Греческие каникулы (СИ) - Ш.

Ногти медленно прочесывают волосы, перебирая платиновые пряди, которые мгновенно окрашиваются в цвет краски.

Кажется, в его глазах промелькнуло нечто новое, что она никогда не замечала, перед тем, как Малфой окончательно их прикрыл, продолжая поддаваться правилам их странной игры.

Гермиона вдруг застыла, неожиданно понимая, как приятно ощущение руки в его волосах. Они всегда являлись визитной карточкой Малфоев, семейная черта, которая отличала их род, часто обсуждалась в совершенно разных источниках и контекстах. Фантастический, ни на что не похожий платиновый цвет, который в разном освещении отливал то золотом, то серебром.

Но сейчас заботило даже не это. Она отвела взгляд от своей кисти и посмотрела на Малфоя, который стоял, едва дыша и не двигаясь, покорно позволяя Гермионе столь странные действия. Он прикрыл глаза, и она была готова поспорить, что ему нравится то, что сейчас происходит. Думает ли он о том, как это выглядит?

Не слишком ли это… интимно? Не слишком ли это для них?

Вдруг стало как-то тяжело дышать. Казалось, что все нервные окончания в теле сейчас сфокусировались на одном месте — кисти, которая утопала в шелковых прядях. Малфой чуть повёл головой, будто подталкивая руку проникнуть глубже в волосы.

Гермиона сглотнула, пытаясь срочно придумать, как с наименьшей неловкостью выйти из сложившейся ситуации. Она подумает об этом позже. Сейчас нужно…

— Молодые люди, не хотите ли посмотреть наше шоу? — кричит зазывала, а Гермиона вытаскивает руку из волос Малфоя, быстро соглашаясь на мероприятие.

Слава Мерлину.

Mystery Lady — Masego, Don Toliver — песня, под которую писалась сцена разговора у камней.

— Ну что, Грейнджер, как ты докатилась до такого? — Малфой подал голос спустя десять минут задумчивого молчания, он откинулся спиной на камень и прикрыл глаза, на лице блуждала странная улыбка. Они убили почти час на просмотр довольно странного шоу, где люди в танцах измазывали друг друга краскам под задорную музыку и теперь решили немного отдохнуть. На остров опускалась ночь.

— До какого такого? — Гермиона смотрела на танцующих людей. Две пары исполняли странный танец прямо около костра. Их силуэты были размыты после зелья, но ей казалось, что они пытались копировать движения каких-то животных.

— Золотая девочка, Героиня войны, Самая лучшая что-то там столетия, — Малфой рассмеялся, не открывая глаз. — И вот. Сидит рядом со своим заклятым врагом, наглоталась каких-то непонятных настоек, измазанная в краске и пьяная. Что я пропустил в этой жизни, Грейнджер?

— Например то, что люди не остаются прежними спустя десять лет, Малфой, — Гермиона повторила за ним и откинула голову на камень, опустив веки.

— Хм…

— Что «хм»?

— Я всё думаю, Грейнджер. Чего ты со мной таскаешься по этому острову? Что-то там помочь пытаешься, ведешь себя… терпимо. Как же старые обиды? Война, Пожиратели смерти, враги… Неужели тебе действительно так нужна какая-то статья? Настолько, чтобы терпеть моё общество, учитывая наше прошлое?

Гермиона задумалась на минуту. Малфой задал ей вопрос, на который она сама хотела бы знать ответ.

Старые обиды? Она попыталась найти в себе какие-то похожие на это чувства и не смогла.

Пожиратель смерти? Наверное, да. Однако его история была ей понятна, к тому же после содействия, которое он оказал суду по окончанию войны…

Сколько ему было тогда? Пятнадцать? Гермиона вспомнила себя в пятнадцать. Страдания по Рону, заботы об учёбе, какие-то теоретические волнения о войне, с которой никто из них тогда еще не столкнулся лицом к лицу, экзамены. Перед закрытыми глазами возник образ её напарника. В этом же возрасте он принимал вынужденные неверные решения ради спасения себя и своей семьи от смерти. Злилась ли она на это сейчас? Нет.

Враги? Она глубоко вздохнула. Малфой, отдающий ей свои вещи в подвалах клиники. Он же, вытаскивающий её из воды и говорящий ей «Я не отпущу тебя, не бойся».

— Возможно, потому, что ты тоже не остался собой десятилетней давности, — только и нашлась она.

Воцарилось молчание, прерываемое странной музыкой на пляже, которая напомнила Гермионе африканские мотивы. Барабаны, ритмичные басы. Теплый ветер обдувал её платье, услужливо купленное её «заклятым врагом», босые ноги приятно согревались теплом костра.

— Грейнджер, я вот всё никак не пойму, почему ты одна? — внезапный вопрос прервал её анализ ощущений в собственном теле.

— Что ты имеешь в виду? — она не поняла вопроса.

— Почему ты не замужем? Ну или не расхаживаешь по красивым свиданиям с каким-то завидным женихом? Как так?

Гермиона открыла глаза и повернулась к Малфою, который смотрел на нее, чуть повернув голову.

— Ну, — она попыталась сформулировать. — Так вышло…

— Да ладно тебе, — Малфой усмехнулся и снова отвернулся от нее, прикрывая глаза. — Так отвечают надоедливым бабушкам.

— После Рона…

— Уизли… — Малфой протянул его фамилию прямо как в школе.

— О, Малфой, я не хочу окунаться в это снова и слушать твои оскорбления в сторону моих друзей.

— Я не собирался. По правде говоря, мне плевать на Уизли. Но если говорить о вас… Он тебя не достоин, Грейнджер. Ты должна быть рада, что у вас ничего не вышло.

— Да что ты? — Гермиона вздернула бровь.

— Ага. Тебе нужен кто-то более… подходящий, — Малфой немного изменил позу на более удобную, не размыкая век.

— Какой же, Малфой?

Он молчал с полминуты.

— Кто-то, кто будет тебя принимать такой, какая ты есть, не требуя, чтобы ты соответствовала его ожиданиям, — Малфой слегка повел плечом. — Кто-то, кого будут радовать эти твои сумасшедшие выходки, Грейнджер. Прыжки в источники, все эти вселенские шпионские планы, — Малфой улыбнулся. — Кто-то умнее, кто сможет спорить с тобой, потому что тебе это нужно. Кто-то, кто поймет твои карьерные цели и не посадит тебя рожать детей, пока ты сама не захочешь этого. Кто-то, кто будет зажигать тебя, понимаешь? Ты — огонь, Грейнджер, ты совершенно чокнутая, хоть и считаешь себя чопорной отличницей. Ты должна дышать полной грудью, чтобы защищать права гномов, эльфов, всяких обиженных и кого ты там еще постоянно защищаешь. Ты должна гореть и разбивать эти рамки, которые кто-то там тебе ставит. И быть счастлива в этом. Уизли и ему подобные никогда с этим не справятся.

Гермиона молчала, не понимая, как она должна реагировать на такие откровения со стороны Малфоя. Что она могла ответить? Только лишь то, что он прав. Рон никогда не понимал её, этот факт отрицать совершенно бесполезно. Никто не понимал ее так, как об этом говорит Малфой. Она сомневалась, что такой мужчина вообще существует.