Предрассветные миражи - Ника Муратова

и вышла. Какая разница когда? Когда в Папуа приехала. Хотя знали мы друг друга очень давно. Как он умудрился начать здесь бизнес — ума не приложу. До сих пор. Но мне здесь понравилось. И я осталась.

— Прямо декабристка. Поехала за мужем в такую даль.

Кристина рассмеялась. Откинулась на траву, запрокинув руки за голову.

— Почему ты смеешься?

— Ты так забавно рассуждаешь. По-твоему, если выехал из дому в страну третьего мира, значит, совершила геройский поступок? Какая из меня декабристка? Я обожаю этот край, эту страну, здесь за несколько лет я узнала столько, сколько не узнала бы за всю свою жизнь, не высовывай я носа из дому. Это же изумительно — жить столь наполненной жизнью. Помнишь, как ты сказал про унылые вечера? Так вот, здесь тебе это не грозит.

Андрей тоже откинулся на траву рядом с ней. В его голове крутился вопрос, почему же нельзя сделать насыщенной жизнь дома, если уж на то пошло? Но он не высказал его вслух. Некоторым людям необходимо очутиться в совершенно чужой среде, среди незнакомых людей, чтобы наконец избавиться от комплексов и начать реализовываться. Пословица, что дома и стены помогают, верна лишь отчасти. Стены, может, помогают, а вот люди во многом сдерживают. Имея определенный установившийся имидж среди знакомых и принятые обществом правила поведения, трудно стряхнуть с себя это и начать совершать нестандартные поступки. Лишь немногим удается это. С другой стороны, на чужбине у тебя нет не только прошлого, заставляющего тебя следовать согласно приобретенному имиджу, ты еще и получаешь возможность взглянуть на обыденные вещи с совершенно новой точки зрения. Как бы начинаешь жизнь с чистого листа.

Внутренний голос стал нашептывать смутные слова о том, что сам вот он живет совершенно другой жизнью и не видит ни малейшей лазейки вырваться оттуда. Да и при чем тут лазейка? Главное — есть ли у него желание сделать это? Он так долго шел к поворотному моменту в своей карьере, они с Кирой по кирпичикам выкладывали дорогу к этой ступеньке, трамплину, с которого теперь осталось только прыгнуть. Он вновь мысленно стал сравнивать Кристину и Киру. Смогла бы Кристина так поддержать его в стремлении к карьере? Вряд ли. Она из тех людей, которых самих надо поддерживать и направлять в жизни. Как вот сейчас, лезет, глупая, не в свои сани, нарывается на неприятности. А Кира… Она бы никогда не оказалась в некомфортной ситуации. Она продумывает каждый шаг. Она может быть и опорой, и маяком одновременно. Кристина — облако, легко уносимое кочевым ветром. Кира — скала, за которой можно ничего не бояться. А он? Он сам? Андрей смотрел на небо, жмурясь от яркой лазури и ничем не скрадываемого солнечного света. Подходящего сравнения для себя самого у него не нашлось.

— То, что я делаю, это не бесполезная ерунда, — вдруг произнесла Кристина.

Ладынин повернул к ней удивленное лицо.

— Я хочу сказать, что вот ты и тебе подобные думают, что я занимаюсь ерундой, что делаю никому не нужное дело… Это не так. Я нужна людям, которым помогаю. Тот мизер, что я делаю, он делает их жизнь хоть чуточку лучше. Это мое предназначение. Я не смогу жить по-другому. Уже не смогу.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь не пробовала. Есть и другие пути. Менее опасные и более разумные.

Кристина приподнялась на локте, приблизив к нему свое лицо. В ее удлиненных карих глазах отражались солнечные блики.

— Закрой глаза.

— Зачем?

— Закрой. И дай мне свою руку.

Она провела пальцем по его ладони.

— Что я делаю?

— Похоже, рисуешь на моей ладони новую линию жизни. Надеюсь, она длиннее настоящей.

Нарочитой беззаботностью тона он безуспешно пытался скрыть захватившее его волнение от ее прикосновения.

— Откуда ты знаешь, что я делаю?

— Чувствую.

Она замолчала и вновь откинулась на траву. Андрей открыл глаза. Не знал, что сказать, лишь ресницы дрогнули.

— Доверяй своим чувствам.

Слова Кристины растворились в кристально чистом воздухе.

— Расскажи мне о своей жизни. О своей семье. Твоя жена… Она, наверное, самая лучшая в мире?

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно. Наши половинки многое говорят о нас самих.

— Что-то я ничего не могу сказать о тебе, судя по Глебу. Вы такие разные и, честно говоря, кажетесь такими далекими друг от друга.

— Далекими? Да нет. Разные — да. Но мы очень близки по духу и интересам. Он замечательный человек. А твоя жена? Вы близки?

— Да. Она тоже замечательный человек.

— Ты как-то неуверенно говоришь об этом.

— Да что ты привязалась? Почему тебя это так интересует?

Андрей почувствовал раздражение, потому что внезапно понял, что не знает, как описать свои отношения с женой. Близки ли они по духу, кто они вообще друг другу? Не было у него однозначных ответов. Уже не было. Но перед Кристиной это показывать не хотелось.

— Дай-ка я попробую угадать.

Кристина перевернулась на живот и, покачивая босыми ногами, принялась мечтательно смотреть на зеленую речную рябь.

— Итак, твоя жена… Она красивая. Ухоженная. Выглядит как истинная леди. Из хорошей семьи. Дай мне опять свою ладонь. Я умею гадать, я не говорила тебе? Детей у вас нет. Почему? Впрочем, не важно. Вернее, и так ясно. Она помогает тебе делать карьеру. Она ставит очень многое в жизни на это. Она уверена в завтрашнем дне. Причем как в своем, так и в твоем.

— А разве это можно отделить?

— Как сказать. Мне кажется, что у каждого человека свое завтра, я бы не стала ни объединять, ни смешивать, ни навязывать. Я считаю, что чувства тогда имеют ценность, когда достигают высоты открытой двери.

— То есть?

— Когда можешь найти силы не держать любимого человека, предоставить ему свободу. Он должен знать, что двери ваших отношений всегда открыты, он может выйти из них в любой момент.

— Зачем тогда нужны такие отношения?

— Поверь мне, от ощущения свободы они только крепчают. И потом, если действительно любишь, вряд ли захочешь воспользоваться этой дверью. Но знать, что тебе доверяют и не приковывают к себе наручниками, — приятно.

Кристина еще раз вгляделась в его ладонь, нахмурилась и отбросила ее.

— И это все?

— Я что-то неправильно угадала?

— В общем-то, правильно. Только не уверяй меня, что высмотрела все это на моей ладони.

— Какая разница. Знаешь, я иногда даже завидую таким женщинам, как твоя жена.

— Ты? А я думал, ты таких, как она и как я, презираешь.

— Завидую их целостности, — проигнорировала его реплику Кристина. — У Ремарка в одном из произведений есть