Царский выбор - Елена Степанян

Манка(открывает глаза и смотрит на Филиппа).Ты тут самый главный? А-а-а! Скажи, чтоб перестали! Я все, все скажу! Не надо этого!

Муж.Марьюшка, это ж батюшка наш, отец Филипп!

Манка(Филиппу).Подойди, подойди! От тебя полегче. Все скажу, все.

Филипп(спокойно).Говори!

Манка.Уберите это! Вот так! (Пытается

приподняться.)Я, я царевну загубила. Сознаюсь, я.

Филипп(громко).Какую царевну? Евфимию Ивановну?

Манка.А какую же еще?

Филипп(оглядываясь на всех присутствующих).А как ты ее загубила?

Манка.Ворожбой, (голос ее слабеет)зельем.

Филипп(отчетливо повторяет за ней).Ворожбой и зельем. — А кто тебе в этом помогал?

Манка.Федька Минкин.

Филипп(так же).Помогал Федька Минкин. — А кто таков Федька Минкин?

Манка хрипит и умирает. Муж с рыданиями припадает к ней.

Мальчик-служка.Отче Филипп! Это дело большой государственной важности. Об этом надо немедля доложить самому боярину Морозову.

Филипп(погруженный в свои мысли).Да-да,

непременно надо доложить. — Только время сейчас позднее, у боярина Морозова дел много. Боюсь, нас к нему не допустят.

Служка.Как же это? Ведь такое дело важное! — Как тебя могут не допустить? Ведь тебя столькие знают, твой отец таким человеком был.

Филипп.Мы сейчас поедем к боярину Пушкину. — Он, я слышал, девицу эту из Касимова привез. Он нам будет рад. (Насмешливо улыбаясь)Он был с моим отцом покойным хорошо знаком. (Обращаясь к собравшимся)У кого тут есть сани?

Мужик(мнется).У нас, вообще-то, народ небогатый, но сани, конечно, найдутся.

Филипп(громогласно).Слово и дело государево! Пусть только посмеют не дать! Слово и дело государево! Бегом бегите, запрягайте!

Сани несутся по темной Москве. Подъезжают к городской усадьбе боярина Пушкина. Филипп выскакивает из саней, бросается к воротам, стучит изо всех сил, говорит несколько слов сторожу и бежит внутрь.

Сторож выходит наружу, подходит к саням, в которых остались возница-хозяин и маленький служка, вздыхает, сокрушенно покачивая головой.

Служка.Наш батюшка отец Филипп боярину

Пушкину хорошо известен. Его покойный отец соборным протоиереем в кремлевском храме Успения служил. А сам он теперь на Кисловке в храме Вознесения служит. — А до чего он ученый, до чего ученый — все на свете знает.

Сторож.За что же его так далеко сослали?

Служка.Почему же сослали? И вовсе не далеко. — Приход у нас, правда, небогатый, зато люди уж больно лихие. Большую нужду имеют в пастырском попечении.

За воротами шум и суматоха. Ворота распахиваются. Пушкин, Тенишев, Афанасий, Филипп и Артемий бегут к своим запряженным саням.

Афанасий.Семен! Езжай домой, скажи барыне, что мы в Кремль отправляемся! Я поеду с Григорием Гавриловичем.

Пушкин(Филиппу).Мальчишка твой должен с нами ехать, он ведь тоже свидетель.

Филипп.А как же!

Филипп бежит к своим саням и возвращается со служкой. Афанасий садится в сани Пушкина, Филипп и служка к Тенишеву. Артемий Лукич стоит в нерешительности.

Тенишев.Артемий, тебе не след с нами ездить. Ты еще молодой, сам понимаешь. Поезжай лучше с Семеном, Аграфене Никитишне все толком расскажешь.

Сани мчатся в сторону Кремля.

15. Царская спальня

Алексей спит глубоким сном. Федора дремлет в своем кресле.

Морозов стоит перед зеркалом и расчесывает свою роскошную бороду.

Дверь бесшумно отворяется. Входит на цыпочках Чистой, подходит к Морозову.

Чистой(на ухо Морозову).Тебя Кузьма дожидает.

Морозов немедленно выходит вместе с Чистым в соседнюю комнату, где сидят понурые Ртищев, Стефан Во-нифатьев и лекарь Иоганн.

Морозов(лекарю).Иван Палыч, смени меня ненадолго. У меня дело важное. (Обращаясь к Ртищеву)А ты, Федя, спустись вниз и скажи, что государь отправился почивать. Кто из бояр сегодня ночует в передней?

Ртищев.Князья Волхонский и Оболенский.

Морозов.Хорошо. Распорядись, чтобы до утра ни одной души внутрь не впускали.

Морозов и Ртищев выходят.

Стефан(Чистому).Куда он так заспешил?

Чистой.Срочное донесение из Посольского приказа.

Стефан.Может, аглицкому королю уже голову срубили?

Чистой.Все может быть.

Стефан.Да-а. Каждому свое.

Кузьма сидит на скамье в крохотной комнатушке, где его оставил морозовский служитель, и пытается дремать.

Открывается скрипучая дверь и входит Морозов.

Морозов.Что, сознались?

Кузьма.И не думают. Лексеич их пытать боится, а зачем им сознаваться без пытки? Эти касимовские совсем не дураки оказались, а молодой — прямо черт.

Морозов.Ждут, пока царь про них прознает? Долго ждать придется.

Кузьма.Борис Иваныч, Лексеича надо на другого судью менять. Это в твоей власти.

Морозов.На другого, потом на третьего и на четвертого. — Что, другие за свою башку не испугаются? А время будет идти. — Ты скажи Денису, что башка его никому не нужна, а вот его должность очень многим сгодится. И ежели я захочу его отправить свиней пасти, то причину для этого долго искать не придется.

Кузьма(с любопытством).Борис Иваныч, а коли кто помрет под пыткой, что делать будешь?

Морозов(с тонкой улыбкой).Я этого не боюсь. — Но, может, тогда и сгодится Денисова башка.

16. Две пары саней несутся по Московским улицам в направлении Кремля

Уже видны Кремлевские башни.

В Кремле. Женская половина дворца. Спальня Фимы.

Фима, полураздетая, спит на своей постели. Настасья склоняется над ней, прикладывает ко лбу смоченный в воде кусок ткани, пытается влить ей в рот воду из ложечки.

Фима вздыхает во сне, хочет поменять положение. Настасья помогает ей, натягивает на нее одеяло.

Спальня Ирины. Ирина и Татьяна.

Ирина сидит в оцепенении, безучастно смотрит перед собой.

Татьяна, стоя на коленях перед образами, шепчет молитвы, отбивает поклоны.

Спальня младших царевен. Анна и ее нянька.

Нянька сидя спит, положив голову на стол. Анна, полностью одетая, то пытается прилечь, свесив с кровати ноги в сапожках, то садится, то ложится опять. Наконец, прихватив с собой большой платок, выходит в коридор.

Сани Пушкина и Тенишева въезжают в Кремль. Останавливаются на почтительном расстоянии от дворца.

Все приехавшие бегут бегом к главному Крыльцу.

Анна бродит по дворцовым коридорам. Служанки, сидящие на лавках и сундуках, обмениваются с нею понимающими взглядами.

Анна подходит к своему окошку. Она прислушивается. Внизу идет какая-то непонятная суматоха.

На Крыльце.

Пушкин, Тенишев, Афанасий и Филипп со своим служкой стараются убедить стражу пустить их внутрь.

Старший стражник.Григорий Гаврилович, я государева повеления нарушить не могу. Сказано до утра никого не впускать, и, ты не сомневайся, никого мы не впустим. — Даже если сейчас Архангел Гавриил с неба сойдет и войти захочет, я его тоже не впущу. Государь почивает, и до утра сюда никто не войдет.

Филипп.Выходит, до утра безвинных людей будут мучить?

Старший стражник.Это не мое дело разбирать, кто виновный, кто безвинный.

Афанасий стоит молча в невероятном напряжении и смотрит в небо.

Пушкин.Кто ночует в передней?

Старший стражник.Князья Волхонский и

Оболенский. Я их звать не буду, они мне не указ. Я только государевы повеления исполняю.

Анна, стоя у окна, прислушивается, потом распахивает окно и пытается рассмотреть, что там происходит.

Филипп.Но это же самого государя прежде всего касается.

Старший стражник(ледяным взглядом окидывая священника в бедной одежде).А я ничего не знаю. Ждите до утра.

Филипп(не выдерживая, повышает голос).Но люди безвинные погибнуть могут!

Анна бегом бежит вниз, проносится мимо испуганной охраны женского терема и подбегает к собравшимся на Крыльце.

Анна.Что случилось?

Все сначала пятятся при ее появлении, потом начинают наперебой рассказывать.

Тенишев.Матушка-царевна.