Лунь - Марьяна Куприянова

– Лунь, не кричите, прошу.

– Что Вам нужно от меня сейчас?

– Я хотел бы объяснить Вам, почему так резко пропал, ни о чем не предупредив.

– Но мне и так все ясно.

– Я все же настаиваю на том, чтобы Вы меня выслушали, Лунь, – сказал Вилин тем голосом, каким мужчины заявляют нечто бескомпромиссное.

– Ладно. Хорошо. Я слушаю.

– Ее зовут Наташа. Она – моя подруга юности. В молодости мы оба были влюблены друг в друга, но у нас ничего не вышло по моей глупости. Потом судьба раскидала нас по разным городам. И вот, мы неожиданно встретились. Я предчувствовал ее появление, я знал – со мною должно приключиться нечто необычайное, и оно совсем близко. И я встретил ее. Она шла по улице, говорила по телефону, случайно обернулась и увидела меня. Все в тот день совпало для меня в решающие знаки. Я ощущал, что нашел то, что должно быть моим.

Лунь слушала и понимала, что Илья влюбился исключительно по наивности своей, по детскости. Эта женщина воспользовалась его слабостями – лучшими чертами его характера, и завлекла его. Но это ни в коей мере его не оправдывало. Он предчувствовал чудо, но так предвкушал его, что перепутал с какой-то низостью. Перепутал с Наташей.

– Спустя столько лет она вновь явилась в мою жизнь и… вскружила мне голову. Вы понимаете меня, Лунь? У Вас бывало такое?.. Знаете, мне ведь было совершенно не с кем поделиться этим… чудом.

Не выдержав, Лунь топнула ногой и крикнула:

– Хватит! Я не могу Вас видеть и слышать! Уходите отсюда!!!

Голос ее чуть не сорвался на визг, каждый мускул на лице дергался от гнева. Расширив глаза, Вилин смотрел на девушку. Он не понимал, что происходит. Не узнавал ее.

– Лунь, что с Вами?..

– Уходите, уходите! – она сильно ударила его в грудь, отталкивая, но Вилин схватил ее руки повыше запястья и не отпускал.

– Лунь, успокойтесь, прошу, не гоните меня, давайте поговорим!

– О чем, о чем говорить!!! А, отпустите меня, ради всего святого! Пустите же!

– Нет.

– Убирайтесь!

– Нет. Теперь я точно не уйду. Вам нужна помощь. Расскажите мне, что с Вами стряслось. Я должен знать.

– Ничего Вы не должны знать! – продолжала кричать Лена, встряхивая руками в попытках освободиться. – Вы должны только уйти – и все!

– Почему?

– Я НЕ ХОЧУ ВАС ЗНАТЬ.

– Не верю.

Илья даже не догадывался, что причиной всего этого стала обыкновенная женская ревность – страшная женская ревность. Когда он решил обо всем поведать Лене, в его голове не укладывалось, что она может приревновать его к Наташе. Вилин был шокирован тем, как радикально изменилось отношение Луни к нему. Странное беспокойство оправдалось. Что-то случилось. И он обязан выяснить у нее, почему все стало так. Хоть ответ и лежал на поверхности, но Вилин, будучи мужчиной, конечно, не видел его, не замечал в упор, как и многое другое.

– Лунь, пожалуйста, успокойтесь и объясните мне, что случилось. Я не уйду без ответа.

– Что случилось?! – Лена яростно вырвала свои руки и отошла на несколько шагов, повернувшись спиной к Илье. Затем развернулась – лицо ее было перекошено. – Вы сами должны прекрасно понимать, что случилось! Я к Вам ТАК привязалась, я жизни без Вас не представляла, а Вы исчезли, с легкостью променяли меня на эту… подругу юности! Да как Вы могли?!

Она специально не сказала ему о своих настоящих чувствах, а вела речь только об обиде, о нанесенном ей оскорблении. Но Вилин, наконец-то, понял.

– Постойте, Вы… Вы что, приревновали меня? Вы ревнуете меня к Наташе? Господи! – он ощутил, что часть гнева, которым пылала Лунь, передалась и ему. – Да Вы не лучше моей жены!

– Что?!

– Да! Вы такая же собственница, Вы точно так же жадничаете мною! А ведь я – свободный человек! Я не ваша с Ксенией вещь!

– Илья Алексеевич, это не так. Вы стали частью моей жизни, моим светом и надеждой, и мне ОЧЕНЬ, слышите, очень тяжело лишаться этого, но, видимо, так уж необходимо, потому что пока Вы с НЕЙ, я испытываю страшную боль, о которой Вы и понятия не имеете, и я не могу видеть Вас!!!

Лишь прокричавшись, Лена поняла, что наговорила лишнего. Пораженный Илья смотрел на нее несколько мгновений, затем сказал:

– Я все понял, Лунь, – развернулся и зашагал прочь.

Отныне между ними все кончено. Теперь уж – точно. Он пренебрег ею официально, он ясно дал понять, что Лунь не нужна ему. Но он-то все еще нужен ей.

«Я потеряла его. Все провалено. Стратегия не сработала. Он любит другую женщину. Она ему гораздо дороже. Напрасно я думала, что хуже уже некуда. Я видела его в последний раз».

Илья Алексеевич уходил очень быстро. Его длинные ноги делали максимальный шаг. Он не соображал ничего, кроме того, насколько же он зол. Отчего он так злится, Вилин себя не спрашивал. Он еще и не понял, что можно себя об этом спросить, и ответ на такой вопрос поставил бы все на свои места.

«Это была не Лунь. Лунь не стала бы так на меня смотреть и так кричать. Какой ужас. Неужели во всем этом виноват я? Теперь я снова один, снова – один. Я лишился самого важного в жизни».

После этой ссоры, после обоюдной ярости, неизвестно почему вспыхнувшей, Наташа окончательно стала для Ильи чем-то несущественным. Повышенный до визга голос Луни, ее остервенелое лицо, страшные глаза – это все, о чем мог думать Илья с того момента. Со временем, успокоившись, он начал понимать, что так ничего и не выяснил, выяснив, казалось бы, все, что его интересовало. Он задавал не те вопросы, говорил не те слова. Он все делал неправильно. Но с какого момента? Когда началась эта кривая тропинка?

Предчувствие не подвело его, заставив навестить Лунь. Эта окрепшая тревога многое прояснила. Значит, Лунь ревнует его. Это уже интересно. Именно поэтому она не отвечала на его письма? Но ведь Лунь – не такая. Их связывает искусство, общая мечта, теплая, почти родственная дружба двух демиургов. И вдруг – она ведет себя совершенно как Ксения…

Вилин много думал, проводя время с Наташей. Он все больше убеждался в том, что единственный верный выход, каковым он казался ему, единственная его надежда на настоящее счастье оказалась ложной, обманной, ошибочной. Он искал себя и решил, что обязательно найдет в Наташе. Ведь она так вовремя и случайно попалась ему. Он ошибался.

В этой женщине, без сомнения, красивой и ухоженной, в этой женщине, с которой его связывали лучшие мечты юности, в ней не было и крупицы его собственного отражения. Сколько бы он ни всматривался,