Пятая Космическая - Вячеслав Шалыгин

– Особая миссия? – Ван Ли усмехнулся. – О чем вы, мистер Даймонд?

– О том, что возложено на меня, мистер Ли! – лицо Советника внезапно исказила гримаса гнева, и он подался вперед, расплескивая кофе. – Только я имею право на эту миссию! Только я! А вы путаетесь под ногами! Оставьте свои попытки, мистер Ли, оставьте, пока не поздно!

– И все-таки я вас не понимаю, Советник. – Ван Ли спокойно допил чай и отставил чашку. – Наши государства воюют, и мы по мере сил помогаем им победить. Дела идут с переменным успехом, но тут уж ничего не попишешь, война подобна лавине, все, что можно сказать с полной уверенностью – она не остановится, пока не сойдет к подножью горы. А кого она погребет под собой – вопрос везения.

– Очень поэтично. – Даймонд презрительно фыркнул. – Это вы надоумили Гордеева и Де Брасса оставить Землю под прикрытием лишь двух армий и контратаковать наши флоты на орбите Юпитера?

– Вы приписываете мне влияние, которым я не обладаю. – Ван Ли покачал головой. – Наши генералы и сами знают, что делать. Моя забота – предостерегать их от ошибок.

– Вот именно! – Даймонд снова начал закипать. – Прорыв Селье к группировке Гордеева-Накано и одновременно отвлекающий маневр – стремительная атака на важнейшие объекты в тылу противника! Это похоже на затею генералов, это стиль военных, я согласен. Но блокада Рура, Юнкера, Эйзена и одновременно электронная диверсия на Терции, мятеж на Церере и бомбежка секретнейшего Форта Грант на Тритоне – это уже нечто иное, мистер Ли! Это тщательно просчитанная хитроумная операция, до которой ни одному генералу не додуматься вовек!

– Ну, почему же? – Ван Ли едва заметно усмехнулся. – Ход сильный, рисковый и даже нахальный, не спорю, но тоже в духе земных военачальников. Разве не вы спровоцировали Гордеева на этот маневр, когда провели своих диверсантов под прикрытием нейтрального каравана? На что вы рассчитывали, Даймонд? Что Земля заявит протест и, получив от Рура невразумительные извинения, успокоится? Это глупо, Советник. Наш новый Генштаб намерен завершить войну в максимально сжатые сроки. Поэтому он и рискнул оставить Землю почти без прикрытия, зато уничтожил три ваших основных арсенала и перекрыл каналы снабжения ваших войск оружием. Вас переиграли, Даймонд, смиритесь.

– Никогда! – Советник отшвырнул чашку и вскочил. – Вы еще заплатите, мистер Ли, за свои военные хитрости! Заплатите собственной жизнью! Заплатите лично вы, потому, что без вас и ваших хитроумных компьютеров никакой Гордеев не сумел бы за несколько часов рассчитать и составить план такой масштабной операции!

– Ну что ж, вы спланировали предательство Дюссона, а я свел ваши усилия на «нет», по-моему, это нормальная ситуация. Нынешняя война в большей степени война умов и нервов, война разведок, чем оружия и техники, как это было раньше.

– Я сотру вас в порошок, мистер Ли, – прошипел Даймонд. – Я знаю, какими волшебными компьютерами вы пользуетесь на самом деле! Использование таких машин – нарушение одного из главных природных законов, закона неопределенности будущего. Это вам даром не пройдет.

– Компьютеры обычные, мистер Советник, хорошие, новейшие, но вовсе не волшебные. Будьте здравомыслящим человеком. Чудес не бывает. То, что в природе существуют люди умнее вас, – заслуга генов и хороших университетов, а не магии.

– Вы лжете!

– И насчет нарушения закона неопределенности. – Ван Ли чуть-чуть повысил голос. – Лично я придерживаюсь противоположных взглядов – все предопределено. Но даже если мои убеждения ошибочны, вы все равно не правы, Советник. Применение секретного оружия, вроде моих компьютеров, вполне вписывается в оба закона. Нарушения тут не больше, чем от вашего вмешательства. Так что, лучше бы вам остыть и пересмотреть свои планы, мистер Тайный Советник. Как здравомыслящему человеку.

Даймонд скрипнул зубами:

– Мы еще встретимся, мистер Ли. И оставьте намеки на отсутствие у меня здравомыслия. То, что я подозреваю вас в оккультных махинациях, – не паранойя, у меня есть на то основания! Но об этом мы еще поговорим, когда встретимся лично. Я заставлю вас выболтать все секреты! Вы расскажете мне всё о ваших странных машинах и о себе лично, мистер Ли! Я не допущу, чтобы вы перехватили мою миссию! Она моя и только моя!

– Вы начинаете заговариваться, Советник. – Ван Ли поморщился. – Заговариваться и приписывать свои недостатки другим. Всего хорошего.

– Да, пока вы ведете в счете, но скоро все изменится. Окончательно и бесповоротно!

– Эрг, избавься от него, – Ван Ли жестом подкрепил приказ оборвать связь. – Он безумнее, чем я предполагал. Параноик в чистом виде.

– Просто на тебя не действует его гипноз, Выживший, вот он и сердится, – заметил Эрг. – Хотя с психикой у него действительно не все в порядке.

6. Июль 2290 г., орбита Юпитера – Марс.

В гавань, с берегами из пористого красноватого пластика, по ровной и зеленой, как бутылочное стекло, воде входили странные корабли. Их корпуса напоминали по форме сложенную лодочкой и повернутую ладонью вверх человеческую кисть. Мачты были свиты из кованых железных полос, а паруса сложены из разнокалиберных булыжников – так выкладывают обычно горки альпинария или основание решетчатого забора. На пирсе из чего-то воздушного, будто облако или вата, стояли строгие охранники в средневековых доспехах и с длинными пиками-баграми в руках. Вход на пирс сторожили два прикованных цепями к большому валуну дракона; по виду вполне грозных, но не огнедышащих и относительно миниатюрных – с корову, не больше. Драконы лежали поперек дороги к причалу и тяжело дышали, высунув длинные раздвоенные языки. Белое, с голубым отливом солнце было для них слишком жарким. На берегу прибытия кораблей ждали люди в черных клобуках. Они стояли в ряд, позади батареи противотанковых пушек образца середины двадцатого века, но почему-то держали наготове дымящиеся запальные фитили. Позади монахов-артиллеристов, затаив дыхание, стояли простые граждане портового города, а над ними высоко в воздухе висела неподвижная туча стрел, пущенных неизвестно кем, когда и из каких луков. Нацелены стрелы были на дальнюю оконечность колеблющегося пирса, как раз на то место, куда должны были причалить первые три корабля. Когда флагман входящей в бухту эскадры приблизился к пирсу, стали видны палубные надстройки и фигурки членов экипажа. Матросы суетились, бегая по палубе, но если присмотреться, становилось понятно, что они вовсе не суетятся. Они исполняли сложный, на грани авангардного балета танец. На фоне каменных парусов живого корабля поведение команды выглядело вполне уместным.

– Под сорок температура, – донесся мужской голос из дюралевого поднебесья, проклепанного, как крыло атмосферного самолета. – Судя по графику ментального мониторинга, он сейчас видит весьма необычные сны. Но это нормально для лихорадочного состояния.

– Инфекция? – спросил гулкий, но приятный женский голос. – Гангрены не будет? Или заражения крови?

– Нет, не будет, я установил вид инфекции и вколол ему антибиотики. Сутки постельного режима, и он встанет на ноги. Не волнуйтесь. И в ране я провел нанопластику. Почти все ткани уже в норме. Еще через сутки заработают нервные окончания, восстановится лимфоток, и он забудет о ранении, словно ничего и не было.

О чем они говорят? Какой-то бред, а не слова. Бессвязное бормотание. Антибиотики, пластика, лимфоток... Бред! Лучше бы взглянули на это великолепие. Паруса причаливших кораблей засияли. Ведь они были сложены вовсе не из булыжников. Это были самоцветы, просто до поры, до времени задрапированные тонкими серыми тканями. Теперь драпировка разом соскользнула на палубы кораблей, и паруса, засверкав в солнечных лучах всеми цветами радуги, отбросили на однотонный, пыльный берег и серую толпу миллионы бликов. Охранники схватили пики наперевес и попятились, толпа в испуге отшатнулась, а драконы вскочили и напружинили когтистые лапы, будто для прыжка. Монахи пригнулись и занесли фитили над казенными частями пушек.

Нет! Не надо! Это всего лишь отсветы! Такая красота, разве вы не видите?!

Туча стрел с громким свистом улетела вперед, но команда успела спрятаться на нижней палубе, а каменным парусам эти метательные снаряды были нипочем. Вот снаряды пушек – дело другое.

Фитили коснулись пушек, и те почти разом коротко тявкнули. Ни один снаряд не пропал зря, но лишь два из дюжины попали в корпус третьего из кораблей, все остальные взорвались в парусах, выбив из них фонтаны разноцветных осколков. Из зияющих пробоин на палубу, в бутылочную воду и на ватный причал закапала кровь: темная, вязкая, горячая. Над бухтой разлилась боль. А потом солнце вдруг померкло, и в бухту ворвался шторм. Он гнал впереди себя высокую стеклянную волну и обрушивал с металлических небес на пластмассовую землю горошины свинцового града, такого же, как тот, что прошел над Бьорном, когда марсиане начали штурм.