Первый раз меня угостили не растворимой бурдой из железной банки, а ароматным кофе из натуральных зерен. Впрочем, Алла Марковна обладала еще одним, бесценным для меня качеством – редкой болтливостью. Нужно было только сидеть тихо, фильтруя невероятное количество информации, выливаемой на голову.

Казины, мать и дочь, въехали в дом в 1976 году, обменялись квартирами с супружеской парой, проживавшей тут раньше. Алле показалось, что женщины знавали лучшие времена. Во всяком случае, три не слишком большие комнаты они забили дефицитной мебелью, застелили коврами и водрузили на потолке хрустальные чешские люстры. Потом Люда родила без мужа. Соседки почесали языками и успокоились, на дворе не XVIII век, в доме полно одиноких мамаш. Не успел Андрюша пойти в садик, как скончалась его бабушка, мать Люды, и девчонка осталась одна.

– Уж не знаю, – тарахтела Алла Марковна, подвигая поближе ко мне коробку конфет «Птичье молоко», – сколько лет Людке было. Она всем говорила, что двадцать, но мне казалось – нет и восемнадцати. Небось годков в пятнадцать забеременела. Ну куда такой ребенка?

А и правда, куда? Люде хотелось веселиться, сбегать на дискотеку, в кино. Пока была жива мать, девчонка ни в чем себя не ограничивала, а после ее смерти стало худо. Пришлось сдать Андрейку в круглосуточный садик и устроиться на работу в овощной магазин продавцом. Тяжелая, а по тем временам просто собачья профессия. Гнилая картошка, завядшая капуста, злые покупатели, очереди. Никакие перчатки не спасали Людочкины маленькие ручки, и они через три месяца превратились в красные, распухшие клешни. Да еще ее поставили торговать на улицу в самый мороз, шел ледяной декабрь. Покупатели лаялись, хватали товар и разбегались по теплым квартирам, а бедная Людочка подпрыгивала на месте в огромных валенках и солдатском тулупе грязно-белого цвета. После тяжелой смены она возвращалась в пустую квартиру, где никто не встречал ее с горячим ужином. И уж совсем плохо было по пятницам. Приходилось забирать домой Андрюшу. Шкодливый мальчишка не давал ей ни минуты покоя, носился с гиканьем по квартире, а по утрам в субботу и воскресенье, когда Люде страшно хотелось поспать подольше, он вскакивал ни свет ни заря и начинал плакать, не найдя на столе привычную кашу. Словом, никакой радости ребенок ей не доставлял, одни заботы. Ему нужно было постоянно покупать ботинки, и он без конца рвал брючки. К тому же, как все садовские дети, Андрюша часто болел то ангиной, то воспалением среднего уха, то ветрянкой или коклюшем. Через год после смерти матери Людочка от тоски начала пить, появились соответствующие кавалеры, и она стала забывать Андрюшу в садике. Пьяные драки, мат, приезд милиции – таким было детство мальчика.

Неудивительно, что он вырос хулиганистым, несдержанным на язык, драчливым. Курить начал, кажется, в первом классе. А вот к бутылке никогда не прикладывался. Более того, став старше и бросив школу, он стал воспитывать мать, отнимал у нее выпивку, выкидывал из дома ее приятелей-пьянчуг. Пару раз спустил мужиков с лестницы, одному сломал ногу… Мало-помалу к Людке перестали шляться бесконечные компании.

Ну кто бы мог подумать, – сплетничала Лимонова, – ну кто бы мог предположить, что этот бандит будет так заботиться о матери? Ведь ничего хорошего от нее он не видел, только брань да колотушки! И поди же ты! Тут всю душу в ребенка вкладываешь, а он морду воротит при твоем появлении. А здесь! Чего он только не делал, чтобы Людку от пьянства вылечить! И в больницу клал, и частника нанимал, и куда-то в Рязань возил…

Но толку – чуть. Люда держалась месяц, другой, затем вновь начиналось безобразие. Денег матери Андрей не давал, но та вытаскивала из холодильника продукты, продавала их у метро и приобретала вожделенную бутылку. Года за два до ее смерти сын нашел сиделку, призванную следить за алкоголичкой. Но хитрая Люда умудрялась удрать от присматривавшей за ней медсестры и напиться у ближайшего ларька. Ей хватало стаканчика, чтобы впасть в бессознательное состояние. В один прекрасный день она не вернулась домой. Андрюша трое суток искал мать по подвалам и подъездам, вместе с ним обшаривали любимые места бомжей и его приятели – крепко накачанные парни в кожаных куртках. В конце концов один из них и нашел Люду на чердаке заброшенного детского сада. Тело лежало возле картонных ящиков из-под тушенки, на рваной газете валялись крупно нарезанные куски самой дешевой колбасы.

Патологоанатом сказал после вскрытия, что смерть не была насильственной. Допилась, бедолага.

После кончины матери Андрюша куда-то исчез, а затем в их квартире появились новые жильцы.

Он продал квартиру вместе с мебелью, телевизором и холодильником, – вздыхала Лимонова, – а ведь год тому назад хороший ремонт для матери сделал, средств не пожалел, купил новую кухню… И ничего не забрал! Очень неразумный молодой человек, ну да к нему деньги дуриком приходят, вот и цены не имеют!

Я посмотрела в разгоряченное лицо собеседницы. Ох, наверное, Андрюше так досталось от матери, что он бросил все, уезжая на новую квартиру, лишь бы забыть поскорей про пьянчужку, решил, так сказать, начать жизнь с нуля.

– А про отца его вы ничего не знаете?

Алла Марковна покачала головой:

– Он тут пару раз появлялся, но как зовут, не помню. Правда, мать Люды как-то раз проговорилась, будто он был их соседом, а когда девочка забеременела, моментально бросил ее…

Я почувствовала, как на виске начинает быстро-быстро пульсировать жилка. Господи, не может быть! Раиса Андреевна Разина рассказывала, что у Степана в свое время приключился роман с дочерью их соседей. Да и звали девочку вроде Люда. А когда отец девчонки пришел с предложением узаконить отношения, Степа отказался, мотивируя свое поведение только одним – Люда обманывает, ребенок не от него. Потом папу невесты посадили за растрату, а мать обменяла квартиру. Они точно знавали лучшие времена, Лимонова верно подметила…

– И кухню не взял, и ковер, – продолжала сообщать Алла Марковна.

– Нет ли у вас случайно фотографии Люды? – поинтересовалась я.

– Откуда? – изумилась Лимонова. – Зачем бы мне с этой пьянчужкой сниматься?

– Жаль…

– Хотя погодите!

Она ушла в комнату и через несколько минут вернулась, неся в руках большой альбом.

– Вот здесь все школьные фотографии моего сына. Гляньте, первый класс. Тогда у входа мы снялись на память, дети и родители. Люда еще не пила как сапожник и более или менее нормально выглядела. Вот я и Сережа.

Ее палец с неаккуратно обломанным ногтем ткнул в изображение приятной дамы, держащей за руку худенького мальчика.

– А это Люда и Андрей.

Ушастенький, тощенький мальчуган, совершенно непохожий на нашего высокого, накачанного соседа, стоял возле толстоватой тетки с робким, каким-то заискивающим выражением на лице. Люда походила на куклу – мелко-мелко завитые кудряшки, круглые, густо намазанные глаза, губы бантиком. Очевидно, сентябрь в том году выдался жаркий, потому что на ней был сарафан и крупные, скорей всего пластмассовые бусы.

Дело было за малым: узнать, та ли это Люда. И если она и впрямь родила от Степана, вырисовывается интересная картина. Примерно такая. Андрей откуда-то узнает, что Кондрат пишет роман о его умершем отце, очень болезненно воспринимает этот факт и… убивает писателя. Да, версия хромает на обе ноги, и к тому же она еще горбатая, слепая и лысая, просто уродка, а не версия. Но, честно говоря, мне просто хочется узнать хоть какие-нибудь сведения об Андрее, мы спокойно впускаем парня в дом, Лиза проводит с ним много времени…

– Можете дать мне на некоторое время этот снимок? – спросила я.

Алла Марковна поджала губы.

– Только очень ненадолго, сами понимаете, другого такого нет, если точно обещаете вернуть…

– Привезу назад через пару часов.

– Берите.

Лимонова вытащила фото из альбома, завернула его в газету и протянула мне. Схватив сверток, я выскочила на улицу и полетела на «Киевскую».