Смертельная измена - Сабина Тислер

Магда ускорила шаг и почти побежала. Лукас с трудом поспевал за ней.

Они приехали в Ла Роччу, когда раскаленное солнце скрылось за холмом перед Солатой. Но сегодня не было ветра, который обычно поднимался в сумерках и держался почти час.

Магда не любила этот ветер, он мешал ужинать на террасе.

— Сегодня так чудесно, — сказала она Лукасу, — тепло и тихо. Наконец-то начинаются жаркие летние ночи, которые я ждала целый год.

Лукас отправился в кухню, приготовил салат и сварил суп из цуккини.

Когда он через двадцать минут вернулся на террасу с двумя свечами, супом, сыром, салатом и бутылкой вина «Россо ди Монтальчино», почти стемнело.

Магда все еще сидела с закрытыми глазами и, похоже, спала.

— Любимая, проснись, еда готова.

— Я не сплю.

Лукас накрыл на стол. Магда встала и вскоре вернулась с кольцами, которые достала из кармана пиджака Лукаса.

— Пожалуйста, сядь, — улыбаясь, сказала она и открыла коробочку.

Бриллианты сверкали в свете свечей, и Лукас подумал, что для него было бы лучше, если бы она носила оба кольца.

Он налил вино. Магда подняла свой бокал.

— Ты — любовь всей моей жизни! — сказала она тихо и очень серьезно. — Я счастлива с тобой. Очень счастлива. Каждое утро я благодарю небо за то, что оно разрешает мне просыпаться рядом с тобой, и радуюсь каждому дню, когда ты рядом. И еще я благодарю Бога за то, что могу засыпать рядом с тобой. Я чувствую себя защищенной и свободной. После стольких лет меня по-прежнему волнует близость с тобой. Моя любовь к тебе становится не меньше, а все сильнее. Я никогда не жалела о том, что вышла за тебя замуж, я делала бы это снова и снова. Спасибо, Йоганнес!

В глазах Магды стояли слезы. Она бережно прикоснулась своим бокалом к бокалу Лукаса, и раздался чистый высокий звон.

Лукас лихорадочно соображал, как ему себя вести. Как бы отреагировал Йоганнес? У него было совсем мало времени на раздумье, только пока он выпил глоток вина. И он ответил:

— То, что ты сказала, просто чудесно, Магда, и я счастлив. Я чувствую то же самое. Я тоже наслаждаюсь каждым днем с тобой и рад, что у меня такая замечательная жена. Я люблю тебя, Магда!

Магда беззвучно заплакала, и Лукас надел меньшее из колец на безымянный палец ее правой руки. Она сделала то же самое.

Потом она села к нему на колени, обняла его и поцеловала.

— Ничто, никто и никогда не разлучит нас! — прошептала она. — Никогда.

Лукас старался насладиться этим чудесным моментом, но ему это не удавалось. Мысли о мертвом брате, который лежал в земле Ла Роччи, не шли у него из головы.

— Тот, кто любит, не умирает… Я в этом убеждена.

60

Харлеи мчались через Вальдтамбру. В эту пятницу рев и треск моторов на участке между Монтеварки и Сиеной не умолкал. Жители уже привыкли к ежегодной встрече байкеров, также как к процессии в Страстную Пятницу, праздничному ужину в feragosto и фейерверку на Новый год. Байкеры были частью их каждодневной жизни и вызывали симпатию, поскольку итальянцы любили мотоспорт, а приезжие, как правило, вели себя дружелюбно и вежливо.

Каролина вчера вечером, после семичасовой поездки, поставила палатку на поляне за Куфштайном и сегодня в восемь утра отправилась дальше.

Она была уже вблизи Модены, где автобан имел шесть полос движения. На правой полосе грузовики шли вплотную друг за другом, на двух остальных легковые автомобили устраивали ожесточенные гонки. Итальянцы довольно опасно перестраивались друг у друга под носом и после обгона нахально лезли назад, на свою полосу. Хотя Каролина привыкла к езде по автобану, дорога утомила ее.

Вблизи Флоренции образовалась пробка. Каролина, нарушая правила дорожного движения, выехала на крайнюю правую полосу, предназначенную для остановки машин, проехала мимо стоящих в пробке автомобилей, а когда остановочная полоса закончилась, стала пробираться к середине автобана.

Она страшно утомилась. Ей хотелось пить, но она даже не могла глотать, так пересохло в горле. Ноги болели, и спина тоже. Но хуже всего была усталость. У Каролины почти не осталось сил, однако останавливаться она не хотела.

Последние сорок километров узкой, извилистой и изобилующей тоннелями дороги от Флоренции до выезда на Вальдарно были настоящим мучением.

Съехав наконец с автобана, она остановилась перед каким-то мотелем, выпила кофе и купила большую бутылку воды.

Она была рада, что скоро сможет снять тяжелые сапоги, опустить ноги в ледяную воду ручья, выпить пива, поесть бобов из консервной банки и уснуть. Ничего больше. Просто спать. Двенадцать часов или больше.

Десять минут спустя она уже ехала дальше. Когда она появилась на стоянке перед рестораном «Леккарда», где в следующие два дня должен был проходить праздник, там уже собрались почти пятьдесят мотоциклистов — любителей харлеев.

Каролина осмотрелась в поиске знакомых лиц, поздоровалась, потом снова уселась на свой мотоцикл и поехала в сторону Кастельнуово Берарденга — в горы.

Перед Сан Гусме она свернула на полевую дорогу, ведущую к какой-то фактории. Она была открыта, но там не оказалось ни души. Полки от пола до потолка были забиты вином, граппой и бутылками с оливковым маслом. Кроме того, там были соленые хлебцы, приправы, консервированные оливки, сушеные помидоры и паштеты для крустини, макароны с артишоками, грибные соусы и заячье рагу. Каролина нашла бутылку вина и пакет с кексами, вымоченными в масле авокадо, и стала ждать. Ее удивило, что никто, казалось, и мысли не допускал, что она могла просто опустошить магазин и удрать. Прошло минут десять, прежде чем появилась пожилая энергичная полная женщина и сердечно поприветствовала Каролину.

— Вы уже что-нибудь выбрали?

Каролина кивнула и на ломаном итальянском языке сказала:

— И еще у меня есть вопрос.

Женщина почувствовала, что у Каролины затруднения с языком, и ответила:

— Я немного говорю по-немецки. Может быть, я вас пойму.

У Каролины камень упал с души. Она спросила, можно ли где-нибудь поставить палатку на три дня. Потом она заплатила за еду и хлебцы, и хозяйка проводила ее на луг выше виноградника.

— За десять евро в день вы можете здесь остаться, — сказала она. — Около магазина есть кран, можете набирать там воду. И, пожалуйста, не оставляйте после себя мусора.

— Конечно, нет. Это само собой разумеется.

Женщина улыбнулась ей и ушла.

Каролина затолкала свой харлей на луг, поставила палатку и была счастлива. День, начавшийся со стресса, завершился так чудесно, как она даже и мечтать не смела.

Через полчаса она сидела перед палаткой, выуживала из консервной банки толстые бобы и запивала их вином. Каролина любила бобы. Она могла есть их в любое время суток и в любых вариациях. В холодном и горячем виде, с солью и перцем или вовсе без них.

Было тихо. От фактории не доносилось ни звука. Ярко-оранжевое солнце исчезло за горами, и Каролина обрадовалась наступлению ночи. Это было самое подходящее место, чтобы успокоиться и предаться мечтам. В принципе, у нее не было никакого желания общаться с байкерами, напиваться и праздновать. Эта встреча была лишь предлогом, потому что иначе она никогда бы не поехала в Тоскану. Это выглядело бы так, как будто она преследует Йоганнеса. Сейчас просто подвернулся случай, возможность случайно увидеться снова, которой просто нужно было воспользоваться. В конце концов, они же не рассорились навсегда. Можно поговорить два-три часа. Может быть, вместе прогуляться или пообедать. И ничего больше.

Каролина сама не верила тому, что себе внушала. Она разрывалась на части, ее чувства превратились в сплошной хаос. С одной стороны, она мечтала о том, чтобы Йоганнес пришел в палатку и провел с ней ночь. В то же время обида была такой большой, что ей хотелось убить его. Убить и разрушить его отношения с женой. Если он и дальше будет недостижим для нее, то пусть не достанется никакой другой женщине.

Несмотря на то что Каролина устала до смерти, все же она, когда заползла в спальный мешок, долго не могла уснуть, думая о завтрашнем дне. Всего лишь пару часов… Она буквально чувствовала, как сжималось сердце, — так сильно она любила и одновременно ненавидела его.

61

Магда четверть часа назад уехала в страховую компанию в Бучине, чтобы оплатить полис на дом, а потом еще собиралась заглянуть к Катарине. Лукас подождал минут пять, чтобы быть совершенно уверенным, что она ничего не забыла и не вернется, и принялся за работу. Все складывалось удачно для того, чтобы открыть хотя бы часть могилы. Даже если увиденное будет таким страшным, что останется в памяти на всю оставшуюся жизнь. Он хотел ясности. Фотография — это все-таки фотография, а вот увидеть труп собственными глазами — совсем другое дело.