Ночная сказка - Джон Хоул

Хоть Гарриет все время и говорила Питеру, что любит его, ей нередко приходилось отталкивать его, но, похоже, это его не смущало. Временами она ничего не могла поделать с собой и воспринимала собственного мужа как клиента. Впрочем, он ни о чем не догадывался.

Наконец-то они оба смогли заняться делом. Впервые за долгие месяцы в журнале напечатали рассказ Питера. На сентябрьских соревнованиях Джонти в своем клубе сумел побить долго удерживаемый рекорд среди тех, кому еще не исполнилось одиннадцати. А лето, казалось, будет продолжаться вечно. Это было до того замечательно, что даже они, в конце концов, стали ему радоваться.

Конечно, дела не все время шли гладко. Бывали дни, когда телефон Гарриет молчал, и тогда ей начинало казаться, что он вообще больше никогда не зазвонит. А иногда, думая о том, что ей опять придется проводить ночь невесть где, Гарриет молила Бога о том, чтобы весь этот кошмар поскорее кончился.

Дома тоже происходили удивительные вещи. Как-то раз ее старшенький разразился истерикой по поводу того, что Гарриет, скопив денег, решила вновь перевести его в школу «Голдингс». «Пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя, — рыдал мальчуган, — умоляю тебя, мамочка, только не в «Голдингс»!» Он хотел ходить только в школу Даррена. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» Даррен, капитан его команды, стал в это лето кумиром Джонти. Гарриет с Питером, как могли, успокаивали сына и сказали, что подумают о его просьбе. Они пообещали, что сходят в эту школу «Джеймс Брукфилдс» и разузнают, как там обстоят дела. Может, им удастся избавиться хоть от одной проблемы? Кстати, менеджер из банка Гарриет неплохо отзывалась об этой школе, разве не так?

Вдобавок ко всему этому, Гарриет ни на минуту не забывала о соглашении, заключенном ею с лучшим другом Питера. Тот уехал в отпуск со своими сыновьями, так что, несомненно, при возвращении потребует свою долю за два месяца. Она, конечно, со всем справится. О Господи!

Среда, 1 сентября.

Позвонила Эллен. Признаться, я был удивлен. Впрочем, мне было приятно. Она сказала, что видела мою статью в «Стэйтсмене». И заявила, что хочет «привести мои мозги в порядок». Я ответил, что, пожалуй, смогу встретиться с нею завтра, когда у меня выдастся «окно» между делами (давно уже хотел посмотреть, что это Старфайер запрятал в подвале).

Эллен предложила встретиться в Бэттерси, в пабе «Сталкерз-Хайд», расположенном напротив Артс-центра — в этих местах она обычно не появлялась. Добраться туда из юго-восточной части Лондона весьма и весьма непросто. Эллен сообщила мне, что у нее там деловая встреча, а потом она свободна. В общем, поныв немного, я согласился. Мне, как это ни странно, очень хотелось снова ее увидеть.

Похоже, у нее был выходной, во всяком случае, она явилась в джинсах, свитере и крохотном жилетике. Впрочем, эта одежда очень шла ей. Я, как в добрые старые времена, позволил себе истратить целых десять фунтов. Господи, как же хорошо себя чувствуешь, когда в кармане у тебя есть еще что-то, кроме самого кармана!

Мы немного поболтали о том, какое стоит замечательное лето. А потом она принялась рассуждать о моих источниках информации, с помощью которых я написал свою статью. Я никак не мог понять, к чему она клонит, поэтому предпочел особо не распространяться о них. Эллен не унималась; ей хотелось знать, сколько женщин мне рассказывали о своем ремесле, встречался ли я с сутенерами и тому подобные вещи. Я не мог сказать ей ничего определенного, ведь моими собеседницами были лишь Памела да моя собственная жена. Так мы и не договорились ни до чего определенного. Потом у меня возникла безумная мысль о том, что Эллен, возможно, тоже захотела вступить в игру. Создавалось впечатление, что она чего-то не договаривает, только я никак не мог понять, чего именно.

Но потом дело стало понемногу проясняться. Мы рискнули попробовать картофельной запеканки с мясом. И вдруг мне показалось, что Эллен вот-вот вырвет. Я испугался за нее и поспешил влить в ее хорошенький ротик немного спиртного, чтобы она пришла в себя.

Тут-то все и выяснилось. Она, оказывается, перестала встречаться с Майклом Стэйнтоном. Он вернулся к своей надоевшей семье. (Между прочим, добавила она, он был импотентом. Как же я был рад слышать это! Больше того, и это куда хуже, у нее испортились отношения с Эндрю Гербертом. (Полагаю, это ненадолго.) Обычный случай. Как бы там ни было, она ушла от него и сейчас живет в квартирке, принадлежащей ее сестре, которая как раз сейчас укатила в Штаты. И квартирка эта — ха-ха-ха! Подумать только, какое совпадение — расположена как раз за углом. Вот теперь все прояснилось окончательно. Конечно же, мы должны немедленно заглянуть в это ее временное жилье. На чашечку кофе, разумеется.

Но потом вдруг она опять переменила тему и принялась настойчиво расспрашивать меня о Г. А может, говорить о ней начал и я сам. Она приперла меня к стенке, желая узнать, что это Гарриет, разодетая в пух и прах, делала десять дней назад в фойе Нового лондонского театра? (Да что ты? Черт бы побрал этот огромный холл, в котором вечно все встречаются.) Там в тот вечер шла опера «Кэтс». Эллен проследила за Гарриет и видела, что та явилась в театр в компании Рона Истербрука, вице-президента УПГА. «Она прекрасно выглядела, черт бы ее побрал! А ты счастливчик, Питер. Странно, что ты позволяешь себе гулять на сторону от такой женщины». Я не обратил на ее слова внимания. Разумеется, Гарриет не сказала мне, что была вынуждена слушать «шедевр» Ллойда-Вебера. На какие только жертвы она не вынуждена идти! Мы не стали больше говорить об этом, иначе я бы непременно спросил, что сама Эллен делала в компании всякого сброда и япошек, явившихся в театр. Я лишь сказал, что Рон Истербрук — дядя Гарриет. Это сработало.

Квартирка сестры Эллен была совсем крохотной, с окном в нише и стенами, заставленными книжными шкафами со множеством безделушек — ни дать ни взять приемная какой-нибудь газеты. Я догадался, что настоящая встреча была заранее включена в повестку дня. Во всяком случае, на столе стояли наготове кофейные чашки. А сама Эллен была на редкость мила и приветлива. Даже не помню, чтобы она так вела себя со мной. В ее глазах стояла нега, а через трикотаж тибетского свитера проступали очертания упругих грудей.

Я пришел к выводу, что она задумала доказать себе, что все еще желанна. Вот она и решила, что человека лучше, который убедит ее в этом, не найти.

Странно, но, несмотря на очевидность происходящего, приняв из ее рук кружку с кофе, я не проглотил наживки! Я не мог. И именно из-за нашего с Гарриет грязного секрета! Хотя что тут такого? Моя жена три-четыре раза в неделю раздвигает ноги перед незнакомцами, а я всего лишь повидался со своей бывшей коллегой!