Каменное сердце - Кейлет Рель

Испуганная ведьма с багрово-черными волосами сидела перед кучей искореженного окровавленного железа. А за ней лежал умирающий человек.

Дракон выдохнул облако густого дыма. Вопреки ожиданиям, он не пах серой. Казалось, будто я очутилась рядом с огромным костром. Зрачок дракона расширился.

ОТДАЙ КЛЮЧ.

Я испуганно дернулась. Эта мысль просто возникла в моей голове, подавляя все остальное. Даже каменное сердце будто бы дернулось от волнения.

ОТДАЙ МОЙ КЛЮЧ.

Ключ? Какой еще ключ?

И тут мне вспомнились все легенды, что я слышала о цветах. Согласно преданиям, первая примула появилась, когда один из Троицы обронил ключ от небес. Чтобы зло не проникло в святая святых, богиня превратила все потерянные ключи на земле в примулы, тем самым сберегая их от воришек.

А если дракон потерял ключ от своей сокровищницы, и магия Чащи обратила его в цветок? Не до конца понимая, что творю, я протянула ладонь с цветком к дракону. Ящер шумно выдохнул, и примулу сдуло не камни. Она тотчас обратилась в огромный причудливый предмет, похожий на кусочек пазла или деталь нажимной панели. Дракон подхватил его когтем и снова посмотрел на меня.

Его изумрудный глаз на несколько мгновений заволокла молочная пелена третьего века. Дракон задумчиво склонил голову, будто кот, следящий за птичками в окне.

МАГИЯ ЛЮБВИ СПАСАЕТ ЖИЗНИ.

Дракон отошел от нас, перепрыгивая по валунам. Затем он развернул огромные перепончатые крылья, взмахнул ими и взлетел.

Я осталась наедине с умирающим инквизитором и своим изможденным каменеющим телом.

Глава 85

Магия любви спасает жизни. Здесь подсказки дракона мне не требовались. Я убрала рубашку с груди Кресса и увидела страшную рваную рану. Она была не от клыков дракона, просто пластина доспеха неудачно треснула и пробила кольчугу, добравшись до плоти. Судя по всему, клыки дракона потом выдернули ее и изогнули, причем от такого “мягкого” обращения Кресс получил еще несколько гематом.

Я внимательно осмотрела раненого. Времени оставалось все меньше. Магия покидала мое тело, а с ней растворялись и шансы на спасение инквизитора. Я собрала последние крупицы волшебства, что еще помогали мне двигаться и дышать, и влила их в Кресса, залечивая рану на груди.

Мгновение ничего не происходило. Я с содроганием подумала о том, что магии может не хватить. Я уже давно стала каргой, и отмеренное мне время заканчивалось. Крессу нужно было настоящее лечение, а не эта жалкая попытка. Проклятия и заговоры темной стороны магии здесь не сгодятся.

Но откуда взять жизненное тепло в холодном каменеющем сердце?

Решение пришло внезапно. Я вспомнила все, чему учила меня мама, и принялась колдовать. То было обычное светлое заклинание лечения, неподвластное карге.

Магию, которая для него требовалась, я взяла из себя. Просто расплетала свою жизнь, словно пряжу. Разрушала тело. Всю энергию, что получала взамен у вселенной, я отдавала Кресславу.

Медленно, словно нехотя, края раны начали сходиться. Кресс сделал первый спокойный вдох, глубокий и уверенный. Его кожа перестала быть серой. Один за другим на место вставали переломанные ребра.

А мои руки окончательно превратились в камень с острыми обсидиановыми выступами когтей. Мне было не до странного чувства онемения, я продолжала лечить Кресса. Лишь краем глаза заметила, как на моей окаменевшей коже проступили зеленые пятна лишайника.

Я расплетала себя до основания, пока не убедилась, что Кресс в порядке и будет жить. Даже сможет добраться до лагеря и привести себя в порядок, а там уж его кто-нибудь заметит.

Я почувствовала облегчение. Хотя бы одного человека в своей жизни мне удалось спасти. И тогда из моих глаз покатились слезы, чистые и искренние.

То была не жалость к себе, не злость и не страдание. Я плакала, потому что была счастлива. У Кресса был второй шанс на счастливую жизнь. Он мог забыть о Радане, жившей в Кровижцах, о странной карге, которая вечно над ним посмеивалась, и даже о мачехе, что пыталась ему помочь, но в силу своей природы лишь делала хуже.

Кресс лежал на камнях, полностью исцеленный, а я застыла рядом.

Это была не фигура речи. На мгновение я смогла увидеть картину со стороны и сначала даже не поняла, откуда там еще один булыжник. Лишь потом мне удалось рассмотреть в грубо высеченном камне свое лицо. Я превратилась в статую. Должно быть, так заканчивают свою жизнь все злые ведьмы. У них каменное сердце, и со временем они сами становятся вот таким вот обломком породы, торчащим из земли и укрытым узорным покрывалом лишайника.

Я успела увидеть, как поднимается Кресс и ошалело озирается по сторонам, а потом милостивая Истле растворила меня в водах мироздания. Все исчезло.

Глава 86

Все в мире подчиняется законам равновесия, как завещала Истле. Мама учила, что когда забираешь травы, надо что-то подарить лесу взамен. И обещала, что мир никогда в долгу не останется. Это были уроки для маленькой девочки Раданы, начинающей травницы.

С возрастом я поняла, что мир не такое уж приятное место. Люди не очень любили закон равновесия и нашу богиню Истле. Им хотелось получать больше, отдавая меньше.

Когда я распахнула глаза, поняла, что справедливость все же существует. Богиня не забыла меня.

Надо мной простиралось бескрайнее синее небо без единого облачко. Его весенняя яркость ослепляла. А еще я увидела Кресса. Сердце защемило от радости. Может, богиня разрешит мне немного понаблюдать? Я хотела удостовериться, что у инквизитора больше не будет проблем.

Дракон улетел, но кто запретит древней рептилии вернуться? К тому же, я боялась, что даже всех моих сил, отданных без остатка, не хватит на нормальное залечивание ран.

Кресс выглядел бодрым и очень-очень злым. Меня — мой дух? — затрясло. Я уж было решила, что это какое-то волнение в магическом поле, но потом ко мне вернулись чувства.

Спина затекла. Щеки горели, будто кто-то усердно хлестал по ним. А трясло меня потому, что Кресслав не умел приводить в чувство дам. Впрочем, а чего я еще ждала от инквизитора? Он решил лечить проклятие миртом. А теперь схватил меня за плечи и тряс, как молодую яблоньку. Жалко, что я при всем желании не могла ему ничего кинуть на голову.

— Эй! — воскликнула я. — Хватит. Уже. Меня. Трясти!

Приходилось произносить не больше одного слова за раз, чтобы случайно не прикусить язык. Я порядком удивилась, осознав, как звонко звучит мой голос. В горле наконец-то