Мир Нежити. Книга I (СИ) - Никифоров Андрей

— Подлинно друид. Не та сила, какую я чувствовал у прочих друидов, но нет сомнений: на тебе благословение природы и душа твоя чиста… Прошу тебя.

Последние слова были приглашением для Вистры. Её Дормир изучал дольше прочих.

— Тебя отягощают смятение и смертельная боль, которые ты старательно прячешь за слоями оправданий и… ещё вижу… ах!!!

Никто глазом моргнуть не успел, как вампирша вонзила меч в грудь Дормира, и для верности провернула клинок, прежде чем выдернуть его. Последний жрец Бардиасана и хранитель Источника пал на спину, и больше не двигался.

Сотэр дёрнулся, чтобы выхватить свой меч, но Уна не случайно заранее «встала» позади. Погрузив невесомые руки в спину паладина, призрак пустила к сердцу давно заготовленное обездвиживающее заклятье. Юноша призвал свою магическую силу, чтобы заблокировать враждебные чары, да запоздало. Ноги обмякли, и Сотэр плюхнулся на мох. Вампирским рывком Киния сбила с ног Вистру, которую определила как самого опасного противника после Дормира и Сотэра. Остался только Атти, но что он мог сделать против Высшей нежити, будучи далеко от ручья? Разве что неуклюже выставить перед собой трезубец. Киния играючи отбила его в сторону, и долбанула рукоятью меча по животу друида, отчего тот с хрипом завалился набок.

— Быстрее, Уна, обездвиживай всех, — вампирша придавила эльфа ногой.

— Вот так, сопляки! — торжествовала призрак, набрасывая на Вистру то же самое заклятье, каким обездвижила Сотэра. — Вот настоящие «Прах» и «Пепел»! Вот как нужно внезапно справляться с толпой. И это несмотря на неучтённое появление старикашки. Учитесь! Хотя о чём это я, вам уже поздно учиться…

Когда Уна закончила возню с Вистрой, то подлетела сковывать Атти. Киния схватила Сотэра за шиворот, и потащила к алтарю.

— Как ты могла?! — заорал Атти, пока Уна набрасывала на него волшебные оковы. — Как ты могла так поступить?!

Киния не обращала внимания. Хоть заклятье сковывало подвижность конечностей, но вот вращать головой и говорить позволяло. Однако Сотэр молчал.

— Надо поспешить, пока не пришёл, — твердила Киния. — Пока не пришёл…

Подойдя к алтарю, вампирша расположила на нём юношу — лицом кверху. Распрямила руки и ноги Сотэра, а затем достала кинжал — тот самый, которым пытала похищенный скот. Отчаянно драл горло Атти, выкрикивая вопросы, оскорбления и мольбы. Киния занесла кинжал над Сотэром. И покосилась на паладина.

— Ничего не скажешь перед смертью? — поинтересовалась вампирша будто бы равнодушным голосом. — Никаких проповедей? Уговоров? Возмущений? Проклятий? Слышишь ведь, как друид усердствует. Позволишь ему надрываться за двоих? Поспеши с последним словом, ибо надо дорезать вас, чтобы высвободить магию, которая откроет мне доступ к силе Источника. И сделать всё до того, как появится… он.

— Ты наверняка ждала последних слов и подготовилась не воспринимать их, — сказал Сотэр.

Сказал удивительно спокойно, вопреки ожиданиям Кинии, так что она посмотрела в его глаза, и вместо отчаяния, ненависти, обиды или ужаса увидела что-то похожее на смирение, как будто паладин настроился принять любой исход, даже самый для него горестный: крушение мечтаний о вновь зеленеющем мире; как собственную смерть, так и смерть немногих близких.

— Всё же мне есть, что сказать. Я поверил тебе, Киния. Поверил, потому что за всем лицемерием узнал в глубине твоей души стремление быть живой. Это выдали прорвавшиеся наружу сновидения.

— Да, хочу быть живой, — сухо подтвердила Киния, по-прежнему стоя с занесённым кинжалом. — Но это неважно, потому что даже десять источников жизни не способны изменить природу нежити. Раз ступив за черту смерти — не вернуться обратно. Это незыблемый как само мироздание закон. Так что неважно, насколько сильно мне хочется быть живой.

— Но это никуда не уйдёт. Ты убьёшь нас, и к твоим кошмарам добавятся новые. Ведь та же часть твоего сердца, что желает жизни, привязалась к нам.

— Как трогательно, — проворчала Киния. — Приготовься, будет больно. Ритуал не допускает мгновенного убийства. Придётся немного помучиться.

Вампирша опустила кинжал — остриё уткнулось в живот Сотэра. Положив ладонь поверх рукояти, Киния надавила. Клинок пронзил кожу. Вокруг лезвия проступила тёмная кровь.

— Не-ет! — плакал Атти.

Сотэр зажмурился, и сквозь его стиснутые зубы прорвался стон. Киния медленно погружала клинок в живот. Кровь сильными толчками выбивалась из раны и стекала на алтарь.

— Киния, — сорвалось с дрожащих губ Сотэра.

Клинок вошёл в плоть уже наполовину. Тогда вампирша остановилась, и медленно повела его в сторону, намереваясь разрезать живот.

— Ох, ребятушки, — всхлипнула Уна, — буду очень скучать. Тяжко второй раз видеть, как мать умертвляет своих детей!

Руки вампирши задрожали, причиняя паладину ещё большие страдания. Но задрожали вовсе не потому, что того требовал ритуал. Киния пробовала вернуть движениям былую твёрдость — и не могла. Больше не сдерживаемый, крик боли Сотэра выплеснулся наружу и ударил по чувствительному вампирскому слуху. Дрогнули мускулы на бледном словно мраморная маска лице Кинии.

Она выдернула окровавленный кинжал, и запустила его в дальний конец пещеры.

— Госпожа?! — поразилась Уна.

Киния так крепко вцепилась в край алтаря, что ломающимися ногтями оставила царапины на его каменной поверхности.

— Будь ты неладен, щенок! — в рычании, смешанном с воплем, с трудом можно было разобрать слова. — Да, я хочу жить! Но невозможно это! Слышишь?! Невозможно вернуть жизнь!

Она склонилась над Сотэром и дёргала свою кольчугу у груди, так что кольца жалобно звенели.

— А если и верну, то что мне с этого?! Права Вистра: буду жалким бессильным ничтожеством! Только умножу свои страдания! И зачем мне такое?!

Случайно или намеренно, Киния сбросила с Сотэра обездвиживающие чары. Юноша первым делом закрыл рукой обильно кровоточащую рану. Уна собралась было кинуться к паладину с новым сковывающим заклятьем, но вампирша остановила её вялым взмахом руки. Вскрикнув последний раз, Киния обмякла, и опустилась на землю. Поджав ноги, вампирша уткнулась лицом в колени.

— Не вернуть мне жизнь, — бормотала вампирша. — Да и зачем такая жизнь?

Сотэр чуть приподнялся на локте.

— Я знал, — выдохнул юноша. — Знал, что… твоё сердце не совсем… зачерствело.

Киния молчала. До тех пор, пока не услышала мерно повторяющийся стук.

— Явился наконец, — прошептала вампирша.

Подняв голову, она увидела у входа лича-императора Онгхуса, хлопающего в костяные ладоши. Рядом с ним возвышался демон-нежить с огненной секирой.

Глава 25 — Светотьма

— Рискну предположить, что тебя не удивляет моё появление, — сказал Онгхус.

Слова его, как всегда, звучали без всякого выражения, будто речь шла о совершенно незначительной будничной встрече. Упёршись рукой в алтарь, Киния грузно поднялась.

— Не удивляет, — согласилась она в тон Онгхусу. — Мозаика сложилась ещё когда я была в Та-Мерите.

Вампирша слышала, как шуршит Сотэр, пробуя остановить кровь кусками одежды.

— Сам написал ту книжку, которую подсунул в библиотеку Эмраса? — бросила Киния. — Хвалю. Неплохой слог для бесчувственного лича.

— Когда я творил балладу об Источнике, я был ещё живым и вполне чувствительным, Киния Ковентина. Конечно, кое-что уже в Эпоху тьмы пришлось подредактировать, но только самую малость. Чисто чтобы помочь тебе разобраться в ориентирах и заинтересовать побольше.

— Заинтересовать побольше… Тут уж поймал, признаю. Хотя было сразу понятно, что Источник не лечит от выдуманной чумы, якобы обращающей в нежить. Но зацепило.

— Чума действительно была и вправду изредка обращала в нежить. Среди героев, что отправились за лекарством в святилище древнего бога, я был волшебником, и одним из тех, кто вскрыл печать. Я один раз уже бывал здесь, Киния, и говорил с Дормиром. Тогда я с горестью принял то, что тебе давно известно: нет силы, обращающей нежить в живое. Мы вернулись ни с чем, хотя к тому времени чума прошла сама. Но ступив за порог смерти я не забыл о тайном Источнике.