Я не умру - Александр Годов

— И что ты предлагаешь? — спросил паренек со сломанным носом.

— Я предлагаю её накормить!

С этими словами Номики побежал в соседнюю комнату, затем вернулся с жареной тушкой алахама. От тушки шел ароматный запах, капельки жира срывались на пол, а запах выстреливался острыми струйками. Живот Моры сердито забурчал. Она не ела вот уже несколько анимамов. Охранники специально морили её голодом и не поили водой. Мора даже хотела попробовать сперму, дабы избавиться от боли в желудке, но решила, что лучше умереть, чем опуститься так низко.

Номики оторвал ножку от тушки алахама и протянул её Море. Поджаренная корочка одуряюще пахла. Во рту набежала слюна. Наплевав на то, как она выглядит со стороны, девушка попыталась укусить мясо, но насильник отошел на несколько шагов от неё.

— Не-не-не, — сказал он. — Ты должна попросить.

Выгнув тело дугой, Мора плюнула в него. Номики улыбнулся, растянув губы до ушей, и, бросив на пол тушу алахама, врезал кулаком ей в нос.

— Соси, — сказал он и протянул ножку ей к лицу.

Нависнув над Морой, насильник свободной рукой принялся гладить её волосы. Она знала, что шутки с солдатами деда плохи. За любое неповиновение они то избивали её, то насиловали, не гнушаясь засовывать свои члены ей в рот и задний проход. Порой устав от выпивки, они придумывали новые пытки для жертвы: заставляли есть экскременты, вонзали ножи в промежность или жгли волосы. Единственное условие, которое поставил старик Флавий: Мора должна жить.

— Соси, — повторил Номики.

Остальные солдаты весело наблюдали за ним. Кое-кто, устав от издевательств, ушел в соседнюю комнату, где стол ломился от кушаний и выпивки. Мора в который раз подивилась изощренной изобретательности своего деда: еда и вода находились всего лишь в нескольких шагах от неё, но добраться до них было невозможно.

— Если ты не начнешь сосать, то я выбью все твои зубы, — прошептал Номики.

В звенящей тишине Мора села на колени, открыла рот и подалась к насильнику. Она боялась, что он услышит её сердцебиение и всё поймет. Однако он лишь шире улыбнулся и протянул ей жареную ножку ближе к лицу. Когда дым от мяса лизнул щеки, Мора, зажмурившись, резко рукой отшвырнула кусок мяса. Номики взорвался: он принялся её бить, стараясь попасть в нос и зубы. После пятого удара она уже ничего не чувствовала, кроме острой боли в затылке, настолько сильной, что после неё была возможна лишь бесчувственность.

— Хватит, Номики! — услышала она словно сквозь вату голос парня со сломанным носом. — Хозяин не простит тебе, если ты убьешь без разрешения его внучку!

— Пусть эта шваль благодарит меня за то, что я не выколол ей глаза! — возразил Номики.

— Пойдем лучше выпьем!

До ушей Моры донеслись шарканья десятков сандалий и дружный веселый смех. Никому не было дела до неё. Еще недавно солдаты отца защищали дочку Мартина Марциала от всех бед окружающего мира, а сегодня именно они насиловали её… Мора с трудом подняла отяжелевшие веки. Взгляд сфокусировался на ярких пятнах горящих жар-камней. В тесной комнатушке, кроме неё, никого не было. Охранники деда вновь оставили её одну! Она слышала, как они разливали настойку умулуса по глиняным кружкам в соседнем помещении, как горланили похабные песни.

Мора попыталась сесть, но затылок пронзила острая боль, поэтому она лишь чуть приподняла голову. Она ошеломленно оглядела свое тело, от ног до шеи покрытое спермой и высыхающей кровью. Оно выглядело так, словно принадлежало не молоденькой девушке, а дряхлой болезненной старухе. И от осознанья этого хотелось закричать, забиться в самом темном углу. Да теперь ни один парень не посмотрит на неё! Пальцы на правой руке было сломаны, по локтю змеилась глубокая царапина, а на животе чернели следы от ожогов!

Тяжело дыша, Мора села и оглядела комнатку, пытаясь понять, где находится. После того, как брат изнасиловал её, он ударил рукояткой гладиуса ей в затылок, и она потеряла сознание. Очнулась она здесь, в этом тесном помещении, в котором возле каждой стены находилась тяжелая металлическая дверь. Поначалу казалось, что её всего лишь заперли в подвале, дабы она одумалась. Мора до последнего момента не хотела верить в слова старика Марциала. Однако внутренний голос с ехидством напоминал про её изнасилование братом. Прокол ни за что бы не решился на такое без разрешения отца или деда…

Мора не знала через сколько времени к ней пришли охранники и стали издеваться над ней. Из глубин памяти всплывали картины того, как она бегала по комнате, пытаясь докричаться до отца, как долго плакала, сжавшись в углу… А потом явились солдаты деда, открыли одну из дверей, за которой было просторное длинное помещение, уставленное столами с яствами и алкоголем, раздели её и под дружный хохот принялись насиловать.

Поежившись, Мора выкинула дурные воспоминания из головы. Не надо сейчас об этом думать.

«А о чем?»

Из соседней комнаты послышались пьяные вопли и звон посуды. Совсем скоро охранники вернутся к ней… И что тогда? Она не сможет опять терпеть эту боль в паху, не сможет глотать мужское семя и терпеть унижения. Почему старик Флавий не избавляется от неё! Она заслужила быструю смерть. Ей не хотелось больше жить с таким тяжким грузом в сердце. Мора не понимала, почему дагулы к ней так жестоки! Разве она не попыталась выйти замуж не за члена семьи Марциал? Разве не соблюдала заветы Мастарна Фертора? Тогда из-за чего оказалась в темнице?

Воспоминания накатили на неё как приступ тошноты. И Мора с радостью отдалась им, чтобы хоть на недолгое время забыть о насильниках в соседней комнате. Перед глазами отчетливо проносились картинки из прошлого: отец читает ей книгу в библиотеке, сестра и брат учат писать, мать разрешает ей выйти за ворота особняка. Каждая деталь, каждое случайно брошенное слово в воспоминаниях казались чрезвычайно важными, наполненными смыслом.

И вдруг Мора поняла, почему навлекла на себя гнев богов. Всё было дело в двойственности…

…Их с братом комнаты находятся рядом. Дед запрещал им ставить двери или занавешивать вход простынями, поэтому приходилось быть всегда начеку: отец или мать могли в любой момент зайти в её покои, оторвав от важных дел. Однако сегодня Мора не боится, что родители или кто-нибудь другой помешают ей. Мама и папа по приглашению Безымянного Короля отправились на пир в Венерандум, дед как всегда муштрует солдат, а сестра ушла в астулу старейшин, чтобы совершить жертвоприношение дагулам.

Только она и брат сейчас находятся на этаже. И не одной живой души… После того, как ей десять анимамов назад стукнуло четырнадцать хакима, Мора стала замечать странную тягу к брату. Раньше он казался ей таким взрослым, таким далеким. К тому же она знала, что скоро Прокол женится на Карине. Однако мечтать о нём никто не запрещал! Поэтому, как только гасли жар-камни и проходило несколько потестатемов, Мора выходила из своих покоев и наблюдала за тем, как спит её брат. В воображении она представляла себя Кариной. Почему жизнь так не справедлива? Мора не хотела становиться женой Кирвина или Корвина!