100 великих казней - Елена Авадяева

Когда в Англии началась революция, Оливер Кромвель, помещик среднего достатка из числа «новых дворян», вступил в армию парламента капитаном и пользовался все это время любовью и уважением солдат за отчаянную смелость и заботу о подчиненных. Всем очевидна была его решимость бороться против короля. Отряд Кромвеля не знал поражений. За храбрость и стойкость его солдат прозвали «железнобокими». Он был одним из инициаторов смертного приговора королю и установления республики в Англии. Он завоевал для своей страны Ирландию, чего ирландцы до сих пор не могут ему простить. Увидев, что Англия не в состоянии выкарабкаться из экономического кризиса без крепкой власти, он взваливает на свои плечи титул (и полномочия) диктатора — лорда-протектора.

Увы, первая и последняя в Англии республика держалась лишь на его железной воле. Судя по тому, что страна была в долгах и в казне не было ни гроша, хозяйственником он был не ахти. Протектор явно не смог ни экономически, ни политически закрепить свой успех. В последние годы жизни народ побаивался его и не доверял. И потому в общем-то не сопротивлялся возвращению династии Стюартов.

Когда Протектору исполнилось 58 лет, его здоровье сильно пошатнулось. Усилилась одутловатость лица, шаркающей стала походка, тряслись руки — он едва мог писать. Вне семьи он был почти одинок, и в делах государства мог полагаться только на близких: младшего сына Генри — наместника Ирландии, своего зятя Флитвуда — фактически командовавшего армией, родственников, задававших тон в Государственном совете. Летом 1658 года тяжело заболела его любимая дочь Элизабет, и Кромвель две недели не отходил от ее постели.

Смерть ее была для него тяжелым ударом. В середине августа он сам заболел, и 3 сентября, в день его счастливых побед под Денбаром и Вустером, Кромвель умер. Казна была совершенно пуста. Для устройства похорон пришлось прибегнуть к займу — на этот раз кредиторы не поскупились. «Узурпатора» похоронили в древней усыпальнице английских королей — в Вестминстерском аббатстве. Однако уже спустя три года, вскоре после реставрации (монархии) Стюартов по постановлению верноподданнического парламента 30 января 1661 года, в день казни Карла I, прах Кромвеля был извлечен из могилы, и после варварской процедуры «повешения цареубийцы» от трупа отсекли голову, туловище было зарыто в яме, выкопанной под виселицей, а голову, насаженную на копье, выставили у Вестминстерского дворца «на обозрение».

Случилось так, говорил в свое время Кромвель, вспоминая гражданскую войну: когда всевышнему угодно было собрать компанию людей бедных и презираемых, не сведущих ничего в военном деле и, более того, лишенных природного предрасположения к нему… «господь благословил их и споспешествовал всем их начинаниям». В свете этой доктрины несомненно искренним было признание Кромвеля: «Я бедное, слабое существо… призванное, однако, служить господу и его народу». «Всевышний, — говорит старая иезуитская поговорка, — хоть и изощрен, но не злонамерен». И потому Господь, поглядев некоторое время на республиканскую и демократическую Англию, очевидно, счел эксперимент не совсем удавшимся и не стал продолжать его.

СТЕПАН РАЗИН

Всем ослушникам царской воли неблагославление и клятва от церкви, месть и казнь от синклита и государства, клятва и казнь всякому мятежнику, раскольнику любопрительному, который дерзнет противоречить деянию соборному и колебать умы людей молвами злыми, кто бы он ни был, священного ли сана или боярского, думного или воинского, гражданин или вельможа: да погибнет и память его вовеки!

Живописать все русские бунты и всех в ходе их казненных — задача трудная и неблагодарная, уж больно много было и первых и вторых, и далеко не всегда в ходе репрессий соблюдались закон и порядок. Одним словом, вешали, можно сказать, направо и налево, без суда и следствия… Однако встречаются в нашей истории личности незаурядные, которых нельзя не отметить на страницах нашего исследования.

Весь уклад Руси XVII века — свирепость законов, бесправие народа, закрепление кабалы крестьян, — все давало пищу для народного недовольства. Городки и села были обнесены бесчисленными повинностями, более того, любые народные промыслы и ремесла были обложены множеством разнообразных пошлин. Корыстолюбие воевод и произвол чиновников увеличивали тягостное положение народа.

В русском судопроизводстве все зависело от произвола властей. Осужденные или обобранные чиновниками люди бежали к вольным казакам, им сочувствовали и в них видели надежду.

В 1665 году князь Юрий Долгорукий был в походе против поляков. В его войске имелись отряды донских казаков. Наступала осень. Атаман одного из казачьих отрядов, Разин, явился к князю, ударил челом и попросил отпустить донцов на вольный Дон. Князь приказал ему остаться на службе. Никто из ратных людей не смел уходить со службы без разрешения начальника, но казаки даже на службе считали себя вольными людьми. Атаман самовольно ушел со своей станицей, но их догнали, и Долгорукий осудил атамана на смерть. У него было двое братьев. Степан, или Стенька, и Фрол, или Фролка. Они видели, как повесили старшего брата.

Неизвестно, ушел ли Стенька тотчас же или дослужил положенный срок, но в следующем году он решил не только отомстить за брата, но и задать страху всем боярам и знатным людям Московского Государства, которых казаки вообще терпеть не могли.

Стенька посадил на 4 струга свою ватагу и в апреле поплыл вверх по Дону. По пути ватага грабила богатых казаков и разоряла их дома.

Между рек Тишини и Иловни Стенька выбрал высокое место и там заложил свой стан. «Стоит Стенька на высоких буграх, а кругом его полая вода: ни пройти, ни проехать, ни проведать, сколько их там есть, ни языка поймать никак не можно, а, кажись, человек тысячу будет, а, може быть, и поболе».

В скором времени по Царицыну разнесся слух, что на Дону собираются казаки-воры и хотят перейти на Волгу, напасть на Царицын, взять там суда и поплыть вниз по Волге. Это оказалось не пустым слухом. Вскоре «воровское полчище» снялось со своего стана и перешло на Волгу. Войско Степана Разина было разделено на сотни и десятки; над сотней начальствовал сотник, над десяткой — десятник. Сам Разин был над ними атаманом.

По весне ватага Разина начала грабить караваны. Грабил атаман с причудливой жестокостью: иного без причины убьет, другого без причины пощадит; в одном месте все заберет, в другом — ничего не тронет. Добыв судовых ружей и набрав припасов, Разин направился по воде к Царицыну. Город сдался без единого выстрела. В последних числах мая Стенька направился к Яику. У него было 30 стругов и до 1300 человек войска, — хитростью он захватил Яик и казнил 170 человек. Там же он пополнил войско из местного населения, тех же, кто не хотел идти с ним, Стенька «жег огнем и заколачивал до смерти».

Морем казаки направились к берегам Дагестана. Казаки безжалостно издевались над дагестанскими татарами — сжигали села и деревни, убивали жителей, разоряли их имущество. Так достигли они Баку, здесь им удалось разорить город, перебить множество жителей, набрать пленных и потерять не более семи человек убитыми и двух ранеными. Тем временем в Персии построили флот, чтобы утихомирить Стеньку. Завязалась битва. Персидские суда были потоплены и взяты в плен, только три судна ушли с ханом, но казаки полонили его сына и красавицу дочь. Стенька взял себе в жены царевну-персиянку. Однако победа досталась казакам нелегко — в морской битве около 500 человек были убиты. Нужно было возвращаться на Дон. Казаки возвращались по Волге обратно через Астрахань. Астраханское начальство готовилось встретить казаков гораздо милостивее, чем следовало по заслугам. Воеводы заранее выправили от имени царя грамоту, которая давала прощение казакам, если они принесут повинную. Получалось так, что Стенька некоторым образом отплатил Персии за оскорбления, нанесенные России, Россия же не нарушила соглашения с Персией, а разорение ее берегов свалила на своевольных казаков. Стенька с верными своими сподвижниками прибыл в Астрахань и в приказной избе положил, в знак послушания, свой бунчук — символ власти. Казаки отдали властям пять медных и 16 железных пушек, отдали ханского сына, одного персидского офицера и трех персидских вельмож.

Сказания говорят, что Стенька, в порыве своей преданности великому государю, говорил, что казаки преподносят его царскому величеству острова, которые завоевали саблей у персидского шаха.

Отправившись на Дон, Разин выбрал место между Кагальницкой и Ведерниковской станицами, на острове. Там устроил он городок Кагальник и приказал обнести его земляным валом. Казаки построили себе земляные избы.

Повсюду разнеслась молва о его славе; отовсюду бежала к нему голытьба; бежали к нему казаки верховных станиц и с Волги гулящие люди; дошла его слава и до Украины. Через месяц в войске его было 2700 человек. Он был щедр и приветлив, оделял бедных и голодных. Его называли батюшкой, считали колдуном, верили в его ум, силу и счастье.