Эйфельхайм: город-призрак - Майкл Флинн

Дитрих и паломники перекрестились, и даже евреи выглядели безрадостными, ибо чума косила христиан, евреев и сарацин с одинаковым равнодушием.

— Чума не проникла к швейцарцам, — отозвался Дитрих.

— Да, — ответил еврей. — Базель был чист, когда мы покинули его. Так же как и Цюрих — хотя это и не остановило горожан от того, чтобы изгнать мой народ, ибо они думали, что мы можем занести ее.

— Но… — произнес шокированный Дитрих, — его святейшество дважды осудило это верование.

Элеазар только пожал плечами.

Дитрих отстал от фургона и оказался рядом с базельским торговцем, ведшим под уздцы своего валашского скакуна.

— Что евреи не скажут тебе, — забормотал тот, — так это то, что швейцарцы добились признания. Еврей по имени Агимет признался в том, что отравлял колодцы вокруг Женевы. Он и подобные ему были подосланы каббалистами с тайными указаниями.

Дитрих понимал, что эта история, передаваемая из уст в уста, не была абсолютно достоверной. Если бы христианский мир обладал переговорными механизмами крэнков, одна и та же история могла бы быть рассказана всем. Это, быть может, и не гарантировало, что люди узнали бы правду, но, по крайней мере, все слышали бы одну и ту же ложь.

— Подтвердил ли этот Агимет свое признание впоследствии?

Купец пожал плечами:

— Нет, он все отрицал, а значит — лгал. Поэтому его подвергли пыткам во второй раз, и все подтвердилось.

Дитрих покачал головой:

— Подобные признания неубедительны.

Базелец вскочил на своего мерина и с высоты коня спросил:

— Так ты любитель евреев?

Дитрих ничего не ответил. Опасность миновала, ныне ядовитые испарения унесло за Париж, но страх цеплялся за те города, что недуг пощадил. Паника питала слухи, а погребальные костры разжигали панику.

Дитрих оказался столь погружен в свои мысли, что, только налетев на спину паломника-датчанина, он обнаружил, что караван остановился, и мнимые охранники, к которым присоединились рыцари под знаменем сокола, окружили его с обнаженными мечами.

На земле с аккуратно перерезанным горлом лежал их капитан. Дитрих вспомнил, что он прибыл с евреями из Базеля, тогда как остальные стражники были наняты охранять сундук во Фрайбурге. На накидке мертвого было изображение орла Габсбургов, но только это Дитрих и успел заметить, как его и остальных пленников погнали подобно столь многим овцам до них по тропе к воротам Соколиного утеса.

X

Ноябрь, 1348

День поминания Флорентия Страсбургского. 7 ноября

Паломник, купец, священник, еврей — все были едины для властителя Фалькенштайна. Его интерес всецело был связан с сундуком. Но возможность выкупа поодиночке усиливала сладость его операции, поэтому он допросил своих пленников. Когда наступил черед Дитриха, стражники привели его пред высокий трон и швырнули священника под ноги его владельца без особого почтения к духовному сану.

Филипп фон Фалькенштайн был смугл, волосы колечками спадали на его плечи. На нем был длинный по щиколотку темно-зеленый далматик, затянутый на поясе, а поверх него — парчовая накидка с хохолком сокола. У него была бородка клинышком, и Дитриху показалось, что лицо Филиппа имело отсутствующее выражение пустого человека.

— Что ты предложишь за свою свободу? — сказал Филипп. — Что у тебя есть самого ценного?

— Что ж, моя бедность, мой господин. Если вы заберете ее у меня, я это переживу.

Стражники, выстроившиеся вдоль огромного зала, переступили с ноги на ногу. Камень замковых стен был влажен, холоден и отдавал селитрой. Фалькенштайн пронзительно посмотрел на него, и красный полумесяц медленно прорезал его бороду. По этому сигналу по залу пробежала волна угодливых хихиканий. Герр Филипп молвил:

— Кто твой господин, и что он сделает, чтобы выкупить тебя?

— Мой господин Иисус Христос, и он уже выкупил меня своей кровью.

На этот раз Фалькенштайн не улыбнулся.

— Я дарую каждому право на одну шутку. Две показали, что ты умен. Теперь отвечай прямо. Кому ты служишь?

Стражники немного напряглись, когда Дитрих запустил руку в свой заплечный мешок, хотя его нож вместе с медной проволокой у него уже забрали. Ему была оставлена только «упряжь для головы» крэнков, которую ошибочно приняли за что-то, требуемое католическим обрядом. Дитрих сжал печать, как он делал вновь и вновь с момента захвата.

— Господин фон Фалькенштайн, — сказал он отчетливо. — Я Дитрих, пастор Оберхохвальда, деревни во владении герра Манфреда фон Хохвальда.

— Заплатит ли он, чтобы вернуть тебя назад? Нравятся ли ему умные священники, которые отпускают шутки за его счет? — Он повернулся к своему секретарю и шепнул какие-то указания.

— Герцог не отнесется благожелательно к этой краже, — предположил Дитрих.

Филипп вскинул голову:

— Какой краже?

— Не требуется особой премудрости понять, что сундук хранил нечто ценное для Альбрехта. Серебро, я полагаю.

Филипп кивнул, один из стражников шагнул вперед и наотмашь ударил Дитриха по лицу.

— Фрайбург по праву мой, — сказал ему Филипп. — Не Урахов, не Габсбургов. Я беру то, что мне причитается.

После этого он отправил Дитриха обратно в темницу.

На день Флорентия небо за окном приобрело зловещие очертания, и в темницу ворвался свежий ветер. Далеко в небе Дитрих заметил лениво парящего хищника. Черные тучи собирались на юго-западе, в воздухе ощущалась металлическая жесткость. Клин аистов летел на юг.

Фалькенштайн был жаден, а это часто свидетельствовало о глупости, но Филиппу нельзя было отказать в коварстве. В Вене должны хватиться серебра, а герцог Габсбургов, чьи вассалы проживали от Истрии до Швейцарии, был не из тех, с кем следовало шутить. Фалькенштайн, должно быть, надеялся, что подозрение падет на евреев. Ни одна душа, которой было известно обратное, никогда не покинет Соколиный утес.

Дитрих прильнул к баллистрарии и увидал внизу отвесные стены донжона, опирающиеся на неровное основание обрыва. Фалькенштайну не нужно было опасаться чьего-либо побега.

Далекая птица приблизилась, и Дитрих увидел, что у нее нет крыльев. Прежде чем он успел до конца осознать это, привидение устремилось к его окну, и Дитрих узрел крэнка с особой упряжью на теле. Зависнув, создание прилепило на узкое стекло нечто вроде глины, в которую оно вдавило небольшой светящийся цилиндр. Дитрих услышал крики наверху и топот кованых сапог по камням. Он выдернул упряжь для головы из своего мешка и натянул на уши.

— …прочь от окна. Отойди прочь от окна. Быстро.