Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае - Эван Ознос

Самой распространенной схемой было незаконное заключение субподрядов. Контракт мог быть разделен на части и продан, потом снова продан, пока не доходил до самого низа пищевой цепочки – низкооплачиваемых и малограмотных рабочих. Должности в Министерстве железных дорог продавались и покупались: 5,5 тысячи долларов за проводника в поезде, 15 тысяч – за инспектора. В ноябре 2011 года бывшему повару без инженерного образования поручили строить мост для высокоскоростной линии – вместе с бригадой непрофессиональных рабочих, заменявших цемент для фундамента каменной крошкой. На железной дороге подмена нормальных стройматериалов дешевыми стала делом настолько обычным, что породила выражение тоулян хуаньчжу – “похищение балок для строительства колонн”.

Когда из рук в руки переходит столько денег, нечего удивляться росту бюджетных расходов. Вокзал в Гуанчжоу должны были построить за 316 миллионов долларов, а в результате он обошелся всемеро дороже. Министерство было таким огромным, что бюрократы могли создавать фиктивные департаменты и списывать расходы на них. Пятиминутный рекламный ролик, который почти никто не увидел, обошелся почти в три миллиона долларов. След привел к замминистра, у которой нашлись полтора миллиона долларов наличными и документы на девять домов.

Журналисты, занимавшиеся случаями коррупции на железных дорогах, заходили в тупик. За два года до катастрофы Чэнь Цзежэнь опубликовал статью “Пять причин, по которым Лю Чжицзунь должен уйти”, но ее убрали почти со всех порталов. Чэню потом сказали, что Лю выделяет деньги на подкуп редакторов основных СМИ и сайтов. Другие государственные органы и компании также испытывали серьезные финансовые проблемы (49 из 50), но количество денег, циркулирующих в железнодорожной сфере, было уникальным. Ляо Жань из “Трансперенси интернэшнл” рассказал репортеру “Интернэшнл геральд трибьюн”, что строительство в КНР высокоскоростных железных дорог может привести к “самому грандиозному не только в Китае, но и в мире финансовому скандалу”.

В феврале 2011 года, за пять месяцев до аварии в Вэньчжоу, партия наконец обратила внимание на дела Лю Чжицзуня. По словам Ван Мэншу, тот собирался за взятку попасть в ЦК, а после и в Политбюро: “Он [Лю] сказал Дин Шумяо: собери для меня 400 миллионов [около 64 миллионов долларов]. Мне нужно раздать эти деньги”. Лю успел накопить около 13 миллионов юаней: “Центральное правительство забеспокоилось, что он сможет купить должность. Поэтому его арестовали”.

В мае Лю исключили из партии за нарушения дисциплины и “ответственность за серьезные коррупционные проблемы в системе железных дорог”. Официальная газета сообщила, что Лю брал 4 %“отката” с железнодорожных сделок; другая утверждала, что тот получил взяток на 152 миллиона долларов. Лю стал самым высокопоставленным чиновником, арестованным в последние пять лет за коррупцию.

Людей поразила личная жизнь Лю. В министерстве его обвинили в “сексуальных домогательствах”, а гонконгская газета “Минбао” нашла у него восемнадцать любовниц. Говорили, что Дин подыскивала ему актрис из спонсируемых ею телешоу. Китайских чиновников часто ловили на злоупотреблении соблазнами плоти. Ху Цзиньтао несколькими годами ранее даже предостерег товарищей по партии от “искушений властью, деньгами и красивыми женщинами”. Но сама мысль о флиртующем Лю и логистике восемнадцати романов выставили его на посмешище. Когда я спросил коллегу Лю, правдива ли история о любовницах, он ответил: “А что вы имеете в виду под любовницами?”

К тому времени, как сластолюбивого Лю сняли с поста, были уволены и попали под следствие по меньшей мере восемь других крупных чиновников – в том числе Чжан, ассистент Лю. СМИ сообщили, что Чжан, чей официальный годовой доход составлял менее пяти тысяч долларов, приобрел роскошный особняк недалеко от Лос-Анджелеса. Это породило слухи, что он собирается присоединиться к исходу чиновников за границу вместе с нажитым добром. В последние годы коррупционеров, отсылающих семьи жить за рубеж, в Китае стали называть “голыми чиновниками”. В 2011 году Народный банк опубликовал внутренний доклад, согласно которому с 1990 года 18 тысяч коррумпированных чиновников покинули страну, прихватив с собой 110 миллиардов долларов – этого достаточно, чтобы купить “Дисней” или “Амазон”. (Доклад был моментально убран с сайта.)

История взлета и падения Лю Чжинцзуня ставила в тупик и его врагов, и друзей. Враги признавали, что, в отличие от многих других коррупционеров, Лю все же кое-что сделал – создал систему железных дорог, которая, если проблемы будут устранены, несомненно, послужит нации. А его защитники с неловкостью замечали, что он не делал ничего такого, чего не делали другие. Коллега Лю, бывший военный, сказал мне, что с какого-то момента Лю едва ли мог избежать коррупции: “Из этой системы, если вы не берете взятки, приходится уйти… Если в отделе работают трое и из них лишь вы не берете взятки, разве двое других могут чувствовать себя в безопасности?”

Вскоре после катастрофы в Вэньчжоу я встретил субподрядчика проекта и спросил, улучшилась ли ситуация с момента падения Лю. Он невесело усмехнулся: “Из этого сделали шоу, но правила не изменились… Они поймали Дин Шумяо, но она не одна такая. Есть много, очень много таких, как Дин”.

Через несколько недель после аварии Министерство железных дорог объявило о принятии ряда мер безопасности: для проверки отозвали 54 сверхскоростных поезда, приостановили прокладку новых линий и снизили максимальную скорость движения поездов с 350 до 300 км/ч. Но вскоре железнодорожный бум возобновился, и первая годовщина трагедии в Вэньчжоу прошла без шума. Представителям официальной прессы приказали не посещать место аварии, а выжившим посоветовали держать язык за зубами. Когда один из них, двадцатилетний Дэн Цянь, попытался приехать в Вэньчжоу в годовщину катастрофы, милиция установила за ним слежку. “Они ясно дали понять: я теперь их враг, угроза для них, – объяснил Дэн. – Думаю, они теперь всегда будут следить за нами”.

Генри Цао провел пять месяцев в китайской больнице, оправляясь от переломов, неврологического повреждения, удаления почки и селезенки. После возвращения в Колорадо он закрыл свой бизнес. Он и его брат Лео полетели в Китай, чтобы забрать тела родителей. Они попросили разрешения поставить памятник в родной деревне в Фу-цзяни, но власти запретили. Братья похоронили родителей на Лонг-Айленде.

Лю Чжицзунь предстал перед судом. Сенсации ждать не приходится (98 % судебных процессов в Китае заканчиваются обвинительным приговором), однако верным знаком служит то, что цензоры отправились в интернет, чтобы элиминировать хвалебные репортажи и документальные фильмы за много лет, оставив лишь заметки об аресте Лю. Его уже вычеркнули из истории национального успеха, так что можно вообще не узнать о его существовании.

Авария в Вэньчжоу уже стала символом риска столкновения с компартией. В той катастрофе пострадали представители среднего класса, принявшего условия пакта с властями в постсоциалистическую эпоху: политическая монополия компартии в обмен на компетентное управление. Авария в Вэньчжоу нарушила пакт и стала для многих китайцев тем же, чем ураган Катрина – для американцев: символом недееспособности правительства. Джеральд Оливье, старший специалист Всемирного банка по инфраструктуре, работающий в Пекине, указал, что железные дороги остаются в Китае одним из самых безопасных видов транспорта:

Китайские высокоскоростные железные дороги должны перевозить ежегодно по меньшей мере четыреста миллионов человек. Сколько людей погибло на китайских высокоскоростных железных дорогах за последние четыре года? Сорок: столько же погибает здесь в автокатастрофах каждые пять-шесть часов… Авария в прошлом году, безусловно, не должна была случиться. Но если сравнить железную дорогу с перемещением в автомашине, первая по меньшей мере стократно безопаснее.

Сами китайцы предпочитают цитировать другую статистику: за 47 лет существования высокоскоростных железных дорог в Японии погиб всего один человек – его прищемило дверью. Стало ясно, что некоторые “узлы” и “агрегаты” нового Китая изготовлены в спешке и не работают как следует. На строительство одного из самых длинных мостов в Северном Китае было отведено три года. Мост построили за восемнадцать месяцев. Еще через девять месяцев, в августе 2012 года, он обрушился. Погибло трое, травмы получили еще пятеро. Местные чиновники объяснили произошедшее перегрузкой, однако то был шестой мост, обрушившийся за год.

Людям стало мало одних денег. Падение Лю поставило под вопрос традицию давать чиновникам столько власти, сколько они хотят. Годами Лю занимался собственными делами, попутно работая на государство. Он потерял чувство меры, и встал вопрос, не сделало ли правительство, которому он служил, то же самое.