Светлым по Темной - Ксения Чайкова

На секунду задумавшись, но не сообразив ничего дельного и не зная, что еще предпринять, я просто дернула клапан рубашки, обнажая правое плечо. Феникс заиграл всеми цветами радуги под жарким полуденным солнцем. Темный эльф прищурился на картинку (птицу как раз охватили высокие языки рубиново-алого пламени, она раскрыла клюв, как бы умоляя о пощаде, и осыпалась легкой горсткой сверкающего пепла, которая тут же зашевелилась и начала вновь принимать формы молодого феникса), вежливо кивнул и повернулся к остальным. Я едва заметно улыбнулась. Правильно, искусники и искусницы имеют право ездить туда, куда им заблагорассудится, и никто не смеет им указывать. Во всяком случае, это дело явно не темного эльфа, киснущего в маленькой будке на границе со Светлой Империей.

Шерринар, решив последовать моему примеру, потянулся к пуговицам рубашки. В отличие от моих одежек, снабженных отдельной застежкой на плече, позволяющей без проблем открыть цеховой знак для всеобщего обозрения, ему пришлось расстегивать рубашку полностью, до самого живота. А ничего он, оказывается, такой накачанный, мускулистый, весьма привлекательный. Эх, если б еще светлым не был, да помоложе лет на пять — десять…

Однако пограничник не впечатлился ни картинкой, ни стриптизом и, кинув беглый взгляд на феникса, живущею плече Шерринара своей жизнью, с нажимом повторил:

— Документы, пожалуйста!

— Как? — не понял тот, продолжая сверкать голым торсом. — Вот!

Шерринар для вящей убедительности потыкал в картинку пальцем, слегка покраснел под моим заинтересованным взглядом и недоуменно воззрился на пограничника, продолжавшего упорствовать в своем желании полюбоваться на бумаги:

— Я все понимаю, но тем не менее вынужден просить вас показать подорожные, верительные или еще какие-либо грамоты.

Поняв, что брюнетистого эльфа не переспорить (да и недостоин наверняка он, темный, столь долгой беседы с непогрешимыми светлыми), искусник недобро засопел, полез в сумку и извлек целый ворох каких-то бумажек. Дотошный пограничник внимательно изучил их, посмотрел на свет, тщательно прощупал, только что не обнюхал и на зуб не попробовал, сощурился, разглядывая светлую компанию, потом спокойно кивнул и вернул грамоты Шерринару:

— Благодарю вас, все в порядке. Можете проезжать. Надеюсь, Темная Империя вам понравилась, и… вы в нее больше не вернетесь.

Айлайто грозно разинул рот, собираясь громко отчитать темного эльфа, после чего драки, разумеется, было бы не избежать, но Шерринар, старающийся запихать отчаянно сопротивляющиеся бумаги в сумку, поспешил замять назревающий скандал:

— А почему вы у Дивены посмотрели только цеховой знак, а у меня еще документы потребовали?

Пограничник, как и подобает темному невысокого звания, которому представили девушку-искусницу, слегка поклонился мне:

— Госпожа Дивена, очень приятно, — а потом спокойно ответил Шерринару: — Видите ли, ваша очаровательная спутница — выпускница Темной Школы магических искусств. Учебное заведение это почтенное, солидное и достойное всяческого уважения, равно как и выходящие из его стен специалисты. Поэтому феникс на плече многоуважаемой Дивены говорит сам за себя. А вот вы, почтеннейший, обучались невесть где и незнамо чему. Поэтому слегка подозрительны.

— Что значит «невесть где»? — вознегодовал искусник, справившийся с документами и теперь старательно застегивающий рубашку, от возмущения не попадая пуговицами в петли. — Я оканчивал Светлую Школу магических искусств!

— Правда? Никогда о ней не слышал… А где это? — наивно приподнял угольно-черные брови пограничник. Шерринар обозлился окончательно и уже раскрыл рот, дабы разразиться негодующим спичем, но я, заметив пляшущие в глубине эльфьих глаз смешинки и понимая, что он просто-напросто издевается, вновь успокаивающе положила ладонь Искуснику на запястье и улыбнулась бдительному охраннику родных рубежей:

— Далеко это, очень далеко, Знаете, мы, пожалуй, поедем.

— Счастливой дороги, — кивнул он, делая приглашающий жест в сторону моста.

Я ответила еще одной вежливой улыбкой и тронула Ненависть каблуками. Валерисэн, заскучавшая во время этой долгой стоянки, охотно взяла с места в карьер. Шерринару я была однозначно дороже (причем в самом прямом и меркантильном смысле этого слова) свары с излишне бдительным и дотошным пограничником, поэтому продолжать спор искусник не стал и дал шенкелей коню. За ним с восторженными взвизгами и гиканьем понеслись остальные члены делегации.

Мост, казавшийся издали шатким, хлипеньким, готовым рассыпаться от случайного чиха, моих опасений не оправдал и благополучнейше выдержал всю нашу компанию, пронесшуюся по нему стремительным, выбивающим искры галопом. А вот на противоположном берегу реки пришлось задержаться. Из пограничной будочки вышел светлый эльф (и как они с темным собратом еще не разодрались, разделенные столь легко преодолимой преградой, как мост? Видать, чувство служебного долга в остроухих сильнее даже взаимной ненависти) и, едва ли не с объятиями кинувшись к землякам, в предельно вежливой и учтивой форме попросил спешиться. Я удивилась, но послушалась. Светлые же соскочили на землю так быстро и спокойно, что стало ясно: ничего другого они и не ждали.

Через час я уже едва не выла от злости и безнадежности. Кто сказал, что темный эльф на том берегу был придирчив и дотошен?! Да он просто безалаберный распустёха по сравнению со своим светлым коллегой! Уж этот-то взялся за странную путешествующую компанию очень плотно и основательно: сначала с полчаса въедливо изучал бумаги, включая и извлеченный из глубин сумки Шерринара мой диплом, и даже бегал в свою будку сверять их с образцами, потом долго и занудно выспрашивал о цели приезда в Светлую Империю, потом задумчиво тряс остроухой головой, выражая свое сомнение, потом раздал анкеты и велел их заполнить, особенно подчеркнув: «Пишите только правду и четким, разборчивым почерком!»… Мне, как иммигрантке, естественно, досталось больше всего каких-то пергаментов, свитков и простых бумажек, слегка засаленных и захватанных по краям. Пришлось в письменном виде излагать то, что только что было рассказано устно, да еще отвечать на уйму глупейших вопросов вроде: «Какое ваше любимое блюдо?», «Знакомы ли вы с обычаями и традициями, принятыми в Светлой Империи?», «Знаете ли вы древнеэльфийский язык?», «Известно ли вам, что в Светлой Империи строжайше запрещены браки и близкие отношения между представителями разных рас во избежание порчи генофонда?» Прочитав последний вопрос, я чуть в обморок не упала от негодования. Действительно! Вот катастрофа-то будет, если, скажем, эльфица или орчиха и человек поженятся и наплодят потомков! В Темной Империи, например, полным-полно полукровок и квартеронов (я тому ярчайший пример), и ничего, до сих пор она как-то не развалилась. Так почему «порча генофонда» несет такую жуткую угрозу соседнему государству?! Нагло ухмыльнувшись, я поставила «нет» напротив так возмутившего меня вопроса. И тут же об этом пожалела, светлый эльф-пограничник, внимательнейшим образом изучил мои ответы, приподнял брови и, по долгу службы обязанный просвещать приезжих относительно принятых в Светлой Империи обычаев, разразился пространной речью, подробно повествующей, сколь страшную угрозу для основ государственного строя несут межрасовые браки. Я, поняв, на что нарвалась (кто ж знал, что эльф здесь поставлен еще и для того, чтобы объяснять приезжим все неизвестные им моменты?), едва не завизжала от беспомощной злости на окружающих и саму себя, но, решив больше не показывать характер, с донельзя доброй и ласковой улыбкой, сделавшей бы честь любому коренному жителю Светлой Империи, выслушала лекцию, так и не запомнив ни одного слова и, естественно, не осознав всей опасности межрасовых браков.