Я не умру - Александр Годов

Она выскользнула из сумрака своих покоев и растворилась в темноте коридора. Ей кажется, что одежда шуршит невыносимо громко. Но эти звуки перекрывают глухие частые удары её сердца. Мора замирает, когда до комнаты брата остается всего лишь несколько шагов. Прокол сидит на краю кровати и смотрит на открытое окно. Божество. Ветер треплет его черные волосы, широкие массивные плечи обвисли от тяжести дум.

— Зачем ты пришла? — внезапно спрашивает Прокол.

Она вздрагивает. Ей хочется поскорее уйти в свои покои, однако ноги не слушаются её. Она не может сделать и шага.

— Давно следишь за мной?

Мора с огромным трудом отрицательно мотает головой, затем понимает, что брат не видит её, и говорит:

— Прости, я не хотела.

Он лишь пожимает плечами. В его комнате слабо горит жар-камень.

— Ты хочешь меня? — спрашивает Прокол и встает с кровати.

Мора только сейчас замечает, что он совершенно голый. Спертый воздух обжигает глотку, не дает вздохнуть.

— Я девственница, — говорит она.

— И что? Я никому не скажу.

В висках пульсирует кровь, шумит в артериях, в каждом стуке сердца слышится паническое: «Уходи! Беги прочь, дура! Тебе нельзя с ним находиться!»

— Ты женишься на Карине, — говорит Мора. — Зачем тебе я?

— Не драматизируй. Ты же хочешь меня?

Мора молчит. О сексе ей много рассказывали отец и мать, но она воспринимала подобные истории с некоторой долей иронии.

— Иди ко мне. — Прокол протягивает к ней руки.

— Нет, — шепотом говорит она. — Не надо!

Мора резко разворачивается и бежит в свою комнату. А за спиной слышится хохот Прокола…

…Двойственность. Дело в ней. Мора зажмурилась. В ней всегда словно жили две разные женщины: одна была дурочкой, совершала глупые поступки и задавала идиотские вопросы, а другая — хитрой, развратной и расчетливой бестией. Мора сама для себя оставалась непонятной. Противоречивые мысли не давали ей покоя. Она хотела выйти замуж за сына Дуа Нокс, однако в глубине души понимала, что любит и хочет брата. И потому боги наказали её.

Она закусила губу, сдерживая слезы.

«Во всех бедах я виновата сама».

Поломанные пальцы, следы от ожогов на животе, засыхающее семя на лице — всё это было справедливым доказательством её порочности. Мора заплакала от безысходности. Она жаждала умереть, но не могла ничего сделать. Возможно, удастся вытащить нож у охранников и проткнуть себе сердце.

Одна из тяжелых металлических дверей распахнулась, и на пороге появился Мартин Марциал в полном панцирном доспехе серого цвета. Сверху на латы была надета красная накидка с вышитым на груди дагулом Сиром и широкий ремень с серебряной пряжкой. Широкое лицо отца Моры искажал гнев. Глубоко посаженные глаза злобно горели огнем решимости, а на тонких губах змеилась ухмылка.

Завидев прокуратора, голые солдаты попытались было встать со стола, однако Мартин жестом приказал им оставаться на своих местах и захлопнул перед ними дверь. Затем он повернулся к дочери, склонился над ней.

— Ты это заслужила сама, — вместо приветствия сказал Мартин.

Мора часто-часто закивала. Она принялась тыльными сторонами ладоней убирать сперму с лица. От этого отец скривился, достал из наплечного кармана красный платок и протянул дочери. Однако Мора отказалась от его подарка. Когда охранники старика не насиловали её, она представляла, как дверь распахнется, появится папа и освободит дочку. Она не сразу поняла, что старик не отдал бы её своим людям, если бы не заручился поддержкой сына.

— Мора, я никогда тебя не понимал, — сказал Мартин. — Ты же прекрасно знаешь, какими возможностями обладала! Дочь самой богатой и влиятельной семьи во всем Мезармоуте. Сам Безымянный Король брал у нас деньги. Ты могла стать консулом, прокуратором или же посвятить жизнь семье. Прокол смог бы тебя обеспечить, если бы внезапно я умер. Единственное условие, которое тебе поставили — выйти замуж за Корвина или Кирвина. Но ведь никто не заставлял тебя заниматься с ними сексом! Простая формальность.

— Я не буду женой братьев.

— Дура! — Лицо Мартина испугало Мору. Это был не тот любящий отец, который делал ей подарки. — Марциалы существуют вот уже много каганамов! И ты прекрасно понимаешь, что закон для семьи превыше всего. А он гласит, что женщины в нашем роду обязаны рожать от братьев, отцов или дедов. И не тебе этот закон рушить, девочка!

Мартин вытер потный лоб платком.

— И зачем ты пошла на пир к Ноксам? — не унимался он. — Ты в своем уме? Мало того, что поставила на кон собственную жизнь, так еще испоганила честь семьи! Почему ты выбрала именно Ноксов? Наших самых клятых врагов, дагулы их дери! Почему нельзя было поговорить с Акифом Дахма, например?

— Дуа обижена только на тебя, — прошептала Мора.

Звонкая пощечина Мартина оборвала её речь. Мора с достоинством взглянула в глаза отца.

— Ты можешь бить меня сколько хочешь, — сказала она. — Я не боюсь смерти.

— Я всегда разрешал тебе находиться в библиотеке. Разрешал выбирать любую книгу и читать её. Мне казалось, ты поймешь, что все эти дагулы, боги, полубоги и духи — всего лишь плод чей-то фантазии. Мора, оглянись! Никаких высших сил нет. Смогут ли боги заставить солдат, находящихся за этой дверью, перестать тебя трахать? После смерти ничего не будет. Чернота. Прах!

Мора замолчала. Ей казалось, что сейчас весь мир тяжелой ношей лежал у неё на плечах. И она молилась о том, чтобы поскорее хребет сломался от нагрузки.

— Твоя мать не находит себе покоя. Плачет целыми анимамами и просит, чтобы тебя отпустили. Вчера сама порывалась спуститься сюда. Но я запретил. Сегодня важное мероприятие — в Юменту приходит Безымянный Король. Все члены семьи Марциал покинут особняк со своей армией и…

— Зачем ты мне это говоришь? — перебила Мора.

— Я пытаюсь дать тебе понять, что своим необдуманным поступком ты лишилась матери, отца, деда, братьев и сестру. Ради чего? Чтобы оказаться здесь? Сколько мужчин уже побывали в тебе? Заставляли ли они тебя глотать свое семя?

— Прекрати.

— Мне вчера доложили, что ты ела экскременты одного из солдат. До чего же ты опустилась, дочка!

— Прекрати! — крикнула Мора, собрав всю волю в кулак.

В спертом воздухе повисла звенящая тишина. Затем дверь, за которой пировали охранники, отворилась, показалась голова солдата. Мартин поднялся, подозвал воина к себе. Он какое-то время стоял над Морой, изучая её, словно хотел запомнить именно такой — сломленной и отчаявшейся.

— Когда наиграетесь с ней, — сказал он солдату, — убейте её. Только сделайте это медленно. Хочу, чтобы она мучилась.