Охотник на лис - Марк Шульц

Дюпон мог не задумываясь истратить тысячи, десятки тысяч долларов, если это привлекало внимание к нему, а затем устроить нам скандал из-за какой-нибудь ерунды – просто чтобы напомнить нам, что мы находимся у него на иждивении.

Он предоставил нам талоны на питание в кафе напротив стадиона «Филдхаус». Затем он решил забрать их без какого-либо объяснения. В этом, однако, был свой плюс: не будучи уверенным в том, что мы питаемся в этом кафе, он не мог присоединиться к нам во время обеда.

Его манеры за столом были ужасающими. Он мог говорить, жуя с открытым ртом, как ни в чем не бывало. Однажды я оказался во время обеда прямо напротив него. Он разбрызгивал и расплевывал пищу по всему столу, по моим тарелкам, по моей одежде. Это было настолько отвратительно, что я не мог заставить себя прикоснуться к своему обеду. Я встал и вышел прямо посреди еды.

Дюпон вскоре стал вмешиваться и в то, что происходило на ковре. Как-то во время одного двустороннего соревнования он сел на скамейку рядом со мной. Я подавал реплики одному из наших борцов, подсказывая, какие можно было бы провести приемы, и Джон принялся спорить со мной прямо там, в углу, о том, какой, по его мнению, нашему парню сейчас следует проводить прием и что я должен ему подсказать. Я посмотрел на него, и он все прочел в моем взгляде: «Ты идиот!»

Никогда не было ничего хорошего, если Дюпон был рядом.

Он приходил в свой тир для стрельбы, переделанный под борцовский зал, одетый как полицейский, и начинал размахивать пистолетом. Борцы бросались врассыпную. В эти минуты я просто стоял и смотрел на него. Он пытался вести себя так, словно был важной шишкой. Никто не думал, что он может начать стрелять, тем более убить кого-либо. Зачем ему с его деньгами, властью, влиянием рисковать потерять все это, чтобы остаток дней провести в тюремной камере? Джон был неуравновешенным, но он не был сумасшедшим.

На самом деле бо́льшую тревогу вызывал тот борцовский прием, который, по его утверждению, он создал. Он назвал его «Пятерней Фокскэтчер». По существу, этот прием заключался в том, что он хватал всей пятерней чьи-то яйца.

Эта идея пришла ему в голову после того, как я рассказал ему о своей схватке в университете с Доном Шулером. Мы с Доном встречались на ковре пять раз, и он был тем, кого мне надо было победить в финале отборочных соревнований к Олимпиаде, чтобы попасть в Олимпийскую сборную 1984 года. Дон был одним из тех немногих парней, которые укладывали меня в университете на лопатки, и, полагаю, он мог оказаться единственным человеком, который не проиграл бы мне в моем родном зале Оклахомского университета.

Наша первая схватка проходила у меня дома, в Оклахоме, и в третьем периоде я вел 4:0. Дон смог провести переворот и пытался удержать меня на спине. Он получил два балла за переворот и проводил удержание. Удержание соперника на спине в течение двух секунд стоило два балла, в течение пяти секунд – три балла.

Я как сумасшедший пытался сбросить с себя Дона, потому что три очка принесли бы ему победу. Он продолжал жестко удерживать меня, и я почувствовал, как его пах, прижимая мне руку к ковру, вдавливался в мою ладонь. Я должен был освободить свою руку, иначе я бы проиграл. На какую-то долю секунды я сжал Дону яйца. Он закричал и отскочил от меня, как пробка из бутылки шампанского. Я резко перевернулся на живот. Дон обратился с жалобой к рефери, однако тот не заметил моего движения и показал Дону: «Продолжайте борьбу». Схватка завершилась вничью со счетом 4:4.

Как правило, Джон не обращал особого внимания на рассказы окружающих, но этот запомнился ему. На его основе он как раз и придумал свою «Пятерню Фокскэтчер». Он чрезвычайно гордился своим «приемом» и любил всем рассказывать о нем, даже женщинам. Всякий раз, когда он расписывал этот «прием», он смеялся и пытаться представить свой рассказ в виде удачной шутки.

Как-то, когда я проводил летние сборы в Вилланова, я сидел в зале, а Джон подошел ко мне, изобразил рукой лапу с когтями, произнес: «Пятер-р-р-р-рня Фокскэтчер!» – и сделал движение этой рукой к моему паху. Я выразительно посмотрел на него: «Прикоснись ко мне – и ты труп!» Он не стал приставать ко мне. Но другим тренерам и борцам Вилланова он продолжал хвастать своим «приемчиком».

Один борец рассказал мне о том, как Джон таким образом схватил его. Он здорово нервничал, излагая эту историю в полушутливом тоне: «Да, так вот, эта самая «Пятерня Фокскэтчер». Джон раз – и схватил меня! Ха-ха-ха!»

Мне следовало сообщить об этих действиях Джона спортивному директору университета. Это было тем шагом, который я, среди прочих, должен был бы совершить в Вилланова. Сексуальный скандал с участием футбольного тренера Пэнна Стэйта, случившийся несколько лет назад, существенно изменил отношение к информации о таких злоупотреблениях и реакцию на нее. Не знаю, к чему бы это привело, если бы я тогда все рассказал спортивному директору. Но если бы о таком инциденте стало известно сейчас, после скандала с Пэнном Стэйтом, руководство университета Вилланова разорвало бы все отношения с Дюпоном, а его имя было бы стерто со стен университетских корпусов еще до того, как президент университета мог бы обратиться к нему с вопросом: «Ты понимаешь, о чем я говорю?»

Это поставило бы крест на царствовании Дюпона в университетском городке. И кто знает, на чем еще это, возможно, поставило бы крест и что бы еще могло предотвратить.

Отсчет времени пошел с той ночи, когда у меня на квартире была устроена вечеринка.

Мы собрали группу студенток, которую назвали «Кошечки ковра» (в Вилланова у них было прозвище «Тигрицы»). Это было традицией у борцовских центров, как и у других университетских спортивных центров, иметь группу поддержки, как эта. Их основная задача заключалась в том, чтобы поддерживать команду и болеть за нее. Они вели счет и статистику во время соревнований, помогали обеспечивать всех водой, подбадривали, скандировали приветствия, оказывали поддержку такого вот рода.

Мы выбрали в университетском городке семь самых красивых девушек, взяли их в торговый центр и купили им блузки с тиграми на спине, рубашки от Армани, чулки, обувь, носки, серьги, браслеты, духи и все остальное, чтобы они хорошо смотрелись и привлекательно пахли. Молодым спортсменам нравятся такие группы, как наши «Кошечки ковра», поэтому эта группа во время наших выступлений в других университетах помогала нам также набирать новичков в нашу команду.

Я устроил вечеринку, чтобы отпраздновать то ли чей-то день рождения, то ли мою победу на чемпионате мира, либо набор группы новичков, либо еще то или иное событие, я уже не помню, какое именно. Главное было то, что мы хотели устроить вечеринку. Среди приглашенных были и «Кошечки ковра». Об этой вечеринке, в которой участвовали и некоторые несовершеннолетние борцы, стало известно. Там были и алкогольные напитки, но я не собирался выгонять с вечеринки несовершеннолетних борцов.