Фантомы - Стюарт Вудс

— Боюсь, это истинная правда, сенатор.

— Предполагаю, что вы уже выкладывали собранные вами факты и предположения перед вашим непосредственным начальством и не дождались той реакции, на которую рассчитывали.

— И это верно.

— Но хоть что-то они предприняли?

— Не так много, как мне хотелось бы, а ведь причин для действий вполне достаточно.

— Тогда почему же? У вас есть соображения, почему они не реагируют; почему, по вашему мнению, они не предпринимают действий?

— Прежде всего, из-за «Сноуфлауэра». Это же была в высшей степени секретная операция, предполагалось, что даже я не должна знать о ней. Признать, что Советы готовы действовать, значит, признать, что Управление, вполне возможно, само спровоцировало их.

Сенатор кивнул.

— Да, я представляю, во что перерастет это небольшое замешательство, когда все откроется.

— Кроме того, сенатор, я действительно не понимаю, почему мое начальство реагирует именно таким образом, если не считать того, что мой бывший муж, похоже, находит мое пребывание в Управлении стесняющим его, и потому всячески осмеивает мою теорию, только потому, что она исходит от меня. Я точно знаю, что директор Центрального Разведывательного собственной персоной видел или слышал о материале из этого досье, и его реакция на это была очень сердитой. Мой непосредственный начальник указал мне, что если я продолжу заниматься этим делом, даже в свободное от работы время, то меня переведут в другое место. Мой бывший муж предложил мне уйти в отставку и намекнул, что, если я этого не сделаю, меня уволят.

— Миссис Рул, простите мне мой вопрос, но я должен его задать и еще должен просить вас быть полностью откровенной со мной.

— Да.

— Миссис Рул, не может ли статься так, что тщательное расследование вашей работы в Центральном Разведывательном Управлении приведет к обнаружению более глубоких причин, из-за которых вы беспокоитесь, нежели это ваше шведское дело, и из-за которых вы кандидат на увольнение в любом случае?

Рул выпрямилась и почувствовала, что ее лицо краснеет.

— Сенатор, мне тридцать пять лет, и я возглавляю Советский отдел в директорате разведки. Я самая молодая в такой должности, и я женщина. Вас устроит такой ответ на ваш вопрос?

Сенатор разразился смехом.

— Да, полагаю, что устроит. Я искренне извиняюсь, но вы, разумеется, понимаете, почему я спросил об этом.

— Да, думаю, что понимаю, — ответила Рул, немного успокаиваясь.

Сенатор посмотрел на свои часы.

— Еще очень обо многом я хотел бы спросить у вас, миссис Рул, но у меня встреча с президентом менее, чем через полчаса. Не нужно много размышлять, чтобы понять, какие преимущества дает Советам контроль над Швецией, но позвольте спросить вас, почему, зная о том, что противопоставит им остальной мир — военные, экономические и дипломатические санкции — почему, в свете всего этого, они, по вашему мнению, пойдут на такой шаг?

— Позвольте и мне, сенатор, спросить в свою очередь: вы верите, что Соединенные Штаты пойдут на применение ядерного оружия для защиты Швеции от вторжения Советов?

Сенатор посмотрел на ковер.

— Нет, — сказал он наконец. — Я не верю в это.

— Вот так, сэр, а ведь другого пути воспрепятствовать им у нас нет.

— Ну а сами шведы? Ведь у них же широко прославленная система обороны — прекрасные военно-воздушные силы, военно-морской флот, сотни укрепленных огневых точек по всему архипелагу, очень большая и хорошо обученная армия резервистов — почему бы им самим не защитить себя?

— Сенатор, шведы хорошо подготовлены к отражению вторжения с востока, если известен его день. Они утверждают, что могут выставить армию численностью в восемьсот тысяч человек — а это десять процентов от численности всего их населения — в течение тридцати шести часов. Но это будет вторжение в день неизвестный, и у них не будет тридцати шести часов. Войска СПЕЦНАЗ прошибут концентрацию шведских береговых огневых укреплений и стартовых площадок для начала, и Советы стремительно вклинятся в береговую оборону через сравнительно узкие бреши. А из того, что мы знаем об оперативном искусстве СПЕЦНАЗа, следует, что на шведской земле уже находятся значительные их силы, чтобы уничтожить коммуникации и шведские военно-воздушные силы прямо на аэродромах. Я не военный эксперт, но убеждена, что если на стороне Советов будет внезапность, то все произойдет очень быстро.

— Ну что ж, хорошо, вы изложили ваше представление о том, как это произойдет. Теперь скажите, почему?

— Потому что они всегда были параноиками, убежденными, что НАТО угрожает им в Прибалтике; потому что мы не ввяжемся в эту войну, чтобы остановить их, а больше некому; потому что они в глубоком экономическом кризисе, и они могли бы запрячь шведскую экономику в собственных интересах; потому что Советы никогда не теряли ни человека, ни квадратного метра территории из-за какого-то там общественного мнения; потому что они слишком многое могут получить в то время, как терять им нечего; потому что они останутся безнаказанными.

Сенатор с минуту ошеломленно смотрел на нее, затем встал и подошел к письменному столу.

— Миссис Рул, а что вы хотите, чтобы я сделал? Боюсь, что у меня гораздо меньше возможностей, чем вы себе представляете.

— Возьмите копию этого досье для президента. Попросите его предупредить шведов, если возможно, то лично позвонить премьер-министру. И я не думаю, что вторжение состоится, если Советы утратят элемент неожиданности. Если шведы отмобилизуются, Советам придется отступиться. Ведь если шведов предупредят, то Советам предстоит дорогое и кровавое нападение. Предупредите шведов. Это все, что я хочу.

— Да? Все? Вы хотите объявить в целой стране военное положение только потому, что это следует из вашего досье?

— Но ведь это же не мое решение, сенатор, и даже не президента. Мы только предупредим шведов, а уж решение они примут сами. Но только представьте, что случится, если мы утаим эту информацию, а Советы совершат нападение? Не говоря уж об истории, которая делается в этой стране прямо сейчас, и не думая о балансе сил в западной Европе? Нам придется перекинуть дополнительные войска в Норвегию и Данию, в Германию; нам придется разместить новые серии ракет, со всеми вытекающими отсюда политическими последствиями; это обойдется нам в десятки миллиардов долларов. Помимо этого, нашим вооруженным силам придется месяцами пребывать в постоянной боевой готовности, как и советским. И возможность случайного запуска ракеты с ядерной боеголовкой возрастает экспоненциально. А стоит ли говорить о мнении мировой общественности? В общем, времени у нас очень мало. Мы должны предупредить шведов, сенатор.

— Так, стало быть, вы хотите только этого? Чтобы кто-нибудь предупредил шведов?

— Только этого.

— Понятно, но ведь я не могу идти к президенту только потому, что вы раскопали это. Прежде всего, он должен думать, что это исходит, по крайней мере, от меня. Во-вторых, даже если мне удастся убедить его, что дело стоит рассмотрения, он захочет с кем-нибудь еще посоветоваться — в Пентагоне в частности, и не в последнюю очередь в вашем Управлении. На это уйдет время, а если вы утверждаете, что угроза неотвратима, тогда...

Рул встала.

— Извините, что отняла у вас время, сенатор, я больше не буду вас беспокоить.

— Нет, нет, подождите, — сказал он, усаживая ее обратно. — Я же не сказал, что не собираюсь помогать, я только не могу идти с этим к президенту. Может быть, есть путь получше.

— Какой же это?

— Может быть, вам самой предупредить шведов?

— Каким образом?

— Ведь вы же та самая юная леди, с которой Уилл встречается в Копенгагене?

— Да.

Сенатор обошел стол и взялся за телефон. В справочнике он отыскал необходимый телефон, взглянул на часы и набрал серию цифр.

— Вместо всего этого обратимся прямо в Стокгольм, — сказал он. — Алло? Алло? Это офис мистера Карлссона? Вас беспокоит сенатор Соединенных Штатов Бенджамин Карр. Могу я поговорить с мистером Карлссоном?

Он прикрыл микрофон рукой и обратился к Рул:

— Этот парень — управляющий канцелярией шведского министерства обороны... Алло, Свен? Это Бен Карр, из Вашингтона, как дела? Хорошо, да, и у меня хорошо. Послушай, я звоню тебе по довольно важному делу. Один мой приятель собирается в Стокгольм... — он посмотрел на Кэт, — завтра?

Она кивнула.

— ...завтра, и я был бы очень благодарен, если бы ты нашел время повидаться с ней. Ее зовут...

Рул отчаянно замахала ему рукой.

— Нет, не называйте моего имени по телефону.

— ...одну минуту. — Он прикрыл рукой микрофон. — Какое же имя назвать ему?

— Бруки Киркленд.

— Свен, ее зовут Бруки Киркленд, запомнишь? Хорошо. Теперь слушай, Свен, я хочу, чтобы ты понял — эта леди важная персона, и я надеюсь, ты выслушаешь, что она расскажет. И пожалуйста, поверь мне на слово, что она есть то, что она говорит, это очень важно, и ее информация может иметь громадную ценность для людей вашей страны. Я думаю, что тебе даже захочется представить ее вашему министру. Извини, что не вдаюсь в подробности, но ты понимаешь. Да, надеюсь, снова встретимся в Вашингтоне. Спасибо, Свен, и до свидания.