Странствия Иеро - Стерлинг Ланье

— Рад услышать твой голос, раскрашенное бревно. Сейчас мы добавим красного цвета к твоей татуировке.

Через минуту все было готово. На корабле воцарилось полное молчание, нарушаемое лишь свистом ветра в снастях да резкими криками чаек. Два гребца, доставившие Рока и лемута на борт «Морской девы», уцепились за планшир, удерживая лодку на месте. Их глаза бегали по палубе, не то оценивая силы противников, не то подсчитывая будущую добычу.

Справа от священника хрипло рявкнул Гимп: «Пошли!» — и они разом шагнули вперед. Четверо вооруженных медленно сходились двое надвое, следя за каждым жестом, каждым шагом соперника. По расчетливой неторопливости их движений было ясно, что тут встретятся опытные воины-профессионалы, знающие свое дело.

Иеро шел на глита, уставившись в его безобразное лицо; справа сходились два капитана, длинный и короткий. Они встретились по разные стороны маленькой надстройки, почти точно в середине корабля. Иеро услышал лязг металла и тяжелое сопение, но это не отвлекло его. Как всякий опытный боец, он наблюдал за глазами своего противника, чтобы уловить миг, когда тот перейдет в атаку.

Эти глаза! Огромные пустые ямы, не имеющие дна! Пока он смотрел в них, они становились все больше и больше. Еще больше!

Глит был уже в нескольких футах, топор поблескивал на его плече, щит прикрывал грудь. Но все, что видел священник, — это его глаза, круглые, источавшие ненависть; они словно росли и росли, пока не заслонили весь мир. Вдруг он услышал пронзительный женский крик. Лучар! Наваждение исчезло, глаза лемута сократились до обычной величины, а сам Иеро вернулся к реальности. Еще мгновение, и было бы слишком поздно.

Его спасла скорость реакции — природный дар, усиленный годами тренировок. Его первый учитель воинского мастерства, старый сержант из стражей границы, всегда говорил: «Переходи в ближний бой, парень, особенно если противник посильней тебя или фехтует получше. Когда его брюхо в двух дюймах от твоего клинка, до пируэтов с мечом дело не дойдет. Здесь все решают скорость и удача».

В левую щеку дунуло ветром от пролетевшей мимо секиры. Священник успел уклониться и, не пытаясь ударить в ответ, просто оттолкнул лемута своим щитом. Ему пришлось опустить голову, чтобы не встречаться с противником взглядами; он знал, что не должен видеть его зрачков.

Гипноз! Никакой ментальный барьер не мог защитить от него! Эта тварь была поразительно умной и умелой. Если бы не крик Лучар, думал священник, он лежал бы сейчас с разрубленной головой.

Теперь он боролся с чешуйчатым монстром, сдерживая своим щитом нависшую над ним секиру. Его противник тоже использовал щит, чтобы блокировать удары меча.

От него исходил неприятный мускусный запах, а от кожи, казалось, веяло холодом. Его свистящее дыхание было зловоннее склепа, он вертел головой, стараясь поймать взгляд человека. И он был силен, Боже, как он был силен!

Иеро напряг мышцы и, снова толкнув глита щитом, быстро отскочил назад. Опять просвистел топор, рассекая сырой воздух перед его лицом. Он сощурился на противника, стараясь не встречаться с ним глазами, но внимательно наблюдая за движениями мускулистых рук. Затем передвинул щит, стараясь полностью прикрыть тело, и опустил вниз вытянутую руку с мечом. Смутно, словно сквозь сон, он слышал лязг оружия по другую сторону кабины и рев Клоца, бушевавшего в своей загородке и рвавшегося на помощь хозяину.

Монстр двинулся вперед, высоко вздымая топор; теперь он был открыт для удара снизу. Многолетняя привычка ловить момент атаки по выражению глаз противника сейчас только мешала Иеро. Ему приходилось постоянно бороться с этим доведенным почти до автоматизма рефлексом.

Глит атаковал. Его топор ринулся вниз в сокрушительном размахе, и священник отскочил, готовый к резкому выпаду, когда оружие врага ударило о палубу. Могучая рука монстра выпрямилась, и сверкающее лезвие секиры пронеслось около колен Иеро. Почти инстинктивно он подпрыгнул в воздух, но лемут успел сильно толкнуть его щитом, отбросив к бизань-мачте. С отвратительным хриплым воем он ринулся к человеку, вздымая топор. Добить, прикончить!.. Он уже торжествовал победу, надвигаясь на согнувшегося у мачты противника.

Это был момент, которого ждал Иеро. Распрямившись как стальная пружина, он швырнул свой щит, подобно метательному снаряду над самой палубой. Окованный медью край тяжелого квадрата ударил монстра по ногам, и он свалился, выбросив вперед руки; его безносое лицо с глухим стуком ударилось о дерево настила. Глит попытался встать, но Иеро был уже рядом, и его тяжелый короткий меч раскроил чешуйчатый череп. Хлынул поток крови, и глаза мерзкого творения Нечистого закрылись навсегда.

Священник подхватил свой щит и, огибая загородку Клоца, бросился к другому борту судна, где еще раздавался лязг стали. Странное молчание команды и напряженные взгляды людей подсказали ему, что дело там обстоит плохо.

Так оно и оказалось. На глазах Иеро капитан Гимп отразил удар пиратского меча, но едва не был насажен на длинный кинжал, который его противник сжимал в левой руке.

— Я здесь! — крикнул Иеро. — Придержи мерзавца на секунду, сейчас я о нем позабочусь!

В этом не было нарушения правил: в подобных парных поединках выживший в одной из схваток мог помочь товарищу, что обычно и решало исход дела.

Голос Иеро, казалось, вдохнул новые силы в коротышку капитана. Хотя его волосатый торс был покрыт кровью, сочившейся из дюжины мелких порезов, он сохранил достаточный запас энергии. Отступив назад, моряк смерил противника бешеным взглядом и кинулся к нему, сжимая меч в высоко поднятой правой руке. Почти не защищаясь, Рок двинулся ему навстречу; его глаза обезумели от ненависти и отчаяния.

Они столкнулись у стены надстройки, и Гимп показал, на что способен его огромный меч. Сверкающее лезвие описало полукруг, рассекло левое предплечье пирата и пропахало глубокую борозду по его груди. Удар был так силен, что бросил Гимпа вперед на палубу. Выронив свое оружие и упираясь руками в доски настила, капитан застыл в странной позе, напоминая изготовившегося к прыжку гигантского бульдога.

Левая рука Рока, вооруженная кинжалом, со стуком упала на палубу, хлынувшие из страшных ран потоки крови залили его кафтан, тяжелая ткань которого внезапно потемнела и приобрела багровый оттенок. Опустив меч, он сделал шаг вперед, к Гимпу, застывшему на четвереньках. Затем его колени подогнулись, остекленевшие глаза подернулись мутной пеленой, что-то заклокотало в горле, и пират рухнул лицом вниз. Это был конец.

Команда «Морской девы» издала дружный ликующий вопль и ринулась к победителям. Иеро еще успел наклониться и поднять капитана на ноги. В следующий момент дюжина сильных рук подхватила его и с триумфом понесла к кормовой надстройке судна; там стояла Лучар, ее глаза горели восторгом. Священник, залитый кровью Гимпа и лемута, обнял девушку и внезапно расхохотался. Он перехватил раздраженную мысль, поступившую из палубной кабины:

«Что это за шум? Неужели я не могу спокойно поспать!»

Разленившийся медведь дремал все утро, пропустив сражение. Теперь он изъявил желание выяснить, что произошло в мире за это время.

Все еще держа Лучар в объятиях, Иеро перевел взгляд на море.

Две огромные птицы, лоуны, вдруг погрузились в воду и исчезли; движения их гигантских тел были так стремительны и легки, словно размерами они не превосходили утят. Он увидел, что брат Альдо выглядит очень утомленным. Очевидно, старый эливенер напрягал все силы, удерживая огромных птиц покорными своей воле в течение двух часов.

Гимп поспевал всюду. Он лично осмотрел тело Рока, одновременно рявкая команды своему экипажу. «Морская дева» направилась к пиратскому кораблю так уверенно, будто тот был мирной баржей, перевозившей скот все семь дней в неделю.

Но Гимп, вероятно, знал, что делает: кроме споров о ценности груза пиратского судна, никаких конфликтов между командами не возникло. Среди пиратов были мерзавцы и головорезы всех мастей и пород, но даже грязные ревуны не проявляли видимой враждебности. Некоторые негодяи даже выражали восхищение воинским искусством Иеро или отпускали сомнительные комплименты Лучар. Это не понравилось девушке, и она скрылась в палубной кабине.

Пока Гимп осматривал груз пиратского судна вместе с его новым капитаном, Иеро присел на скамью рядом с братом Альдо. Священник выразил удивление, что люди без совести и чести способны уважать хоть какой-то закон.

— Морское право — освященный временем обычай, — пояснил старик. — За время моей жизни — а она, поверь, была долгой, очень долгой — только однажды пиратский корабль нарушил право. В течение шести месяцев его искали все — пираты, вооруженные корабли купцов и работорговцев. Наконец его нашли. С моряков, уцелевших после боя, живьем содрали кожу. Капитан, главный виновник проступка, прожил дольше. Каждый день ему рубили пальцы, а затем руки и ноги и кормили собственным мясом. Я уверен, — добавил старик задумчиво, — что, если какой-нибудь капитан снова попытается нарушить право, он погибнет от рук собственной команды.