G.O.G.R. - Анна Белкина

Через полчаса с замазыванием глазков было покончено и члены «Банды разбойников „Гроза“», довольные своей пиратской выходкой, опять собрались в беседке.

— Меня чуть не застукал какой-то чувак, — рассказывал Пашка. — Я из-за него в гречку вступил.

Мальчишки засмеялись, глядя на перепачканный кашей Пашкин кроссовок.

— Где ты её нашёл? — давясь со смеху, спросил Вадик.

— Та, возле мусоропровода лежала…

Вовка и Вадик опять захохотали.

— А я стишок знаю, — сказал вдруг Пашка.

— Какой?

— А вот:

Вышел заяц на крыльцо —Почесать своё яйцо.Сунул лапу — нет яйца.Так и шлёпнулся с крыльца.

— Суперский стих! — оценил Вадик.

— Да, класс, не то, что этот Пушкин со своей «Унылой порой»!.. Полный отстой! — подхватил Вовка. — А где ты его выучил?

— Да, у нас, на футболе, пацаны рассказали.

— Вот, смеху-то будет, когда все домой вернутся! — сказал Вовка. — А главное — на нас никто не подумает! Ведь мы и у себя глазки закрасили!

— И ещё — наши зловещие записки! — страшным голосом сказал Вадик, подняв руки со скрюченными пальцами.

— Ага, все, наверное, милицию вызовут! Перепугаются. Они ни за что не догадаются, что это — мы!

— Если Стёпка — Лёпка не проболтается, — буркнул Вадик. — Он такой — чуть что — сразу к мамочке бежит!

Глава 67. Во имя любви

Когда Коля подъехал к Аниному дому, там уже начался переполох. Жильцы высыпали из квартир, толпились в подъездах. Дом гудел, как улей. Потому что они все галдели.

— Ой, батюшки!

— Да что же это!

— Ух, хулиганьё!

И ещё много разных выкриков. Коля зашёл в Анин подъезд. На полу лежала бумажка, на которой корявыми буквами значилось: «Банда разбойников „Гроза“». Коля пожал плечами и прошёл к лифту. Поднялся на Анин этаж. Когда Коля выходил из лифта, его чуть не сшибла какая-то пожилая дама, весом, наверное килограммов сто. Она возникла из ниоткуда с криком:

— Надо Подклюймуху вызывать! — и забежала в лифт.

Коля вовремя успел отскочить, иначе бы она смяла бы его под собой, как каток.

Когда Аня открыла ему дверь, Коля спросил у неё:

— Что это у вас тут такое?

— Ой, — вздохнула Аня в ответ. — Это мой братец во всём доме глазки замазал. И ещё записок в почтовые ящики набросал…

Аня и Коля шли по набережной Кальмиуса, держась за ручки. Но они шли не по новой, а по старой набережной, где толстые ивы тянулись к самой воде, где ещё сохранилась природа. Асфальт на дорожке выкрошился, прямо сквозь него пробивалась трава. Сегодня был хороший день: солнечный, хоть и прохладный. Солнце, краснея, опускалось к ряду высотных домов на другом берегу. По речке плавали утки. Они даже на зиму не улетают отсюда. Так и сидят в полынье. Аня часто приходила сюда с мамой в детстве. Они собирали каштаны и бросали их с берега в воду. Каштаны смешно подпрыгивали на бетонных плитах набережной и катились вниз, плюхаясь в реку. Аня играла в «гонки», запуская сразу по нескольку каштанов. Она смеялась, когда маленький каштанчик обгонял большой. Она тогда сказала маме:

— Интересно, что будет, если каждый человек бросит в Кальмиус по каштану?

А мама ответила:

— Будет река из каштанов, и она впадёт в каштановое море.

— Тогда его нужно будет «Каштаниусом» назвать! — весело крикнула маленькая Аня.

А зимой папа построил тут огромного снеговика, который был выше Ани, чуть ли не в три раза. Аня раскрашивала его красками, сидя у папы на шее. А потом они все вместе: мама, папа и Аня — забросали снеговика снежками и развалили…

Родители Ани погибли в автокатастрофе, когда ей было десять лет, а Вадику — всего один годик. Бабушка говорила, что они уехали в «Атландию», и вернутся нескоро, через много лет, но обязательно — с подарками. Девочка всё время пыталась найти эту «Атландию» в атласах, на картах. А когда не находила, бабушка успокаивала её:

— Это — новая карта. А «Атландия» — очень старая страна, и очень-очень маленькая, поэтому они просто забыли её напечатать.

— А где она? — спрашивала Аня у бабушки.

— А вот тут, на острове, рядом с Африкой…

Тогда Аня не понимала ещё, что такое «погибли».

А потом девочка узнала, что такой страны, «Атландии», вообще, не бывает… Бывает Лапландия, Ютландия, Шотландия, а «Атландии» — не бывает…

Аня рассказывала всё это Коле, а он, казалось, слушал очень внимательно, даже сочувствовал. Хотя этот бандит и думать позабыл о собственной матери, которая все силы отдавала на то, чтобы прокормить его, когда он был маленьким! Даже не звонит домой!

Потом они перешли через мост, поднялись на площадь Ленина, пошли на бульвар Пушкина, в парк Щербакова…

И вот, в таком настроении Коля провёл весь вечер, и пропустил Ярослава Семёнова.

Когда Ярослав Семёнов выехал за черту города на автобан, с заднего сиденья к нему протянулась рука и легонько дотронулась до его шеи. Ярослав Семёнов обмяк за рулём. Машина завихлялась и выскочила на встречную полосу перед грузовиком. Однако тот, кто оглушил Семёнова, быстро перелез с заднего сиденья на переднее, оттолкнув Ярослава. Он схватил руль, и в последний момент свернул в сторону, избежав аварии. А потом уехал в неизвестном направлении, увезя с собой и Ярослава.

Глава 68. «Дом Кофе»

«Дом Кофе» представлял собой небольшой ресторанчик в полуподвале жилого дома. В зале было темновато и разрешалось курить. Ещё здесь по четвергам устраивались конкурсы караоке. Все желающие могли спеть песню.

Пётр Иванович и Сидоров замаскировались: Пётр Иванович натянул на голову фальшивую лысину и наклеил небольшую бородку, а Сидоров прицепил усы Додика и подложил подушку под рубашку, чтобы изобразить пузо.

Милиционеры сидели за столиком и пили кофе. Они хорошо видели широченную спину и жирный затылок Кашалота. Кашалот беспокоился. Он ёрзал на стуле, вытирал платком пот с лица, допивал шестую чашку кофе и, одну за другой, поглощал шоколадные конфеты. Тот, кого Щелкунчик и грузин Вахо называли «Тенью» пока не пришёл. Время шло, и Кашалот всё больше нервничал. Он уже раз пять сходил в уборную — но это больше кофе, чем нервы. И постоянно что-то кушал: к конфетам прибавился мясной салат, жареная картошка и отбивная. Ровно в полночь дверь открылась, и вошёл человек. О нём можно было сказать только то, что он выше среднего роста, и одет во всё чёрное. Сняв чёрное полупальто, он остался в чёрном костюме с чёрной рубашкой. На его руке сверкнули золотые часы. Человек сел напротив Кашалота, лицом к Петру Ивановичу и Сидорову. Лицо у него было обычное, безо всяких особых примет. Глаза — серые, волосы — тёмные, или это так свет падает, что волосы кажутся тёмными? И — всё. Такой пройдёт мимо — и не заметишь, и не запомнишь.

«Тень, и есть — тень» — подумал Сидоров.

Единственное, что милиционеры поняли, это был совсем не Сумчатый.

Говорили тихо, вернее, Тень говорил тихо. Кашалот же что-то булькал и мямлил. А так же, отдувался, будто бы пробежал кросс на два километра.

— Вы подумали над моим предложением? — начал Тень, не здороваясь. — И что же вы решили? — и посмотрел на визави в упор, словно пытался прочитать его мысли.

Кашалот икнул, сглотнул. С отбивной на вилке в левой руке, он молчал и потряхивал рыхлой массой жировых отложений.

— Так, что же вы решили?

— Я-а… попытаюсь сам… — булькнул Кашалот.

— Плохо, — покачал головой Тень. — Я советую вам передумать. И учтите, я не просто советую, а настоятельно рекомендую.

Кашалот вздрогнул, и отбивная свалилась с его вилки. Упав на тарелку, разбрызгала соус.

— Я не согласен… Я с вами не согласен. Я раньше обходился, и сейчас обойдусь.

Кашалот, хоть неуверенно, но верно отказывался от чего-то, что предлагал оппонент. Пётр Иванович перебирал в памяти известных ему воров в законе. Но перед ним было совершенно новое лицо, каким-то образом вдруг выплывшее из неизвестности. А главное, он говорил по-русски безо всякого акцента, как русский. Значит, этот Тень не мог быть американцем. Додик ошибся, или наврал…

— Я обойдусь, — повторил Кашалот, снова подцепив на вилку свою отбивную.

Тень посмотрел на собеседника с лёгкой коммуникабельной улыбкой, какая бывает у иностранных дипломатов.

— Для вас лучше будет, если вы всё-таки согласитесь, — спокойно произнёс он. — Я уже сказал, что настоятельно рекомендую вам это сделать. Вопросы есть?

— Я… согласен! — ответил вдруг Кашалот, как робот, снова уронив отбивную.

— Вопросов нет, — Тень протянул ему какие-то бумаги. — Распишитесь.

Кашалот принялся разыскивать в карманах ручку. Тень галантно протянул ему свою, продолжая так же улыбаться.

Кашалот расписался там, где ему показали. Тень забрал все бумаги, поблагодарил Кашалота «за оказанную любезность» и встал. Подошёл к вешалке для одежды, снял своё полупальто, оделся и ушёл. А Кашалот продолжал сидеть и ковырять вилкой остывшую отбивную. Когда он подцепил её в третий раз и собрался откусить, уже в одиночестве, отбивная опять свалилась. На этот раз — на пол…