«Если», 1998 № 11-12 - Журнал «Если»

И тут вдруг все оборвалось — как провалилось. Семнадцать висела на трубе вверх тормашками и никак не могла поверить, что призрачник исчез. Вокруг нее танцевал снег и дул ветер. Когда вернулся Хозяин, то застал ее в том же положении.

Загорелый красавец помог ей слезть. Увидев следы призрачника, он нагнулся и заглянул за выбитый заслон. Семнадцать дрожала от холода и страха. Она была уверена — Хозяин убьет ее, но обернулась и увидела, что он по-прежнему улыбается. Он утешил ее: дескать, увидеть призрачника — это поинтересней всей охоты на каких-то жалких жуков. А потом он скрылся в темноте переходов. Семнадцать изо всех сил старалась поспеть за ним — все напрасно.

Больше она не видела его. К тому времени, как она добралась до сборного пункта, Хозяева уже отбыли обратно. Она собрала свое снаряжение и пошла искать Дока — сказать ему, что провалилась. И обнаружила, что случилось худшее.

Док лежал избитый, в крови, среди обломков своего наружного скелета и разоренных растений. Робертс был мертв, но мотор его каркаса ритмически жужжал, пытаясь поднять левую руку покойного. Семнадцать выдернула проводки — жужжание стихло. Повсюду валялись рваные, размокшие книги, внутренняя оросительная система тоже была раскурочена, лампы разбиты.

Семнадцать наугад подобрала несколько книг и ушла. А вскоре тело Дока обнаружили фабричные полицейские и почти сразу явились за ней. Девушка знала, что гибель Дока ей не пришьют, у нее было алиби — она охотилась в туннелях. Тем не менее — Доктор был Гражданином — ее допросили. Однако долго не мурыжили. Один из полицейских предположил, что Дока убил наркоман в поисках дозы. Но она-то знала, что случилось.

А на следующий день она его увидела. Он шел со своими корешами, такими же отвратными.

После работы она отмылась дочиста, купила помаду и духи в магазине. Духи пощипывали кожу и пахли розой сильнее, чем любая роза.

Дим направлялся со своими дружками в один из любимых баров. Она сделала вид, что не замечает его, но знала, что он подойдет. Он и подошел.

— Слыхал я, девонька, что какой-то наркоман пришил твоего дружка-инвалида. Ты не убивайся — Дим всегда к твоим услугам.

Семнадцать стерпела, когда он обрызгал ее слюной, обдал жаром тела и волной мерзкого запаха. Оказалось, что улыбаться совсем нетрудно.

— Как твой инвалидишка обрабатывал тебя? — спросил Дим. — Не очень-то, верно? Спорим, ты пришла сюда за мной — за тем, что у нас с тобой уже было, — ты ведь опять хочешь этого.

Последние слова он произнес громко — специально, чтобы слышали его дружки. Когда они заржали и заулюлюкали, он махнул рукой — полно, мол.

— У меня есть кое-что для тебя. То, что надо, — хрипло прошептал он ей на ухо. — Первосортный инструмент, работает без устали.

— Не здесь, — сказала она. — Я знаю место.

— Ясное дело. Но я не попрусь в твои тайники. Пойдем-ка ко мне, — заявил он и сжал ее запястье. Она не сопротивлялась.

Ко мне — означало полку верхнего яруса в мужском общежитии. Она чувствовала, что мужики раздевают ее взглядами, пока они с Димом шли по узкому проходу. Она забралась на койку. Матрас вонял Димом и затхлой марихуаной. В одном углу на кронштейне стоял телевизор, в ногах койки — запирающийся шкафчик.

Она потянула ремень брюк, пока Дим закрывал шторы на липучку. Он обернулся — резким движением она выбросила вперед руку. Тонкая полоса серебристого пластика, которую она прятала в ремне, со свистом распрямившись, вошла парню в глаз и проткнула череп. Горячая кровь брызнула ей на пальцы. Дим дернулся и навалился на нее всей своей тяжестью — мертвый, как и бедняга Док. Она затолкала его тело за занавески, нашла карточку-ключ к шкафчику, опрокинула в шкафичке все сосуды, склянки и шприцы, а затем спустилась с койки. Она пошла прочь из общежития, глядя прямо перед собой.

Никто не попытался остановить ее.

Через месяц она была за пять тысяч километров от своего дома — под голубым небом на крыше здания, где принимали на Военную Службу. Она стояла в строю с двумя сотнями новобранцев — все они ждали вертолетов, которые отнесут их в полевой лагерь. Она была одета в чистейший комбинезон, — такого она не носила за всю жизнь, небесно-голубой, хрустящий, — начищенные ботинки, шлем с мягкой подкладкой внутри и поднятым серебристым козырьком.

Док Робертс хотел, чтобы она изменила свой путь, свою орбиту, познакомившись с Хозяином, но она знала, ее истинный путь — этот. Она полетит так далеко, заберется так высоко, как только сможет. И она жаждала только этого. Остальное — в прошлом. Она уже не Семнадцать, она — новобранец, она рождается заново.

Сержант — ветеран с дубленой кожей, пустой глазницей и маской вместо лица — выкрикнул команду, обращаясь к строю. Его каркас был такой же, как у Дока.

— Теперь вы на Службе! — заорал он, и его голос, казалось, отразился эхом от неба. — Вы поднялись на поверхность, над кланом смертных. Вы — мясо в консервах! Все человеческое будет выжжено из вас! Кто не хочет этого, шаг вперед из строя!

Строй не шелохнулся — сказывалась психотренировка.

— Сомкнуть ряды! Стать прямее! — проорал сержант.

Шагая в ногу с сослуживцами, она резким движением опустила козырек шлема. Не было больше девчонки по имени Семнадцать. Прошлое осталось позади. Над серебристым козырьком черным было написано: 518972. Отныне это был ее номер.

Перевела с английского Дорина НИКОНОВА

Джозеф Дилэни

Суд равных

Орвилл Колхаун, сельский адвокат, чьим главным занятием была контрабанда наркотиков, нервничал, ожидая под прикрытием кустов прибытия каравана мулов. Он немало платил за безопасность, однако отдавал себе отчет, что в таком бизнесе полной безопасности не бывает. Сколько ни давай взяток, всегда надо быть готовым, что тебя подставят. Двурушничество — неотъемлемое правило игры.

Двумя неделями раньше соперники подставили самого шерифа: он попался с целой тонной кокаина. Спокойствия это не прибавляло. Джо Шрейбер, энтузиаст из главного города округа, все больше неистовствовал в своей газетенке. Торговцы наркотиками держали местное правосудие за горло, поэтому газетенка надрывалась зря, но адвокат предпочел бы убрать этого болвана.

Караван еще не появился, но Колхаун все равно приставил к глазам бинокль, чтобы обозреть из седла берега реки в месте брода. Обычно первыми в такие моменты попадались на глаза мексиканские солдаты, тщательно проверявшие поклажу, прежде чем запустить в реку первого мула. Их услуги стоили недешево, но деваться было некуда: от своих пограничников он еще мог откупиться, но единственным способом отпугнуть от очередной партии товара враждующие мексиканские банды был подкуп их соотечественников в форме.