Предрассветные миражи - Ника Муратова

— В таком случае ты закончишь свое дело в тюрьме, разве не ясно? Тебе еще это не ясно? Я же не смогу быть твоей сиделкой и вытаскивать тебя из каждой передряги? Да и денег у нас не так много, чтобы оплачивать тебе адвоката постоянно.

Из-под влажных кудряшек сверкнули глаза.

— Езжай. Хоть завтра. Мне не нужна твоя опека.

— Да? Ты так уверена в этом? И что бы ты сегодня делала без меня, скажи на милость?

— Что-нибудь. В тюрьме не так уж плохо… Большинство сидят в ожидании решения суда годами, на процессы нет денег. У одной муж сбил кого-то на дороге, а ее посадили за то, что она находилась рядом с мужем в машине. Соучастница, чтоб их… Ждет решения суда уже два года. Еще и ребенок маленький на руках.

— Зачем ты мне это говоришь? Зачем мне вообще истории людей, до которых мне нет никакого дела? Хочешь показать, что и ты готова два года ждать, пока докажут, что ты к аборту непричастна? Не прикидывайся более смелой и глупой, чем ты есть на самом деле. Я что, не видел, в каком ты состоянии была, когда мы тебя вывели? Зачем эта бравада, просто из упрямства, как и все остальное?

— Нет. Не знаю… Сама не знаю, зачем говорю. Ты прав, там… там было просто ужасно, отвратительно. Я устала. Я хочу спать. Ты будешь сидеть здесь?

— Вызову машину из отеля и поеду в агентство брать билеты для тебя и меня. И не вздумай возражать.

— Ты не сможешь увезти меня насильно. За билеты и я в состоянии заплатить. У нас с Глебом общие вложения в бизнес. Мне тоже кое-что капает. Так что ты езжай, когда захочешь. А я — через пару недель. Обещаю, что уеду, ну пожалуйста, поверь и дай мне сделать то, что для меня важно!

— Кристина, пожалуйста, уедем. Послушай меня, я все понимаю, веришь? Я понимаю, чего ты хочешь, но не в твоих силах помочь всем нуждающимся. А вот тебе помочь можно. Я могу тебе помочь, понимаешь?

— Да. Я обещаю тебе, что скоро уеду. Очень скоро. Ты очень хороший, Андрей, но ты не можешь влезть в мою шкуру.

Она смотрела на него очень серьезно. И свое обещание произнесла, как клятву какую-то. Андрей почувствовал, что у него болит голова. Не просто болит, а, что называется, раскалывается. Это невозможно. Дать ей остаться здесь еще две недели — значит предоставить ее врагам очередной шанс насильно закрыть ей рот. Брать билеты на ближайший рейс тоже нереально — она не уедет. Оставить ее здесь он тоже не мог. Уверял себя, что им движет элементарное чувство ответственности, исполнения задания, долга. Но это было полной чушью.

Чувство ответственности — очень странное чувство. Как, впрочем, и долга. Пожалуй, легче всего живется тем, кто либо ни во что не верит, то есть абсолютным атеистам, либо тем, кто верит во что-то, в кого-то безоговорочно, без сомнений, без оглядки. Первые, абсолютные атеисты, руководствуются только нормами и правилами, выработанными собственноручно, путем личных переживаний, опираясь только на свой опыт. Поэтому они никому ничего не должны, за свои поступки и жизнь они отвечают только перед собой, они могут в любой момент изменить свои правила, как писатель, меняющий ход событий в своей книге.

Люди из второй категории живут по правилам, продиктованным им Богом, их религией, их верой. У них есть каноны, догмы, законы, свод правил, установка, как жить. Им легко и просто. На каком-то этапе своей жизни, одни раньше, другие позже, они пришли к выводу, что эта религия — самая верная, они обрели веру, и с этого момента все, что диктует им вера, стало неотъемлемой частью их жизни. Не надо думать, мучаться, как поступить, их вера даст им ответ на любые вопросы, их духовный наставник разъяснит все, что непонятно.

Между первыми и вторыми находится огромная масса людей посередине. Мечущихся. В постоянном поиске. Они не являются счастливыми членами ордена безоговорочной веры, но в то же время подозревают, что Бог или некие высшие силы, влияющие на их жизнь, все же есть. Верят в это с разной степенью интенсивности. Это посерединчатое состояние осложняет таким людям существование до ужаса. Зная, что есть определенные рамки, границы существования, возможность осуждения или поддержки со стороны не до конца известных сил, серединчатые не знают, чем руководствоваться, чтобы не нарушить эти неведомые правила. Ведь во внушаемые религиями правила они до конца не верят. Разметки на дороге жизни кажутся им стертыми, а правила движения — спутанными. Они движутся, как в тумане, на ощупь, ориентируясь на свою интуицию и движение остальных.

Андрей был как раз из этих, серединчатых. В детстве вопросам религии не уделялось особого внимания. Родители-коммунисты не были ни ярыми атеистами, ни религиозными фанатиками, предпочитая темы религии вообще не касаться. Словно и не было ее, этой темы. Бабушка Зина, мать отца Андрея, носила крестик, тщательно пряча его под ситцевыми блузками в мелкий цветочек. Андрей всегда любопытствовал, сколько же у нее было этих блузок? Вне зависимости от сезона на ней всегда была такая кофточка. А сверху либо легкая жилеточка, либо вязаная кофта, смотря по сезону. А под блузкой — всегда мирно почивал на груди крестик. И все православные праздники она отмечала. Но для Андрея праздники эти имели лишь один смысл — вкусности, щедро приготовленные бабушкой. Позже она в церковь стала ходить чаще, просила иногда Андрея ее туда проводить. Он провожал, но никакого глубокого чувства при этом не испытывал. Однако факт, что отец с матерью смотрели на бабушкину веру совершенно спокойно, укрепил в Андрее сознание, что это — нормальная часть жизни. После перестройки и его мать стала иногда ходить с бабушкой в церковь, но с сыном разговоров о вере не вела, ничего не разъясняла. Сам же Андрей с возрастом начитался множества книг, увлекся историей и где-то внутри себя выстроил некую схему своих отношений с Богом. Признавал его присутствие и силу, но не до такой степени, чтобы перекладывать на него ответственность за свою жизнь. Он все же больше склонялся к тому, что сам совершает поступки и отвечает за их последствия. Того, что судьба иногда заводит его в неведомые дебри, заставляет проходить определенные уроки, подталкивает его к решениями, он старался не замечать. Куда приятнее было думать, что при определенном желании и силе воли он всегда в состоянии изменить свою жизнь.

Потом карьера заняла в его