На рандеву с тенью - Татьяна Степанова

Баюнов посмотрел на него недоуменно. Было видно, ему непонятно, отчего речь вдруг зашла об этом? И он не чувствовал для себя сейчас никакой угрозы.

— Знал. Так себе был человечек, слаб в коленках, — сказал он. — С чужих рук ел.

— Он ведь умер, кажется, от инфаркта?

— Ну да, вроде... С лестницы загремел только сначала. — Баюнов внимательно смотрел на Колосова.

— А при каких обстоятельствах это произошло, вам известно?

— Под самый Новый год. Сам я не присутствовал при этом, рассказывали, — Баюнов мрачновато усмехнулся, — рассказывали — в «Бору» был праздничный банкет в ресторане. Ну, все хорошо поддали, естественно. Там лестница наверх, на смотровую площадку, есть. Говорят, Леднев спьяна один туда забрался, ну и упал. А сердце и лопнуло. Он незадолго до этого инфаркт перенес. Его жена обнаружила, мертвого уже.

— А с Олегом Островских у Леднева какие были отношения?

— Леднев на него работал.

— А конкретнее?

— Сначала душой и телом предан был, потом, говорят, огрызаться начал. С годами амбиции возросли, самому в боссы захотелось. Все на Георгича наседал, чтобы тот с ним по справедливости — мол, столько лет вместе, пора в большие люди выходить. Хотел стать коммерческим директором компании. Ко мне с этим являлся, чтобы я его поддержал.

— Вы настолько тесно общались с компанией?

— Не язвите, — Баюнов хмыкнул. — Вы человек чужой, а мы здесь живем. И будем жить. Мне тогда не до их дрязг было, сказал, чтобы сами разбирались. Олег что-то заупрямился, до обострения дошло. У Леднева от нервотрепки сердце прищемило. Ну и злость он затаил, конечно. И Островских к нему охладел. Поговаривали, что Ледневу уйти придется из компании. А тут он вдруг концы отдал. С лестницы расшибся.

— А эта Лупайло действительно была его любовницей?

Баюнов надменно посмотрел на него, что, наверное, означало: думай, что болтаешь! Мне, самому Баюнову-Полторанину, такие пошлые вопросы!

— Если Островских и Леднев в последнее время конфликтовали, то... то это, видимо, почти никак не отразилось на отношении Островских к его жене, то есть вдове. Так, что ли, получается? — спросил Никита. — Он вон на Ларисе Дмитриевне женился.

— Ну, Островских всю их семью давно и хорошо знал. Они почти свои были в его доме, когда Леднев был начальником службы безопасности. Когда Леднев роман закрутил с этой девчонкой-парикмахершей, Островских, поговаривали, начал сочувствовать Ларисе. Там ведь к разводу дело шло. А что он на ней потом женился... Что ж, она женщина видная, стильная, умная, сколько лет лямку в его бизнесе честно тянула. А потом... Он мне однажды сам признался: покорило его то, что она Ледневу была преданная жена. После инфаркта его выходила. У Островских самого с сердцем швах, на одних таблетках живет. А с Ларисой, с ее характером, с ее хваткой, он сейчас себя чувствует как за каменной стеной.

— А вы, Виктор Павлович, оказывается, очень неплохо осведомлены. Как это вы сказали: «Здесь мы живем»?.. А с дочкой Верой как у них, у Островских, у его новой жены, было?

Баюнов пожал плечами, что, наверное, означало: я-то откуда знаю? Такими пустяками не интересовался.

— Я с этими убийствами вашими вконец запутался, — сказал Колосов, поймав его взгляд. — Ни черта не ясно, кто, что, зачем. Действительно, свои люди... Версия у меня пока одна. Версия, что на данный отдельный момент вы, Виктор Павлович, к убийствам не причастны. А вот Клыков ваш, который, как вы сказали, с ваших рук ел, к чему-то причастен был. Так вот, если желаете, продолжаем обмен честный, баш на баш. Сейчас мой вопрос будет о Клыкове и о тайнике. Не об оружии, заметьте, а о месте, где прятали. Записей, как видите, никаких не веду, диктофона нет. Мне необходимо точно знать от вас одну вещь. Баш на баш.

Баюнов пожал плечами снова, усмехнулся.

«Сейчас скажет, чтобы я его выпустил под подписку о невыезде, — подумал Колосов. — И я сейчас скажу ему „да“ и солгу, потому что...»

— Свидание завтра дадите мне. Мать сына моего сюда привезет. Ко мне.

— Ваша... теща? — переспросил Никита, что вышло весьма глупо. — Ребенка в изолятор?

— Ничего. Он у меня... Он мной только и живет. Ничего.

— Хорошо, я скажу адвокату. Пусть приедут завтра. Утром. А у вас такая семья... надо же... Баюнов закурил новую сигарету и спросил:

— Правда, что дело кэгэбэшники берут?

— Правда.

— Что же, в Лефортово меня переведут?

— Это вряд ли.

— Что, не та птица?

— Видимо, для них не та. Хочу вам дать один совет... Даже если вы будете по-прежнему умалчивать о происхождении винтовок, они легко установят это по заводским номерам. Начнут искать с того конца и найдут. Там же оборонный завод, все зарежимлено. Все как на ладони, все свои, как и здесь у вас. При таком положении вам лучше было бы...

— Что вы хотели у меня спросить?

— Скажите, Клыков проверял тайник в пещере после того, как... Проверял потом?

Баюнов потер лицо рукой. Долго молчал. Потом кивнул: да.

— Когда? Какого числа, не помните?

— В ночь с тридцатого на первое мая. Никита замер.

— Он в Москву уехать сразу должен был, а туда заехать по дороге и мне позвонить, — продолжил Баюнов. — Но так и не позвонил. А утром явился ко мне сам. Сказал, что все нормально. А в Москву потому, мол, ночью не поехал, что устал.

— Какая у него машина?

— Самую неприметную в гараже взял. Пикап-"Жигули", синий. Специально, чтобы здесь иномаркой не светиться.

— Но он же нездешний. Как же он в одиночку без Быковского мог найти пещеру?

— Ее найти нетрудно, если место знать. А он знал. У него память молодая еще, непропитая, — Баюнов усмехнулся. — Ну, что еще?

— Не знаю, а... что-то еще было? Баюнов как-то странно глянул, хмыкнул.

— Когда у Островских дочка пропала, когда еще тут ваши только чухались, он как-то приехал ко мне в «Бор», без вызова. Что-то темнил. Спрашивал, нельзя ли узнать, кому принадлежат «Жигули» — «десятка», и номер назвал. Те самые, которые вы потом возле провала нашли. Ну, закончились вопросы?

— Нет еще, погодите, еще один... Вы его лучше меня знали, Клыкова этого. Какой он был по характеру человек?

Баюнов выпустил дым из ноздрей.

— Жадный, — бросил он, — сущий сквалыга.

В дверь, постучав, заглянул дежурный, вызвал Колосова к телефону. В кабинет зашли конвойные. Звонили из ЭКУ по поводу технического исследования фрагментов фотоснимка. Колосов достал блокнот.

— Видимо, перед нами обрывок цветной любительской фотографии. При печати использована бумага «Коника», — отчитывался эксперт. — На снимке различимы фрагменты обнаженных человеческих тел. Скорее всего запечатлена сцена интимного характера. Порносцена, яснее говоря, с участием не двух, а трех партнеров. Причем с достаточной долей вероятности можно сказать, что один из ее участников — малолетний ребенок.

Колосов вернулся в кабинет. Баюнов стоял, охраняемый конвоем, курил.

— Можно уводить задержанного? — спросил конвойный.

— Подождите, мы еще не закончили. Я вас приглашу. — Колосов выпроводил его и повернулся к Баюнову. — Скажите, в городе, в вашем городе были случаи, когда кто-то сбывал порноснимки с участием несовершеннолетних?

Баюнов пожал плечами.

— А в комплексе, в «Бору», среди клиентов? Там кто-нибудь предлагал приобрести такие снимки?

Баюнов смерил его взглядом.

— Там много чего есть, — сказал он уклончиво. — Георгич вон на торжествах по случаю открытия вещал: построили, мол, рай на земле. А в рай люди отдыхать приезжают, расслабляться на полную катушку. Кто как умеет и хочет.

— Там можно достать детское порно? — прямо спросил Колосов. — Да или нет?

— За деньги можно все. Ну, сейчас спросите, кто торгует. По глазам вижу. Этого не знаю, таким товаром не интересуюсь. Раньше было можно. А сейчас... сейчас нет. Лариса как на топ-менеджера пришла, гайки до отказа закрутила. Сейчас даже если у кого что-то подобное есть, туда с этим просто не суются.

Глава 34

КАРТА МЕСТНОСТИ

В субботу Катя Колосова так и не дождалась. Хотела вечером наведаться в отдел на разведку, но Варвара отговорила. Звонок в дверь красновской квартиры раздался в воскресенье в восемь утра. Катя только-только проснулась. С кухни грохотал телевизор. Катюшка Маленькая, по укоренившейся детсадовской привычке поднимавшаяся даже в выходной с петухами, смотрела мультсериал «Джимми-суперчервяк».

«Мультяшки, — подумала Катя в полудреме. — Чтоб вас... Чепуха... Черный, Черный Плащ...»

И тут кто-то зычно и настойчиво позвонил в дверь. Катюшка Маленькая стремглав помчалась открывать. Катя, опять же в полудреме, вспомнила, как Варвара говорила, что иногда по выходным Катюшку навещает отец. Когда трезвый. Господи, что за наказание с ними, отчего они все такие...

Голоса из прихожей. Катюшкин звонкий, удивленный, Варварин растерянный (она сама только что с постели) и мужской голос. Заглянула Варвара в халате и тапочках: