Мир Нежити. Книга I (СИ) - Никифоров Андрей

Мир Нежити. Книга I

Глава 1 — Мёртвый мир

Призрак парила высоко, обозревая пустынную и светло-серую, словно кожа трупа, землю. На ней не цвели зеленеющие леса — виднелись только сухие пни, которые торчали, будто покосившиеся могильные плиты на заброшенном кладбище, с чьих поверхностей давно стёрлись имена и даты. Изредка взор призрака цеплялся за каменные руины поселений. Когда-то в них кипела жизнь, и чья-то смерть сменялась рождением. Ныне же единственные обитатели этих развалин — Бесхозная нежить, что обречена бесцельно бродить меж остовов, терзаемая неутолимым голодом.

Призрак спикировала к земле, и пронеслась над поверхностью, поднимая вихри из песка и праха. А затем бесплотная нежить снова воспарила к густому покрову грязно-жёлтых облаков. Сквозь них почти никогда не пробивались солнечные лучи, так что даже в полдень всюду царил сумрак. Мертвецы не любят света, а потому ещё во времена Войны затмения вампиры и личи использовали могущественные чары, чтобы скрыть мир от дневного светила.

Призрачный, но зоркий глаз и сейчас замечал свидетельства той Войны: ржавые мечи и копья, вонзённые в твердь; выцветшие знамёна родов и королевств, канувших в небытие; груды раздробленных черепов. Здесь отгремело множество сражений, в которых бесчисленные армии под руководством Высшей нежити и лича Онгхуса нанесли сокрушительное поражение воинствам живых.

— Славное было времечко, — предаваясь воспоминаниям, призрак замедлилась. — Сколько десятилетий прошло, а кажется, будто всё происходило вчера. Сколько алой крови лилось, сколько страданий витало здесь, сколько смертей в одном месте, м-м-м! Жаль, что теперь такого не повторить.

Хотя в разных частях света королевства живых сопротивлялись ещё много лет, после здешнего сражения исход войны был предрешён. В конце концов мир окончательно оказался под властью нежити. Люди, эльфы и многие другие разумные существа были порабощены мертвецами и доведены до состояния безвольного скота — так их и называли. Живой скот разводили и выращивали в деревнях-загонах, чтобы питать нежить плотью, кровью, эманациями боли и душами.

Однако устранив общего врага и очаги сопротивления, Высшая нежить более не имела причин оставаться единой силой под водительством лича Онгхуса. Он объявил себя императором мертвецов, но вскоре его окружение начало между собой грызню. Они бились друг с другом за края, на которых были рудные месторождения или струились источники магической силы. Воевали за места, окаймлённые реками — естественные преграды, которые не могут преодолевать многие виды Водимой нежити и даже некоторые из Низших. Удобно, когда армии враждебного лорда отделены от твоих угодий водными границами. И, конечно, боролись за обладание поселениями с живым скотом. Междоусобица не выявила неоспоримого победителя — мертворождённая империя Онгхуса распалась на множество королевств нежити, периодически воюющих друг с другом.

Призрак вспугнула стаю грифов и, не сбавляя хода, мгновенно выпила душу одного из них. Безжизненное тело птицы устремилось к земле.

— Бе-е-е, какая дрянь на вкус! — призрак сморщила лицо. — Надеюсь, никто не узнает, что я съела душу животного — стыд мне, если кому-нибудь станет известно! Ну а куда деваться, если путешествие долгое, а баловать себя нечем?

Птиц, да и вообще животных, осталось очень мало. Когда исчезло многое из растительности, то вымерли почти все травоядные, за исключением самых неприхотливых, способных питаться даже пустынным терновником — верблюды, например. Следом за травоядными пали хищники — из тех, кто не смог полностью перейти на падаль. Падальщики держатся и сегодня, а в первые годы Эпохи тьмы они процветали. Тогда не зная недостатка в гниющей плоти, чёрные облака мух заполнили весь мир, сотрясая его жужжанием, сравнимым с шумом урагана. Во время Войны затмения некроманты творили так много заклятий, что был нарушен покой всех кладбищ и гробниц: несчётное множество свежих зомби покинуло могилы как Бесхозная нежить. Они становились добычей для волков, грифов и других трупоедов. Но шло время, гниющая плоть Бесхозных исчезала, а кости обратились в труху. Сегодня попадается всё меньше свежих зомби, скитающихся без господина. Так что падальщики тоже на грани выживания. Иногда голод заставляет их пробираться за добычей в загоны для живого скота подобно тому, как в Эпоху света вороватые лисицы вторгались в курятники.

— Наконец-то я дома!

Призрак полетела к замку, окружённому деревнями скота. Она приземлилась на балкон одной из башен, и прошла прямо сквозь закрытую витражную дверь. Охранные чары не подняли тревогу, распознав слугу замка.

Призрак оказалась в просторном слабоосвещённом зале, в центре которого располагался длинный полированный стол из чёрного дерева и с изящными ножками, украшенными сложной резьбой. В Эпоху света за создание этого стола наверняка пришлось щедро заплатить. А уж сейчас, — когда живых лесов не сохранилось; когда дерево всегда в недостатке, который не покрывали даже посадки у деревень скота; когда древесный ствол стоит дороже десятков человеческих душ — такая мебель оценивается как целое состояние.

Над столом разветвлялись золотые подсвечники со свечами, чьи огоньки робко отталкивали мрак, показывая разнообразные блюда. Однако это были вовсе не те яства, что употребляла Высшая нежить. Никаких кубков, заполненных кровью; не было ещё трепещущих сердец, только что вырезанных из юных девственниц; не было и сосудов, служащих вместилищем для душ, покинувших тела от многонедельных изуверских пыток. Нет, вместо всего этого стол изобиловал кушаньями, какие в Эпоху света готовились для благородных господ и дам — живых. Свинина в густой подливе, куриные пироги; форель, прожаренная до золотистой корки; смородина, клубника, медовые витушки и сыр, сложенные на тарелках в причудливые узоры — вот то немногое из длинного списка, от чего ломился стол. А вот живые господа и дамы — сидят в роскошных одеяниях по обе стороны.

Однако от внимательного взора призрака, способного видеть глубинную суть вещей, не укрылось, что всё это кулинарное богатство — обман. Да и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: многое из этой пищи в нынешних проклятых условиях раздобыть или вырастить попросту невозможно. Мясо, фрукты и овощи слеплены из глины, а колдовство лишь придало им съедобный вид. Да и люди держатся уж слишком зажато и скованно для тех, кто воспитан в знатном этикете.

Призрак улыбнулась, смекнув, что затеяла её госпожа — та дама, что восседает во главе стола. Она одета в красное шёлковое платье и чёрный корсет. Её движения столь грациозны и уверенны, что не возникает никаких сомнений: из всех собравшихся в зале эта женщина — единственная, в чьих жилах течёт благородная кровь.

Только это было не единственное отличие. Куда больше бросалось в глаза другое. У людей, сидящих вдоль стола, при скудном свете на лицах угадывался румянец; поблескивали капельки пота; слышались сдержанные вздохи и выдохи. Но кожа госпожи была мертвенно-бледной, контрастируя с обсидианово-чёрными длинными волосами, аккуратно спускающимися вдоль плеч. Её грудь не вздымалась от дыхания, хотя в таком плотном корсете любой женщине непременно пришлось бы усиленно дышать. А глаза, в которых отражались огоньки свечей, ни разу не сомкнулись даже спустя несколько минут, как будто госпожа была змеёй, долго готовящейся к хищному броску.

— Великодушно благодарим, что устроили для нас этот изысканный ужин, леди Киния Ковентина, — с достоинством произнёс один из мужчин, стараясь чётко выговаривать каждое слово и делая это даже слишком усердно. — Вы оказываете нам большую честь.

Он поднял голову и посмотрел на госпожу, но было заметно, что это простое действо далось ему с таким трудом, будто приходилось тянуть шеей тяжкий груз, а взор через силу удерживать на солнце в зените.

— О, что вы, лорд Беленус, — тепло ответила Киния, будто не заметив скованных движений лорда. — Это вы сделали мне честь, посетив мой скромный праздник. Это я вас должна благодарить, лорды и леди, что откликнулись на приглашение. Ну что ж… давайте приступим к трапезе.