Иной смысл - Иар Эльтеррус

— Стас, возьми себя в руки! — Алик спрыгнул со стола, плюхнулся на стул. Через несколько минут он вновь проделает этот короткий путь, а потом обратно, и снова, и снова… за последние два часа доморощенный адвокат менял свое местоположение уже раз двадцать, если не больше. — Итак, что мы имеем на данный момент? Самые тяжелые обвинения мы отмели, никаких больше преступлений против государства и никакой, тьфу-тьфу-тьфу, педофилии. Осталась — сущая ерунда! Подделка документов — да фигня, ты не знал, ты не мог, ты не представлял, ты бедный-несчастный, да куда тебе идти было, налоги ты платил, государству тебе предъявить нечего. Выкрутимся как-нибудь, устроим приговор в виде штрафа, отправишься на месяц на отработку, за это время мы как-нибудь денег еще наскребем и доплатим оставшееся от штрафа. Это все фигня. Про запрещенную литературу я вообще не говорю, это не экстремизм и не терроризм, максимум, на что она может сгодиться прокурору — увеличить срок на пару месяцев, если удастся добиться приговора в виде заключения на срок от полугода. Все упирается в это гребаное сетевое покушение, которого ты не совершал. И ты знаешь, кто его совершил, но почему-то не желаешь признаваться! Какого черта, Стас? Или это какая-то твоя великая любовь, которую ты от всех прятал, и ты ее покрываешь?

Ветровский вытаращил глаза. Несколько секунд смотрел на Алика — а потом расхохотался, громко, почти истерично. Надо же, только недавно отбился от подозрений в нетрадиционной ориентации, а тут Алик так… пальцем в яблочко. Попал ровно в середку, да только не в ту.

— Ну что ты ржешь? — обиделся Гонорин. — Я, между прочим, серьезно.

— Ага… я тоже, честно, — сквозь выступившие от смеха слезы пробормотал Стас.

— Да ты что? И кто же она, эта твоя… — он осекся, внимательно взглянул на друга. — Нет, нет, нет. Только не говори мне, что…

— Я и не собираюсь тебе ничего говорить!

— Значит, не любовь — ты же у нас стопроцентный гетеро, согласно экспертизе, которой я склонен доверять, — негромко проговорил Алик. — Тогда скажи, почему ты покрываешь Канорова?

Стас мгновенно посерьезнел.

— Кого я покрываю и почему — это мое личное дело, Алик. И не надо в это лезть.

— Нет уж, друг, — Алик чуть наклонил голову, его взгляд стал жестким. — Если хочешь знать, мое личное дело — добиться того, чтобы тебя не сгноили в тюрьме. Твоя совесть — это действительно, твое личное дело. Что ж, раз ты не хочешь мне помогать — я разберусь сам. Найду и Канорова, и доказательства его вины. А ты, если хочешь, можешь потом хоть из Ордена меня выгонять. Но раз я взялся тебя защищать — значит, я буду тебя защищать.

Он встал, посмотрел на друга — и быстро вышел. Стас хотел его остановить, но то ли не успел, то ли не очень-то хотел на самом деле. В конце концов, Алик имеет право делать так, как считает нужным, равно как и сам Стас имеет право поступать так, как считает нужным он. Стас ничего не сказал, никого не выдал. То, что Гонорин догадался, — не вина Стаса.

Выйдя из здания следственного изолятора, Алик несколько минут стоял у дверей, обдумывая дальнейшие действия. Пока что все складывалось идеально — Саша Годин нашел где-то эксперта-психолога, Илону Самойлову, а Женька сумел уговорить Веронику Никольскую подтвердить в суде, что ее сын не подвергался никакому насилию со стороны обвиняемого. Алик выругался: вот уже думать начал юридическими формулировками. Интересно, как вообще юристы живут вне работы? «Дорогая, я подаю прошение об обеде»?

Гонорин вытащил из кармана пластиковую банку с соком, с сомнением ее разглядел, открыл. Сок оказался теплый и липкий, но очень уж хотелось пить.

В общем, самые страшные и опасные обвинения удалось снять без особых проблем. Если бы еще отделаться от покушения… Нет, определенно надо найти Канорова. Найти и либо заставить признаться, либо самому собрать доказательства. Н-да, пожалуй, второе будет попроще. Ну, попытка не пытка…

Алик быстро набрал номер Леши. Как и всегда — длинные гудки. Сбросил, набрал заново — все то же самое.

— Нет, ну какая же ты все-таки сволочь! — пробормотал он, быстро набирая текст письма.

«Привет. Ты не ответил на мое предыдущее письмо — остается только надеяться, что оно до тебя не дошло, а прочитано было кем-то другим. Ну да ладно, пишу тебе по другому поводу. Ты в курсе, что Стас в КПЗ, он под судом. Его обвиняют, помимо прочего, в сетевом покушении на какого-то бизнесмена. Я знаю, что на самом деле это сделал ты. Нет, Стас тебя не выдал, я выяснил это самостоятельно. Если в тебе есть хоть капля порядочности, признай свою вину — тогда, возможно, мне даже удастся сделать так, чтобы Стаса выпустили. В противном случае… ты понимаешь. Очень жду ответа. Алик»

Уведомление о доставке, уведомление о прочтении — отправить.

Доставлено абоненту.

Спустя десять минут — прочитано абонентом.

«Леша, ты прочел мое письмо двадцать минут назад. Ответь хоть что-нибудь. Дай мне уже определиться в отношении тебя, черти тебя дери!»

Отправлено, доставлено, прочитано.

Алик допил сок, метко зашвырнул банку в «саможорку», посмотрел на часы. Снова закурил.

«Прошел час, Леша. Либо ты сейчас мне ответишь, либо пеняй на себя — я найду доказательства твоей вины».

Он поднялся со скамейки, где провел последний час, и направился к набережной. Неспешно пересек мост, глядя на необычно яркие при светлом еще сумеречном небе, но мысли его были далеки от небесных красот. Как доказать вину Канорова? Какой вообще информацией он владеет о Леше? Гм… Каноров гей. Уже неприятно, но личное дело, в конце концов. Каноров был любовником Бекасова. А это тут при чем? Бекасов покончил с собой в конце прошлого учебного года, около года назад. Очень странное самоубийство, у которого, казалось, не было причины. А самоубийство без причины очень часто бывает убийством — ну, или доведением до самоубийства. Кто мог довести Бекасова? Первый вариант — Каноров, решивший избавиться от надоевшего любовника. Первый — и последний. Что нам это дает? Да ничего. Даже если Леша и правда прибил Бекасова, это, во-первых, уже не докажешь, а во-вторых — все равно к делу отношения не имеет. Кстати, о деле… пострадавшим от сетевого покушения является некий бизнесмен по имени Дориан Иванович Вертаск. Н-да, ну и имечко… Какая связь может быть между прикончившим любовника Каноровым и бизнесменом, сыном человека с простым именем, решившего за это имя отыграться на ребенке? Да никакой. Если только…

Стоп. Не оттуда идем. Леша пытался что-то явно нехорошее сделать этому Ивановичу. Вопрос: зачем? Или — за что? А если предположить, что на самом деле у него с Бекасовым было все, что называется, хорошо? И покушение на Вертаска — это месть? Ладно, примем версию за рабочую. Что из этого следует? Только то, что надо еще раз внимательно прочитать все материалы по делу, особенно тщательно изучив все, что есть на этого Вертаска. В конце концов, в данный момент Алик выступает как государственное лицо, осуществляя защиту физического лица в суде… тьфу ты, пропасть, опять! Короче, он имеет право запрашивать различные материалы, простому смертному недоступные, и в том числе — полное досье на фигурантов по делу. Даже пострадавших. Имеет право — и им воспользуется. Прямо сейчас.

— Алло, здравствуйте, соедините, пожалуйста, с секретариатом. Девушка, добрый вечер. Вы простите, что так поздно, но есть одна проблема… Да, я понимаю, но дело в том, что я — адвокат, у меня очень скоро слушание, но не хватает некоторых документов. Девушка, я уверен, что именно вы точно можете мне помочь! Никто не может, только вы! Ой, простите… а как же вас тогда называть? Ну что вы такое говорите, я вовсе не издеваюсь! Просто у вас голос такой молодой, красивый, и я уверен, что не только голос. Это не комплимент, это правда! Ну и что, что не вижу — девушка с таким голосом просто не может быть некрасивой! В любом случае, простите меня, пожалуйста, если я вас обидел ненароком! Но мне и правда безумно нужна ваша помощь. Меня зовут Алик Гонорин, сейчас я занимаюсь делом номер четырнадцать дробь двадцать восемь дробь сто тридцать пять, по этому году. Мне срочно необходима информация об одном из фигурантов, пострадавшем. Дориан Иванович Вертаск. Да, вы правы — его папаша был изрядным шутником. Так вот, мне нужно максимально полное досье на него. Адрес моей почты должен быть в деле, отправьте на него, пожалуйста! Спасибо вам большое! Простите за нескромность, но как вас зовут? Мне бы хотелось…

Сильный удар в плечо не дал ему договорить. Алик не успел даже охнуть, как кто-то — он не разглядел ни лица, ни одежды — вырвал из пальцев мобил, еще раз толкнул Гонорина, сбивая с ног, и бросился бежать.

Молодой человек взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, но уже понимая — не удержится на ногах. Высокий бордюр, отделяющий пешеходную часть от проезжей, предательски ударил под колени, и Алик полетел под колеса грузовика.