Фея Семи Лесов - Роксана Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как я вижу, Сюзанна, вы прекрасная хозяйка, – с улыбкой заметила мачеха. – Кажется, вы любите английский стиль?
– Да, немного, мадам, – отвечала я рассеянно.
Герцог де Кабри вдруг предложил мне руку и сделал это так демонстративно, что я не смогла притвориться, что не замечаю его жеста.
– С вашего позволения, мы пройдемся по парку, – церемонно объяснил он, – нам необходимо поговорить.
Мы пошли по направлению к пруду, однако он словно воды в рот набрал. Я тоже молчала.
Сказать ему все до конца или нет? Я была уже почти готова к этому, но представление о том, какой будет скандал, останавливало меня. Мое короткое слово «нет» вызовет целую бурю… А мне так хотелось покоя и беспрепятственных встреч с виконтом де Крессэ.
– Что же вы молчите, мадемуазель? – спросил герцог тоном оскорбленного человека. – Хотя бы для приличия скажите что-нибудь…
– Это вам было угодно говорить со мной. Так говорите же.
– Я полагаю, мы не в ссоре? – произнес он странным голосом, который напомнил мне отца Жозефа из монастыря.
– Если вы предпочитаете забыть нашу размолвку, то это ваше дело, сударь.
Я пыталась косвенно дать ему понять, как он мне безразличен, но он не понимал или не желал понимать.
– Надеюсь, сегодня вы в порядке и с вами не случится истерики? – едко спросил он, надеясь обидеть меня.
– Конечно, если вы будете вести себя прилично, как и подобает вежливому кавалеру, и больше не позволите себе назвать меня на «ты».
– Я не затем сюда приехал, чтобы выяснять ваше отношение ко мне, мадемуазель, – произнес герцог, – оно мне, к сожалению, достаточно хорошо известно. Я приехал, чтобы серьезно поговорить с вами.
– О чем?
– Гм… о вашем… словом, о том имуществе, которое я получу вместе с вашей рукой.
– Вместе с моей рукой! – повторила я слегка удивленно.
– Да-да, вместе с вашей рукой. Почему это вас так удивило?
– Вы изъясняетесь иносказательно. Ведь речь идет о приданом, не так ли? Так почему бы не говорить прямо… Имейте в виду, сударь, что у меня нет ни малейшего понятия не только о приданом, но даже о владениях моего отца; более того, я не чувствую ни желания, ни права говорить с вами об этом.
Эту вычурную фразу я заранее придумала и была ею довольна.
Герцог достал накрахмаленный платок и вытер лоб:
– Ух, какая жара, – выдохнул он, пряча платок в карман, – тем, кто носит парик, должно быть, и вовсе невыносимо.
Я молчала, глядя в сторону.
– Вы должны, мадемуазель, – вдруг сказал он, – вы должны убедить своего отца немного… ну, немного расширить границы тех земель, которые будут являться вашим приданым при замужестве.
– Я уже сказала вам, что это невозможно.
– Это возможно, мадемуазель, вы попытайтесь и увидите, что это вполне возможно.
– Я пытаться не хочу, – сказала я, – меня это совершенно не волнует.
– Но это волнует меня, – внушительно произнес он, – а мои интересы должны быть и вашими интересами.
– Вот как? – спросила я крайне презрительно. – Это для меня новость.
– И все же я настаиваю, мадемуазель. Вы слышите? Я настаиваю. – Его тон стал требовательным, он почти приказывал.
– Вы с ума сошли, сударь, – холодно отвечала я, – мне нет никакого дела до ваших претензий. Кажется, пока что ваши слова для меня не указ.
Он схватил меня за руку, пытаясь усадить на скамейку. Рука у него была горячая и влажная, и я брезгливо вырвалась.
– Оставьте меня, – сказала я.
– Сядьте, мадемуазель. Мне нужно поговорить с вами. Я села вполоборота к нему, уставившись глазами в глубину сада. Мои пальцы машинально срывали зеленые побеги папоротника, рвали их в клочья и разбрасывали – несмотря на кажущееся спокойствие, я все же нервничала.
– Вы очень молоды, мадемуазель, – произнес герцог, – я намного старше, и у нас с вами разные заботы. Вам пока нет дела до моих интересов – возможно. Однако те размеры приданого, которые установил ваш отец, кажутся мне явно недостаточными. Вот взгляните.
Он протянул мне листок, вырванный из блокнота, на котором рукой моего отца было написано:
«Милый герцог, я предлагаю вам следующее:
1. Замок Сент-Элуа.
2. Парижская недвижимость.
3. Доход от бретонских имений.
4. Два фаянсовых завода в Севре.
5. Доходы от продажи вест-индского кофе.
6. Лионская шелковая мануфактура.
Дорогой герцог, честное слово, большего вы не стоите».
Все эти пункты были многократно перечеркнуты, исправлены, между ними были вписаны и зачеркнуты какие-то слова, и мне стало ясно, что каждый пункт этого списка буквально вырывался с кровью из сердца моего отца. И еще я поняла, что между герцогом и принцем наметились серьезные разногласия…
– Ну и что же? – спросила я безучастно.
– Неужели вы не видите? А замки в Нормандии? А леса? А мануфактура-то всего одна указана – посмотрите!
– Кажется, вы хотите лишить нас всего, – раздраженно произнесла я, – будь ваша воля, вы бы нас ограбили. В этом списке указана целая куча всяких богатств…
– Я хочу, мадемуазель, – громко произнес он, – чтобы мы имели доход не менее миллиона ливров в год.
Я внимательно смотрела на него, но, к своему удивлению, не чувствовала ни возмущения, ни гнева – одно презрение. Как низок должен быть человек, чтобы втолковывать своей невесте подобные вещи! Он даже для вида, для приличия не скрывает своих целей.
А герцог нисколько не замечал того, что со мной происходило: он все так же горячо расписывал те выгоды, которые можно получить от наших нормандских владений, страстно доказывал необходимость увеличения приданого, повторялся, горячился, хватался за голову и, наконец, устал и взмок… Я и не подозревала, что деньги могут вызвать у человека столько эмоций.
Увидев, что я молчу, он вообразил, что убедил меня.
– Так что же вы скажете? – Герцог был весь мокрый от пота.
– Послушайте, – произнесла я медленно, – вы ради денег хотите жениться на мне, не так ли?
Он откинул со лба волосы:
– В общем, от количества приданого будет зависеть мое отношение к вам, мадемуазель.
Вот тебе раз!
Я поднялась и отошла на несколько шагов. Вначале я просто хотела уйти, не сказав ни слова; однако мне было физически необходимо излить в словах свое презрение.
– Вот что, сударь, – сказала я усмехаясь, – хотя парик и не делает из лавочника аристократа, я давно хотела посоветовать вам носить его: в нем вы больше походили бы на дворянина. А сейчас никто не отличит вас от простого торгаша…
Он уставился на меня с недоумением и тупым гневом. Я ушла, не сказав больше ни слова. Во дворе меня встретила взволнованная Маргарита.
– Боже милостивый, душенька моя, – прошептала она мне на ухо, – кучер говорит, что герцог де Кабри только того и имеет, что титул, а сам весь в долгах. Говорят, ему сам король дал двести тысяч ливров – а так бы он и сюда не доехал. – Взглянув мне в лицо, она осеклась – Да что же это с вами, мадемуазель? Вы бледны как смерть.