Разбуженная страсть - Сесилия Грант

Мистер Мирквуд спустился по лестнице и передал ветки одному из работников. Затем осторожно обошел свинью и перелез через изгородь.

– Присаживайтесь и поешьте чего-нибудь. – Он указал на накрытый стол. – Моему повару пришлось потрудиться. А про вас кое-кто спрашивал… – обратился он к Марте. – Вон та девочка. – Он осмотрелся. – А-а, вот и ты! Хватит прятаться за сестрой. Вот миссис Расселл, которую ты так ждала. Садись рядом с ней и расскажи про свою кошку. – Едва заметно подмигнув Марте, Тео снова перелез через изгородь и взобрался на крышу.

Малышке было что рассказать. Очевидно, котенок оказался очень резвым и проворным и доставлял ей немало радости. Керри была прелестной девочкой, и образование пошло бы ей только на пользу. Несколько раз Марта ловила на себе взгляд миссис Уивер. Когда же она с улыбкой поворачивалась к женщине, надеясь поговорить с ней, та тотчас отворачивалась.

Тут мистер Уивер сел на место дочери и посадил ее себе на колени. Это был грузный мужчина с мощными руками и тяжелым низким лбом.

– Хорошее животное, – кивнул он в сторону кошки. – Она уже убила мышь, и девочка к ней очень привязалась.

– Мне весьма приятно слышать, что кошка вам пригодилась. Возможно, другие семьи тоже не отказались бы. У нас их целый выводок. Я могла бы отдать столько, сколько нужно.

– Миссис Расселл живет в Сетон-парке, – пояснила девочка.

– Я это уже знаю, шалунья. – Отец легонько дернул дочь за косичку. – Когда-то моя Ливия там работала. Она вам об этом говорила?

– Миссис Уивер? – Марта взглянула на женщину. – Нет, не говорила. Я понятия не имела, что она служила в нашем доме. – Неужели это жалкое, изможденное существо когда-то носило накрахмаленный чепец и передник и выполняло работу по дому?

– Она работала там до того, как вышла за меня замуж. – Мистер Уивер посмотрел на жену, и та вдруг пронзительно взглянула на него через плечо. Он вздохнул и поднял девочку с коленей. – Беги поиграй с другими детьми. А мне надо возвращаться к работе. Миссис Расселл, – проговорил он, когда Керри ушла, – вы меня очень обяжете, если не станете говорить об этом с миссис Уивер. Полагаю, мне не стоило заводить этот разговор, так как…

– Простите, я вас не понимаю.

– Да я и сам себя не понимаю. – Он коснулся пальцами шляпы и встал. После чего вместе с мистером Куигли отправился работать в поле.

Солнце медленно клонилось к западу, и все присутствующие уже положили себе по второй порции курицы, а затем перешли к пирогам и фруктам. Порой Марта перебрасывалась словцом-другим с работниками и их женами, порой просто наблюдала за ними. Мистер Мирквуд снова спустился с крыши и принялся боксировать с мальчишками. Мистер Аткинс рассказывал сказку про козлов и великанов трем маленьким мальчикам и старшей дочери Уиверов. Откуда-то появился мяч, и даже мистер Гранвилл присоединился к молодым людям, гонявшим его.

Марта поглаживала малыша Джоба, который наконец уснул у нее на плече. Вместе с другими женщинами она наблюдала за игроками и то и дело бросала взгляды на миссис Уивер. Ради ее мужа она не сказала ничего, что могло бы как-то касаться запретной темы. Но настойчивая мысль об этом не оставляла ее.

В начале вечера Марта вошла в комнату миссис Кирни. Ей следовало бы вызвать экономку в гостиную и не нарушать благостного спокойствия собственного жилища. Но все же Марта поступила иначе.

В руках у женщины была шелковая нить и маленький крючок, и она плела кружево для крестильного наряда. Марта с изумлением посмотрела на изысканный узор из петель и настояла, чтобы миссис Кирни не бросала работу, пока они будут говорить.

Она опустилась в кресло напротив. В окна падал предзакатный свет, и от него загорались все блестящие поверхности в комнате – зеркало, кольцо вокруг циферблата на каминной полке и серебряный поднос с чашками на столике, а ковер осенних тонов, лежавший на полу, приобретал мягкое сияние.

Собравшись с духом, Марта проговорила:

– Я встретилась кое с кем из тех, кто когда-то работал в этом доме. – Она сложила руки на коленях. – Хотела узнать, не помните ли вы ее.

– Тут было много людей. – По-прежнему работая крючком, женщина бросила взгляд на книги учета на полках вдоль стены – доказательство ее долгого пребывания в Сетон-парке. – Может быть, и помню. Она сказала, когда это было?

– Я не говорила с ней на эту тему. Об этом мне сообщил ее муж. Их дочери пятнадцать или шестнадцать лет, так что, видимо, это было примерно в то время.

Экономка задумалась, потом, нахмурившись, спросила:

– Где вы с ней встретились?

– В восточной части поместья. Они с мужем наши работники. Я не знаю, какая была ее девичья фамилия, но она вышла замуж за мистера Уивера, а ее имя Ливия или, возможно, Оливия.

Миссис Кирни кивнула:

– Это одна из двух. – Она протянула крючком очередную петлю. – Одна из погубленных девушек. Другая уехала в Лондон и так и не вернулась, а эта осталась в том месте, где выросла.

Да, именно такое подозрение у нее и зародилось. Марта вздохнула и тихо спросила:

– Ее муж знает?

– Да. – Очередной кивок и быстрое движение ловких пальцев. – Он знал ее еще девчонкой и с тех пор полюбил. Но, получив место в этом доме, она уже не желала выходить за сына фермера.

– Не могу ее за это упрекнуть. – Странно, но у Марты появилось непреодолимое желание защищать эту женщину, хотя та не приняла бы от нее никакого сочувствия. – В отличие от мужчин у нас не так много способов пробиться наверх. Долг женщины – заключить самый выгодный брак.

– Ей повезло, что она вообще вышла замуж после всего случившегося. Никто не ожидал, что мистер Уивер снова сделает ей предложение. Никто бы его не осудил, если бы он от нее отвернулся. Но он очень сильно любил ее.

– Как благородно с его стороны… – Это было не просто благородно, но Марта не могла найти подходящих слов. – Вы с ней говорили?

– Ни разу за шестнадцать лет. – Миссис Кирни вздохнула и опустила руки. Морщинки вокруг ее глаз стали глубже. – Я никогда не осуждала ее за случившееся. И слуги тоже. Но теперь, когда я прохожу мимо нее по дороге или в городе, она смотрит мимо меня и даже не узнает.

Столы, стулья и чайные приборы потускнели, словно весь мир затмили эти два слова – шестнадцать лет. Да, конечно же! «Они вынуждены были покинуть дом из-за своего положения», – так сказала Шеридан.

– Она дважды проклята. – Снова замелькал крючок. – Любой ребенок болезненно напоминал бы ей о случившемся, но ребенок-идиот, которому до конца дней будет нужен уход… – Экономка покачала головой и скривила губы. – Не знаю, как она это терпит. Я бы не смогла.